Интервью Екатерины Каюковой было впервые опубликовано в сентябрьском журнале OFF (№9, дата выхода – 4 сентября 2017 года). Автор текста — Ольга Ильченко, фото — Артем и Надежда PHOenix @phoenixshot @phoenix_аrtem. С разрешения редакции и учредителей OFF ИА PrimaMedia размещает этот материал (с сокращениями) на своем сайте.
"Немногим более года назад имя Екатерины Каюковой гремело по всему Владивостоку: билборды с ее портретами в топовых местах, благотворительные мероприятия, идеологом проведения которых выступала она и компания "Четыре Льва", светские премии. Перечислять можно бесконечно. Екатерина Каюкова помогла медикаментами и оборудованием не одному медицинскому учреждению Владивостока. В глазах всего города была успешным руководителем и меценатом. И вдруг — громом прогремела новость: Екатерина теперь — фигурант уголовного дела по систематической невыплате заработной платы своему партнеру и соучредителю. Первая реакция — абсурд, нонсенс, шутка! И пока селебрити краевого центра пытались разобраться в своих симпатиях, человек, привыкший быть хозяином своей жизни и бизнеса, паковал чемоданы и собирался в неизвестное будущее. "Было ощущение полного краха", — вспоминает Екатерина.
Фото из публикации журнала OFF. Фото: Артем и Надежда PHOenix @phoenixshot @phoenix_аrtem
— Когда я изучила документы уголовного дела, по которому являюсь подозреваемой, мне казалось, что это какая-то шутка и не может наше следствие возбудить уголовку, не задумываясь, по практически нечитаемым копиям с явно факсимильными подписями, — рассказывает Екатерина. — Однако оказалось, что может. Уже год, как против меня возбуждено уголовное дело Следственным комитетом Фрунзенского района по факту невыплаты заработной платы Куцевой Татьяне — соучредителю логистической компании "Четыре Льва", человеку, который сам себе мог выплатить заработную плату или, на худой конец, созвать собрание учредителей по факту невыплаты или недоплаты. Причем, по мнению СКР, зарплата Куцевой Татьяне не платилась в каком-то сумасшедшем размере, а она, бедняга, годами крепилась и в трудинспекцию не жаловалась. И в подтверждение всему этому бреду — плохо читаемая копия трудового допсоглашения с факсимильными подписями обеих сторон.
Лично я вижу, что подписи не собственноручные, а следствие не видит, и практически на протяжении года следствия экспертизу по данному документу не проводили, никак не объясняя свое бездействие. Когда я смотрю новости и вижу работников нефтепровода на Дальнем Востоке, бастующих без зарплаты уже несколько недель, то слышу из выпуска в выпуск, что уголовное дело по данному факту не возбуждено. Максимум, чего добились строители нефтепровода, — это административка и доследственная проверка. Все! В моем же случае СКР проявил особенную прыть, как будто дело гораздо серьезнее забастовок на нефтепроводе.
— Катя, ситуация, конечно, странная, но, прости за прямоту, ты не сгущаешь краски?
— Я бы, наверное, сама хотела так думать, но — увы. И факт остается фактом. Но возбуждение уголовного дела против меня — это просто безобидные цветочки по сравнению с тем, что ждало меня дальше. Оказывается, в порядке вещей, когда следователь приходит допрашивать свидетелей после 11 или даже после 12 ночи. Когда караулят под подъездами тех свидетелей, которые точно знают, что оснований для возбуждения данного дела не было и нет, когда пытаются давить на допросах, проводя их, скажем так, крайне агрессивно, явно показывая враждебный настрой в мой адрес. В рамках расследования этого дела берут биллинги номеров телефонов, которые мне не принадлежат, выдавая их за мои, по датам, которые не имеют отношения к делу о зарплате (и вообще, при чем тут зарплата и биллинги, каким образом биллинги подтверждают факт выплаты или невыплаты зарплаты?), и отдают их противоположной стороне, которая использует их в других делах и судах как доказательную базу против меня же. Какой-то просто сюр!
— Ты думаешь, следствие оказывает прямое содействие Татьяне против тебя?
