Лучше всего, когда здание-памятник сохраняет свою историческую функцию, выполняет ту задачу, для которого и было построено. Использование по назначению исторических зданий Владивостока – в том числе, гостиницы "Версаль", ГУМа – усиливает их подлинность, помогает нам представить их в первозданном виде. Об этом в интервью РИА PrimaMedia рассказала начальник отдела реставрации Дальневосточного филиала ФГУК "Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры" Анна Мялк.
- Анна Вадимовна, есть же какой-то реестр или перечень памятников истории и культуры, которые находятся во Владивостокском городском округе? Сколько там пунктов?
- Там, я думаю, больше 500 пунктов в городе Владивостоке, если иметь в виду, что туда входит и перечень памятников Владивостокской крепости - а их 121. Таким образом, город Владивосток – город с богатейшим историко-культурным наследием, безусловно.
- То есть получается, только в городе находится около 400 зданий, которые признаны памятниками истории и культуры?
- Это не только здания, и памятники археологии туда входят. На острове Русском, например, больше 10-ти, по-моему, памятников археологии. Теперь же границы города включают Трудовое, поэтому теперь все, которые есть там, теперь в перечне Владивостока.
- По вашему мнению, на сегодняшний день, после строек Саммита АТЭС, который многое у нас в городе изменил, вы могли бы навскидку назвать три наиболее неудачных "новостроя", именно в разрезе того, что они, мягко говоря, не вписались в историческую застройку города?
- Первая – это, безусловно, гостиница "Хаятт" на Корабельной набережной. Это замечательный объект, который перекрыл видовое раскрытие не только на исторический центр города, панораму бухты Золотой рог, пролив Босфор восточный, но и на наш великолепный, новый мост, которым мы так гордимся.
Второй пример, пожалуй, это здание, которое строится рядом с памятником федерального значения народным домом на улице Пушкинской. Это предполагается 30-этажный жилой дом. Безусловно, в этом историческом месте он можно сказать катастрофически нарушает историко-культурную архитектурную композицию, объемное пространство композиции, которая есть, существует. Это один из предметов охраны в нашем городе. Хотя многие делают вид, что этого не существует, а есть у нас только отдельные здания. А у нас есть самое главное – это градостроительная историческая среда. Она складывается из разных компонентов, в том числе композиционные какие-то характеристики, которые все время, у нас, к сожалению, не принимаются во внимание именно архитекторами, но не всеми, безусловно. Есть разные мнения на этот счет, к счастью.
Третье – может быть, это уже прошлые вещи, это напротив мэрии "Фрэш Плаза". Это уже много раз обсуждалось, может быть, всем надоело это обсуждать, но это так.
- По поводу "Фрэш Плаза" я беседовал с вашими коллегами, архитекторами - тут интересно, как-то раздваивается мнения. Ряд архитекторов говорят, что "да, стекляшку построили, могли бы, конечно, и не строить, но в целом не самый худший вариант получился в архитектурном плане - из-за стекла". Они говорят, стекло отражает и, соответственно, вроде здание и есть, а вроде его и нет. Вы что думаете по этому поводу?
- Я думаю, что это уловка такая. Если вы посмотрите на этот объект с любой точки, прекрасно его видите его объем и чувствуете его масштаб. И ощущаете диссонанс, особенно когда напротив Океанского проспекта смотрите вверх, и оно закрывает великолепное здание бывшей гостиницы "Красный Владивосток", где сейчас институт торговли.
- Если я не ошибаюсь, во Владивостоке исторические памятники в массе своей выполняют свою функцию, практически то, для чего эти здания изначально и строились. То есть в некоторых даже люди, по-моему, проживают до сих пор. В иных - торговые площади, ГУМ тот же возьмем.
- Это самое лучшее, когда памятник сохраняет свои исторические функции, потому что это одна из его характеристик, одно из качеств, которое помогает нам сейчас представить его в первозданном виде, подлинность его усиливает.
Мы можем ощутить не только его архитектурные элементы, в интерьерах, но и ощутить саму атмосферу торгового дома (ГУМа – ред.), как это и было изначально, это и важно. Иногда и противоположные случаи бывают, когда, например, в здании, где был театр, размещают столярный цех, как в Уссурийске было. Не знаю, что сейчас с этим зданием, но это, безусловно, не способствует нашему восприятию этого объекта как ценности.