— Получается, что так. И мы пишем бесконечные жалобы по данным обстоятельствам, где я подробно излагаю обстоятельства, подтверждающие тот факт, что следствие нарушает мои права по Конституции, что следствие не имело законных оснований на запрос биллингов по номерам телефонов, которые мне даже не принадлежат и не имеют никакого отношения к делу о зарплате, и уж тем более выдавать их Куцевой Татьяне, чтобы та, в свою очередь, использовала их против меня в Арбитражном суде ПК, что следствие не имело оснований для возбуждения уголовного дела по копии несуществующего документа, что данный документ — фальшивка.
— И какой результат?
— Никакой. В лучшем случае мне отвечают, что нарушений со стороны СКР нет. Но обычно не отвечают вовсе.
— Выглядит так, как будто следствие прямо намерено тебя посадить, не особо разбираясь в ситуации…
— Вполне возможно. Недавно мы обратили внимание, что за мной и моим будущим мужем постоянно катается "хвост" (например, невзрачненькое авто типа "Короллы", госномер Р 924 АУ 125 и еще пара авто такого же класса), видимо, пытаются уличить нас в чем-то, да не в чем. А может быть, это новый способ морального давления. А может, угроза… Я просто не понимаю смысла данной слежки в рамках дела о зарплате.
Сами Куцевы в присутствии общих знакомых на каждом углу хвалятся своими связями в СКР, хвастаются тем фактом, что начальник Фрунзенского Следственного комитета — бывший подчиненный их адвоката Олега Бялгожевского, и, мол, их дело в шляпе, как говорится. В беседах с общими знакомыми говорят, что любыми способами найдут на меня управу и если не получится додавить меня возбужденным уголовным делом, то они -то мифическим способом привлекут силы ФСБ. Обвинят меня в терроризме по ходу. Просто смех сквозь слезы.
— Катя, может, стоит уже перестать бороться? Махнуть рукой и начинать новую жизнь?
— Нет, это вопрос принципа. Татьяна необоснованно решила, что имеет право на активы компании, оставив меня одну с долгами, разрушила бизнес, бросила на произвол судьбы людей, зависящих от нас. Это подло и неправильно. И я верю в справедливость. И готова за нее бороться. Более того, я хочу верить, что те люди, которые совершают плохие поступки на стороне Куцевой, они просто не знают правды. И творят весь этот мрачный беспредел только на основании собственной дезинформированности, основываясь на ту историю, которую преподнесла им Татьяна. Она же рассказывает, что она бедняжка, что это я пытаюсь у нее отнять все, что у нее есть.
— А ты это не делаешь?
— Мне чужое не нужно. Наш бизнес изначально основан за счет моих собственных сбережений, которыми я не побоялась в тот момент рискнуть, и упорного совместного труда. На становление "Четырех Львов" ушли годы. Годы 14-часовых рабочих дней без сна и без отдыха. И все, чего достигла компания, должно быть разделено честно.
Фото из публикации журнала OFF. Фото: Артем и Надежда PHOenix @phoenixshot @phoenix_аrtem
— А что делала Татьяна в компании?
— Татьяна выполняла функции декларанта и менеджера ВЭД.
— А как оказалось, что она стала твоим полноправным партнером?
— Изначально, когда я решила начать свой собственный бизнес, мне нужны были еще люди, движимые голым энтузиазмом, поскольку на первых порах ни один бизнес хорошей прибыли не приносит и платить высокую зарплату возможности нет. А с Таней у нас на тот момент были хорошие приятельские отношения. Она была девочкой , неизбалованной, готовой много работать. Мне тогда казалось, что она идеально подходит. Но на энтузиазме без доли в бизнесе никто работать не хочет. Так мы и стали партнерами.
— Я помню период, когда ваш бизнес был на пике успеха. Как складывались ваши отношения в тот момент?
— Пик успеха, на мой взгляд, и стал отправной точкой в нашем конфликте с Татьяной. Как сейчас помню выход OFF в декабре 2015, где Татьяна Куцева в своем интервью заявила, что ей надоело быть номером два в компании и она каждый день думает, как занять место номера один. Видимо, все сегодняшние события — это хитроумный план.
— Серьезно? Почему ты не рассталась с ней сразу после такого интервью?
— Знаешь, если честно, мне казалось тогда, что это шутка. Ну какой из Тани номер один? Я смеялась тогда. Номер один — это ответственность, это способность отдавать сотрудникам, а не брать себе, номер один — это ночи без сна, вечные перелеты, ведение переговоров не только в России, но и в других странах. В конце концов, номер один — это призвание, с задатками лидера можно только родиться. Нет, что-то в себе можно, конечно, воспитать. Но доморощенные диктаторы частенько садятся в лужу, столкнувшись с рядом серьезных испытаний.
— Ты считаешь, что Татьяна тоже села в лужу, когда у вашего бизнеса случились неприятности?
Да, я так считаю. В 2015 году мы не рассчитали свои силы и набрали много долгов на развитие, а сама идея развития была высосана из пальца, не продумана, семь раз не отмерена. Соответственно, деньги кредиторов утекли как песок сквозь пальцы. Усугубляло ситуацию то, что мы даже не понимали, как неразумно расходуем деньги кредиторов. И наш эпический провал дошел до нашего сознания, только когда денег не осталось вообще.
— То есть Татьяна осознавала, что у вашего бизнеса сложная ситуация?
— Ну конечно, долги-то мы набрали вместе и потратили деньги вместе. Только вот в договорах с кредиторами стояла подпись моя, и заложено было лишь мое имущество.
— Почему так нечестно получилось?
— Получилось честно. Я была номером один и брала на себя ответственность. Я проговаривала свою позицию вслух. Кто бы мог подумать, что Татьяна ее так извращенно истолкует, умотав со всеми активами в неизвестном направлении, а мне оставит долги и разборки с кредиторами на сдачу…
— Я же говорю, что получилось все же нечестно. Как ты думаешь, почему Татьяна так поступила?
— Ты знаешь, сложно сказать. Мне не знакома логика человека, который берет чужое без зазрения совести. Я всю жизнь отдаю.
— Катя, ты говорила, что следствие по уголовному делу, возбужденному против тебя, идет странно. В чем это выражается?
— Сначала само заявление учредителя о невыплате заработной платы. Татьяна — учредитель с долей более одной трети и правом первой подписи, то есть человек, который не является наемным рабочим, который сам мог выдавать себе заработную плату или инициировать собрание учредителей по факту невыплаты зарплаты. Естественно, никакое собрание учредителей по факту невыплаты заработной платы не созывалось. Более того, невыплаты или задержки зарплаты в ЛК "Четыре Льва" не было никогда, ни перед одним сотрудником. Я уверена, что показания каждого свидетеля по данному факту подтверждают, что зарплата платилась вовремя всегда и всем, никогда не было задержек более 2-3 дней. Однако следствие продолжается. Идут обыски, допросы. Следователь караулит свидетелей под домом. Звонит свидетелям в дверь в полночь. Свидетели в такое время не открывают, это понятно. Но хождения продолжаются. Да, камеры в подъездах не стоят, доказать не можем, но есть родители свидетелей, которые в это время находились в квартирах и могут подтвердить, что я не преувеличиваю. Зачем все это было? Хотели напугать? Но чего могут бояться люди, которые говорят правду?
— Ты можешь назвать фамилию следователя, который ходил по свидетелям ночью?
— Ныне бывший следователь Следственного комитета по Фрунзенскому району Василий Котлевский. Он же по делу о зарплате брал биллинги ряда телефонных номеров, ни один из которых мне не принадлежит, а является корпоративной связью, по датам, которые не относятся к делу. Этот же следователь данные биллинги предоставил Куцевой, которая, в свою очередь, использовала их в Арбитражном суде ПК против меня, заявив под протокол, что биллинги ей предоставлены Следственным комитетом по Фрунзенскому району. Арестовано все мое личное имущество, а также имущество, которое когда-то принадлежало мне, в частности, мой бывший автомобиль, у которого уже давно другой хозяин, и он теперь ничего не может сделать с авто: ни продать, ни использовать. Создают посторонним людям сложности. Нам приходится в суде доказывать, что действия СКР противоречат закону и логике. Тем не менее арестовывают мои личные средства — при том, что я мать-одиночка, и это, может быть, мои последние средства к существованию.
Фото из публикации журнала OFF. Фото: Артем и Надежда PHOenix @phoenixshot @phoenix_аrtem
— Ну, на несчастную мать-одиночку ты не похожа…
— Какая разница, на кого я похожа. Закон для всех един, а правоохранительная и судебная системы призваны защищать граждан, а не участвовать в рейдерском захвате бизнеса.