- Получается, что здание эксплуатируется, в нашем случае, по прямому назначению, и это, вы считаете, очень даже хорошо. А вот многие краеведы очень у нас недовольны, как ведут себя собственники исторических зданий. Пример - дом на углу Светланской и Океанского проспекта, где сейчас находится торговый центр "Центральный". Смущают эти пресловутые мансарды, или, как их многие называют, "сталактиты".
- Это не мансарды, это просто грубая надстройка памятника, это то, что запрещается законом, и вообще не должно быть. И, в общем-то, этот объект красноречиво свидетельствует о нашем состоянии в этой области. То, что он существует и продолжает жить, и никто не понес никакого наказания за такие преобразования, скажем мягко, памятника – это показатель. А ведь на самом деле - это разрушение.
- В эстетическом смысле?
- Я имею в виду с точки зрения закона, действующего в Российской Федерации.
- А как вы считаете, почему так происходит в целом? По законодательству этой чудовищной, как многие говорят, надстройки вообще там быть не должно. А стоит эта надстройка - и ничего. Почему так происходит?
- Я думаю, здесь должен быть отлажен контроль и надзор за всеми этими вопросами со стороны абсолютно всех органов власти, включая прокуратуру. Наверное, это не работает в полной мере.
- Возьмем какой-нибудь абстрактный памятник, который выполняет свою функцию как здание, что-то там находится, организации, офисы, в общем, общественное здание. По вашему мнению, его владелец законодательно сильно связан в части какие-то изменения вносить, инфраструктуру изменять. В Европе, говорят, очень серьезно к этому всему относятся, ничего не меняют.
- Безусловно, во всей Европе, во всех цивилизованных странах, Японии, Америке законодательство стран также, как и наше, основано на международных документах, соглашениях, которые были приняты впервые еще в 1935 году, и которые определили подход международной общественности в области сохранения памятников. Наше законодательство точно также основано на этих документах, поэтому схожий подход абсолютно. И если сравнивать законы, то они очень схожи друг на друга.
Другое дело, каким образом их исполняют. У нас тоже в Российской Федерации в разных регионах разные случаи бывают. Где-то хорошо идет процесс, где-то немного по-другому. Но, в общем, подход законодательный одинаковый. Если объект признан объектом культурного наследия, значит, к нему применяются все пункты закона, которые направлены на то, чтобы обеспечить сохранение его подлинности. Если здание построено в таком виде, и оно досталось нам как памятник в таком виде, то мы и должны сохранять его так, как мы его получили.
Единственное может быть, что в период его эксплуатации оно утратило какие-то элементы, например, балконы, какие-то венчающие детали кровли. Если у нас есть хорошо проверенные научные данные о том, что этот элемент существовал, у нас есть фотографии, мы можем восстановить балкон, мы можем на самом памятнике найти элемент, где этот балкон прикреплялся. Все это выясняется в процессе проектирования или обследования. И если собственник или заказчик этих реставрационных работ захочет и у него есть средства, чтобы восстановить первоначальный облик памятника, то он восстановит этот балкон или какую-то башенку.
Вот как проводились работы на здании "Золотого рога", например, или напротив - Светланская, 11, там такие шатровые башенки идут. Их же не было. Когда в советские времена ремонтировали здание, гораздо проще было, чем эту кровлю выкладывать сложную, шатровую, проще было снести этот элемент и сделать прямую кровлю - удобно, дешево и крыша не течет.
Таким образом, лишились своих деталей, венчающих кровли, многие здания исторического центра города, в том числе и Светланская, 11. Это здание в числе прочих много лет стояло в ужасающем состоянии, больше 10 лет, наверное, во времена перестройки. Дошло до тяжелого состояния, там пришлось серьезные мероприятия делать по укреплению стен - усиления, железобетонные пояса и все такое. Но в числе прочего восстановили эти все детали венчающие, весь силуэт, и, безусловно, здание заиграло сразу, преобразилось и приобрело свой исторический облик.
Даже весь этот кусок центра, там, где перекресток Светланской – Алеутской, вот эти три здания, еще было четвертое, к сожалению, снесено, очень красивое здание на углу, где стоит администрация, оно было снесено при строительстве здания администрации. Так вот, это был главный перекресток города, он оформлен самыми красивыми фасадами и архитектурными акцентами, которые венчали вот эти углы. Так что градостроительная роль памятника восстановлена этим самым, не просто его облик, а облик целого квартала. То есть архитектурная роль – не только объект сам по себе, он ведь работает на окружающее пространство, и он на это был рассчитан при проектировании, когда его задумывали архитекторы еще в чертежах.
- С внешними фасадами зданий мы немного разобрались.
- Вы хотите спросить про то, что там перепланировки делают? У нас, к сожалению, очень мало сохранилось первоначальных ценных интерьеров, их можно по пальцам пересчитать. Вокзал, ГУМ, частично гостиница и ресторан "Версаль". Народный дом имени Пушкина великолепно сохранился только потому, что не было денег на его ремонт. Если в здании интерьеры не сохранились или они не представляют историко-культурную ценность, то, естественно, там можно делать какие-то работы по созданию уже современных интерьеров, по частичной перепланировке, может быть, возведению новых перегородок.
Но это только по разрешению государственного органа охраны памятников. То есть порядок производства работ на памятниках тоже установлен законодательно, поэтому любой собственник или пользователь обязан иметь, во-первых, охранные обязательства, в которых он обязуется целый ряд пунктов выполнять по отношению к памятнику, в том числе он обязан запросить разрешение на любые работы, даже просто покрасить стены. Ему дадут, если это не будет нарушать предметов охраны памятников.
- Слышал такое мнение, что якобы где-то в Европе все так - да немного не так. Фасад мы оставляем, не дай бог, башенку снести, плиткой заложить современной, все должно аутентично выглядеть. Но мы применяем современные материалы, прогресс-то идет, а внутри какие интерьеры – это уже не важно.
- Это абсолютная неправда. Вы даже можете посмотреть сейчас по каналу "Культура" сериал об архитектуре Голландии. Там памятниками архитектуры признаны произведения современных архитекторов 30-х годов. Так вот, они воссоздают интерьеры 30-х годов, то есть это уже современные здания. Очень бережно к ним относятся, и люди, которые живут и владеют этими домами, они не имеют права ничего там изменять.
Я была лично в Америке, там не то что сохранившиеся интерьеры берегут - люди в своих собственных домах стремятся воссоздать уже утраченный, может быть, интерьер, старинный. Мы были в одной семье, где муж и жена уже пожилые люди, пенсионеры, но они всю жизнь вынашивали мечту купить маленький исторический домик и воссоздать в нем все предметы быта, всю обстановку. Жена специально устроилась в антикварный магазин, где собирала предметы, около 30 лет они к этому шли. Мы действительно зашли в их дом, полностью интерьер 200-летней давности воссоздан - чайнички, солоночки, портреты, обои, полы, все воссоздано.
Мы говорим: "А как же вы живете здесь, у вас же ничего нет из современного оборудования?" Они говорят: "Как же, все у нас есть". Открывают шкафчик деревянный, там стоит стиральная машина, другой шкафчик открывают - там плита. Они неимоверно гордятся тем, что они сделали, к ним приводят теперь экскурсии, они с горящими глазами рассказывают о своем домике, они выяснили всю историю в архивах, нашли сведения, кто там жил. Это типичное отношение американцев к истории.
- Такая семья, люди увлеченные. Это нормально, можно стиральную машину в комодик какой-нибудь палисандровый спрятать. А если здание общественное, эксплуатируется, а у нас представление о комфортной городской среде внутри общественных зданий тоже меняется, нам теперь кондиционеры подавай, а если торговый центр, сейчас обязательно надо эскалатор построить. С этим как быть?
- Все нужно делать так, чтобы это не нарушало предметов охраны. Если интерьер представляет ценность, как в ГУМе, например, значит, нужно думать, чтобы сделать так, чтобы, не нарушая этот интерьер, обеспечить комфорт. У нас же сделали все в здании вокзала на станции Владивосток, все сумели сделать, и вентиляцию спрятали, и интерьеры восстановили. И ты заходишь - и действительно, по-настоящему отреставрированное здание.
- То есть "внутреннее содержание" железнодорожного вокзала может служит примером?
- Да. То есть там есть помещения, в которых интерьер не представляет ценности. Ведь ценность в таких, как вы говорите, общественных зданиях, представляют помещения, где публика находится: фойе, вестибюли, зрительные залы, лестничные клетки, входные зоны какие-то. Там обычно и декор богатый, и эти интерьеры наиболее ценные.
Но есть подсобные помещения всегда во всех зданиях, где конторские служащие сидят, там вообще нет никакого украшения, никаких предметов, которые представляли бы какой-то интерес. Конечно, их-то и нужно использовать для того, чтобы каким-то способом инженерные системы создать, необходимые для современного использования.
- Мы о ГУМе заговорили. То, что его отмыли, как вы к этому относитесь?