— Ты считаешь, что понятие "рейдерский захват" применимо к событиям, происходящим в "Четырех Львах"?
— Примерно месяц-полтора назад адвокат Куцевой Олег Бялгожевский инициировал встречу со мной якобы с целью договориться о мире. На протяжении всего конфликта я всегда была за то, чтобы разойтись мирными дорогами. Тем не менее от встречи с Олегом Бялгожевским остался осадок неприятный. Он заявил, что, если я не пойду на уступки и не отдам Куцевым все активы подобру-поздорову плюс еще некоторую сумму денег в придачу, тогда у меня будет судимость по 145 статье и ни меня, ни моего ребенка больше не возьмут ни на приличную работу, ни в хороший вуз, более того, не видать моему ребенку достойного будущего и уважаемой работы с осужденной мамашей. Типичное давление на материнские чувства. Только как Бялгожевский может быть уверенным в том, что у меня будет судимость, если не заручившись дружественной поддержкой? Вот и ответ на твой вопрос, пусть и не прямой.
— Получается, тебе угрожали?
— Получается то, что получается. Моя цель — изложить истинную историю "Четырех Львов", избегая прямых умозаключений. Только лишь описание событий.
— Почему нельзя просто сесть и поговорить, хотя бы в присутствии адвокатов?
— Что интересно, на все мои предложения встретиться двумя сторонами и изложить свои версии Татьяна отвечает отказом. Она не хочет рассказывать о том, как бросила людей без зарплаты, о том, как касса оказалась без денег, как пропал контейнер продукции, принадлежащий "Четырем Львам", — зачем ей говорить об этом? Это же мне приходится расхлебывать все последствия. Это я сидела сутками в офисе с оставшимися людьми и изобретала способ, как отдать долги. Это же я вела переговоры с кредиторами, объясняла ситуацию. И эти события никак не согласуются с версией Татьяны, которую она вкладывает в головы своим покровителям.
— На мой взгляд, незнание не освобождает от ответственности.
— На мой — тоже. Поэтому мы с тобой беседуем здесь и сейчас с целью, чтобы эта история получила как можно более широкую огласку.
— А ты не думала обратиться напрямую в администрацию Президента, написать в Кремль о подробностях данных событий?
— Уверена, там эту историю не оставят без внимания.
— Прости, может, затрону слишком личное, но ты сразу поверила, что человек тебя предал и обратной дороги нет?
— Нет, конечно, нет. Я вообще не хотела верить до последнего. Искала оправдания: это не она, ее похитили, заставили, заперли в подвале… Да сотни вариантов предполагала. Это было адски больно. Знаешь, я, когда вернулась в город после многомесячного отсутствия и обнаружила, что в кассе нет денег, Татьяна исчезла, имущество переоформлено на нее, а работники компании сидят без зарплаты и хотят меня растерзать, я придумывала сотни оправданий. Конечно, я понимала сотрудников: у всех же семьи, дети, кредиты… Но я все время думала, что с Таней что-то случилось, она не могла меня предать. Я ей звонила, искала, караулила под домом. Я действительно несколько ночей провела в машине. Когда мы ее наконец-то дождались, она с совершенно стеклянными, отмороженными глазами, держа на руках ребенка, заявила, что ее совершенно не волнуют проблемы людей и компании и что для нее теперь главное — интересы ее семьи. Именно ими она и будет жить. Это был человек, которого я любила больше чем кого бы то ни было. Я ей доверяла абсолютно. И вот тогда для меня настал конец. Это было ощущение полного краха. Я несколько суток лежала и плакала — я не могла есть, не могла пить, не могла кричать. Я не знаю, что двигало Татьяной. Может, накопилась обида, что она номер два, но стала ли она таким образом номер один? Даже в своих глазах? Нет, не уверена.
— Как ты себя чувствуешь, находясь в эпицентре несправедливости целый год?
— Мне за себя не стыдно и не противно. Я знаю, что никто не может упрекнуть меня в подлости и непорядочности, в присвоении чужого. С большинством кредиторов я осталась в нормальных отношениях. Это для меня важно.
— Но где ты черпаешь моральные силы?
— О-о-о, это тема отдельного интервью. Боюсь, здесь не хватит места для информации о сохранении энергии и медитациях. (Смеется.) Мы можем поговорить на эту тему в другой раз.
— Как ты это выдержала? Ты сейчас рассказываешь, и мне хочется плакать вместе с тобой, а уж как тебе было…
— Честно говоря, я не знаю, как я все прошла и не сломалась. Полное разочарование в дружбе, партнерстве, в законе, в правоохранительных органах. Некоторые доморощенные философы строчат в своих инстаграмах, что надо не очаровываться, чтобы не разочаровываться. А я и не была никогда очарована законом, я просто верила в него. А теперь нет. И это серьезная утрата в моей жизни.
Помню свои ощущения, когда, сидя посреди своей просторной квартиры, паковала чемоданы, а съезжать было некуда, на руках маленький ребенок… ухажер, который был на тот момент, мгновенно свалил и нашел другую — ощущения непередаваемые. У меня банально не было денег на то, чтобы снять другую квартиру. И какое-то время я жила вместе с ребенком в однокомнатной квартире подруги, вместе с подругой! Я никогда не забуду ощущения, как просыпаешься ночью и понимаешь, что все… жизнь катится к черту. А я не могу ничего сделать, не могу никак выплеснуть эмоции — рядом ребенок, за которого я отвечаю и не имею права его пугать отчаянием. Мне кажется, тогда за пару недель я похудела килограммов на 10.
Вообще вся эта история на мне очень больно отразилась. Я перестала верить в дружбу, в партнерство, в мораль людей… Если бы не мой будущий муж, который просто ворвался в мою жизнь, был рядом каждую секунду, не давая мне сойти с ума, я бы, наверное, не смогла пройти этот путь, сидеть сейчас перед тобой и более-менее спокойно все это рассказывать. Но я прошла этот этап, я могу смотреть в глаза себе и людям, могу спокойно ходить по кафе, давать интервью, а вот может ли сказать то же самое Татьяна — не уверена.
— Катя, а ты еще директор компании?
— Да, пока не будет введен арбитражный управляющий. Кстати, Таня до сих пор является соучредителем. Я предлагала поступить честно, встретиться, обсудить ситуацию, разделить ответственность, говоря не только об активах, но и о долгах. Таня знает, что на тот момент, когда она сбежала, кредитных обязательств у "Четырех Львов" было в районе 20 миллионов. Но Татьяна полагает, что активы должны остаться у нее, а пассивы — у меня. И продолжает рассказывать небылицы всем вокруг о том, что у нее было много всего, но не стало из-за меня.
— Ты готова идти до конца?
— Сколько бы времени на это ни потребовалось — я готова. Это вопрос принципа, я уже говорила. Единственное, что я сейчас полностью разочарована в нашей судебной системе, в правоохранительной системе. У меня сейчас просто не осталось сил ходить по судам! Это же просто ведро какой-то алчной лжи регулярно выливается! Мне пришлось оставить все на адвокатов, чтобы сберечь свой внутренний мир от дальнейшего разрушения. И, если решения будут не в нашу пользу, мы не сдадимся. Более того, я очень надеюсь, что все люди, которые столкнулись с таким же произволом, прочитав это интервью, поймут, что нельзя молчать и терпеть. Как только голосов, говорящих о несправедливости системы, станет больше, нас услышат.
— Катя, и последний вопрос. Ты никогда не пыталась представить, что сейчас думает, чувствует Татьяна?
— Часто, очень часто я пытаюсь себе это представить, понять, что же двигало ею. Мне кажется, что в глубине души она должна осознавать, какую ошибку совершила, должна негодовать и сожалеть о сиюминутном алчном порыве, которому поддалась. Если бы мы остались вместе, не было бы никакой грязи, никаких исков, судебных издержек, моральной усталости. Мы бы сохранили компанию, росли и процветали дальше. Сейчас же Татьяны нигде не видно. Она не ходит больше в общественные заведения, которые мы обе любили, опасаясь встретить меня или осуждение общественности. Та ли это цена, которую она собиралась заплатить за предательство, — мне неизвестно", — завершается публикация журнала OFF (№9, 4 сентября 2017 года).