- Хорошо, конечно.
- А некоторые говорили, что пропала "патина времени", было романтичное здание, а сейчас ГУМ - какой-то слишком новенький.
- Дело в том, что патина времени наносит большой вред стенам памятника. Это же грязь, которая содержит массу агрессивных реагентов из нашей атмосферы. Поэтому, безусловно, это нужно чистить. И то, что это произошло в ГУМе хотя бы раз за 70 лет - слава богу.
- Для того, чтоб отмыть ГУМ, выписывалось какое-то специальное, необыкновенное моющее средство, предназначенное именно для таких зданий исторических. Вместе с тем, есть мнение у ряда краеведов, что при реставрации исторических зданий и чтобы ухаживать за ними, надо использовать аутентичные технологии. Строилось оно в середине 19 века, и делать нужно абсолютно также, в этом и есть сохранение, считают краеведы.
- Безусловно, это правильно. Но и законодательство наше, и международный подход к этим проблемам говорят нам о том, что если есть современные материалы, которые по своим качествам сопоставимы с историческими, то можно их применять, это не нанесет вред памятнику. Нужен состав первоначального материала. Вот старая штукатурка или раствор кладки остались, а сверху накладываем совершенно новый раствор, и это никуда не годится. Нужно соблюдать правила, физико-механические качества должны быть одинаковыми у этих двух растворов. У нас, к сожалению, страна северная, зимой у нас до -30°C. Так вот, на южном фасаде днем у нас может быть +10°C, потому что радиация солнечная очень сильная зимой, а ночью - -30°C, и это каждый день.
При этом один материал сжимается и расширяется в одном режиме, а второй, если он отличается, в другом режиме, значит, появляются трещина. В трещину попадает снег, тает, получается вода. Ночью она замерзает, расширяет эту трещину, в результате все это у нас просто отвалится.
- То есть это не из-за простого бездумного стремления к старине.
- Конечно, это строительные технологии, которые позволяют те работы, которые мы ведем, вообще не выбросить "под хвост". Нужно качество, которое позволит сохранить этот объект в течение десяти хотя бы лет.
- А какие еще есть примеры грамотной реставрации исторических зданий во Владивостоке?
- Кроме уже названых – это гостиница и ресторан "Версаль". Но относительно.
- Почему относительно?
- Потому что там некоторые вещи не полностью сделаны. Например, оконные переплеты больших витражей, которые на Светланскую выходят, они конечно, не идентичны первоначальным. Хоть они и деревянные, но это такая декорация. Если вы присмотритесь, вы поймете, о чем я говорю. Зал же ресторана, цветовое решение, вся лепнина, фасады тоже, восстановлены очень добросовестно. Это одни из первых примеров такой настоящей реставрации, которая началась в середине 90-х.
Можно отнести и "Золотой рог" к хорошим примерам, хотя интерьеры там не восстанавливались, к сожалению. А там был очень красивый зал ресторана. Но поскольку достоверных исторических сведений, фотографий не осталось, может быть, когда-нибудь они найдутся, то собственники, чтобы окупить все эти затраты, попросили все-таки там торговые помещения оставить.
Зато там, обратите внимание, оконные переплеты соответствуют историческим, там была воссоздана вся лепнина на фасадах, которая утрачена была. То есть там очень большая работа проводилась. Еще можно назвать Пушкинский театр, который спасен был буквально от разрушения. Там тоже серьезнейшие работы по усилению стен пришлось проводить. Если посмотреть на фотографии, как оно было до реставрации, просто мурашки по телу. В этом, конечно, заслуга ректора бывшего нашего технического университета (Геннадия Петровича Турмова – ред.), и преподавателей кафедры архитектуры, которые своими руками принимали участие во всем этом, и проекты делали, и строительная кафедра тоже делала там инженерные расчеты, обследование, проектные решения предлагала.
- Анна Вадимовна, спасибо вам за интереснейшую беседу.
Справка: Анна Вадимовна, начальник отдела реставрации Дальневосточного филиала ФГУК "Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры".
Советник Российской академии архитектуры и строительных наук, член-корреспондент Академии архитектурного наследия, эксперт Росохранкультуры.
Родилась во Владивостоке, окончила Дальневосточный политехнический институт по специальности "архитектура". Более 15 лет занималась градостроительными разработками в НИИ "Приморгражданпроект". Возглавляла отдел охраны памятников в управлении культуры администрации Владивостока, затем - краевой центр охраны памятников.
