Слово "чужакам": авторы нового Генплана про проект, слушания и настоящих владивостокцев

Предыстория: Алла Шестерикова: Бизнесмены - тоже жители Владивостока

Большая часть октября в информационном поле Владивостока прошла под знаком публичных слушаний проектов генерального плана и правил землепользования и застройки. С 9 по 20 октября разработчики изменений — омский ИТП "Град" — встречались с горожанами, рассказывали и показывали, как будут развиваться районы города и входящие в ВГО населенные пункты до 2036 года. Однако сами доклады архитекторов на всех слушаниях занимали от силы час — по шесть, девять и одиннадцать часов шли обсуждения. Люди спрашивали, спорили, предлагали, просили изменить территориальное и функциональное зонирование земельных участков, и чаще всего это проистекало из личных или коммерческих интересов. Все, что было предложено за девять слушаний, будет рассмотрено специальными комиссиями и либо принято, либо не принято. Утвержденные поправки омичи внесут в итоговые проекты Генплана и ПЗЗ. Многие горожане активно критиковали "градовцев" за то, что они плохо изучили город, называли чужаками. Но мало кто задумывается, что значит проделанная работа для самих архитекторов. ИА PrimaMedia побеседовало с двумя сотрудниками ИТП, чтобы узнать их видение Владивостока будущего и отношение к слушаниям.

Справка: Институт территориального планирования "ГРАД" — омская организация, основные направление которой разработка градостроительной документации и документов социально-экономического планирования геоинформационных систем. На сегодня ИТП разработал более 2 тысяч проектов в 50 регионах РФ. Для Приморья "Град" уже создал проект по внесению изменений в региональные нормативы и создает региональную информационную систему для обеспечения градостроительной деятельности в крае.

На вопросы агентства отвечают ведущий архитектор института Юлия Самсонова и ведущий аналитик-градостроитель, политолог Роман Ковалев.

PrimaMedia: Как назначают ту или иную зону земельному участку? Что важнее – фактическое использование или то, что в документах? Было много примеров на слушаниях, когда по факту на земле стоит жилой дом, а ей присваивают зону рекреации.

Юлия: И так, и так можно смотреть на эту ситуацию. Знаете, когда мы проектируем, конечно же, мы смотрим на существующее положение на территории. Сперва ногами ее проходим, затем проводим натурное обследование — выясняем, что там на самом деле сейчас расположено. Это вот поэтапно. Но потом, когда к нам поступают кадастровые номера участков, на них может оказаться зарегистрирована какая-то неожиданность. Сквер, например.

— Так и что тогда делать?

Юлия: В правовом аспекте сейчас важна частная собственность, участки раздали. Но у жителей всегда есть возможность это все вернуть обратно. Сколько было таких случаев, когда граждане возмущаются и сносят стройку. Поэтому все зависит от активности общественности.

От самостроя рядом с домом Элеоноры Прей во Владивостоке остались одни руины

— На слушаниях по острову Русскому у горожан создалось впечатление, что либо вы плохо изучили территорию, и поэтому в проекте есть "пробелы", либо вам кто-то недодал информации. Какой информации и от кого вам не хватило?

Юлия: На начальном этапе работы,когда заключается контракт, начинается рассылка запросов в разные департаменты, которые могут дать информацию о многих объектах, в том числе, на территориях военных. Многие не сразу понимали, зачем эти запросы, относились настороженно: "Зачем вам наша информация?". Но потом, когда понимали, что мы готовим важный документ, который отражает развитие территорий, что их объекты тоже должны быть учтены, тогда стало проще. Даже еще досылали какие-то документы, просили учесть то-то и то-то. Все достаточно хорошо сработали.

— Почему получилось много несоответствий фактическому использованию в запланированных зонах на Русском острове?

Юлия: Потому что это военная территория. Это были земельные участки военных, и они распоряжались ими по-своему.

Отметим, что почетный архитектор России Валентин Аникеев, помогавший "Граду" в разработке проекта, в целом высоко оценил проделанную коллегами работу, но изменения по острову Русскому назвал слабым местом проекта.

— А если взять участок химического института ДВО РАН с морской коррозийоной станцией, которую вы не учли в проекте. Представители института сказали, что задолго до слушаний высылали по почте документы вам в Омск. Ведь их участок стоит на кадастровом учете, сформирован мэрией.

Юлия: Документы мы не получали, насколько знаю. Правила землепользования и застройки могут быть вообще разными для одного земельного участка. Можно выделить три направления при разработке ПЗЗ. Например, можно полностью соответствовать кадастровой карте: что в кадастре написано, по такой зоне, по такому виду земельного использования и присвоить зону.

Можно так сделать, но мы-то сейчас в какой ситуации? Мы сейчас разрабатываем генеральный план, а генеральный план – это объекты местного значения, в том числе, скверы и парки. Это благоприятная в дальнейшем среда и качественная жизнь для людей. И сейчас у нас такой контракт, который последовательно решает эти вопросы.

Генеральным планом выбраны стратегические направления, по которым где-то нужно скверы сохранять, где-то развивать территории и прокладывать дороги. А ПЗЗ учитывают эти направления, поэтому некоторые функциональные зоны переходят в правила из генерального плана.

Вот и получается, что ПЗЗ не везде учитывают, какой вид разрешенного использования в настоящее время применяется на определенном земельном участке.

А можно, добавляет Юлия, сделать ПЗЗ совсем иначе. Поскольку в генеральном плане могут быть какие-то невероятные решения, можно сделать правила только по ним и вообще не учитывать реальное землепользование. У "Града" же, на ее взгляд, получились сбалансированные ПЗЗ: архитекторы максимально учли и направление Генплана, и фактическое землепользование.

— Что вы можете сказать о действующем Генплане Владивостока? Насколько он гармоничен, полон? Что в нем учтено, что не предусмотрено?

Юлия: На мой взгляд, на наш — мы изучали его с коллегами, он выполнен очень обще. Преимущественно одна жилая зона, нанесенная крупными мазками. Очень крупные зоны, которые не учитывают землепользование, хотя наверное генеральный план и не должен учитывать землепользование.

Ведущий архитектор ИТП "Град" Юлия Самсонова. Фото: ИА PrimaMedia

— Что значит "обще", какие моменты не проработаны, какой конкретики не хватает?

Юлия: То, чего не хватило нам, мы пытались исправить в своем проекте. Например, мы сделали более дробное деление зон. И, кстати, в генеральных планах, которые мы разрабатывали для других городов, жилое зонирование еще более дробное, чем в проекте Генплана для Владивостока. Во Владивостоке выделена в настоящее время одна жилая зона. Вот просто жилье. Нет разделения на малоэтажную, среднеэтажную зоны и так далее. По нему рядом с многоэтажным домом может соседствовать индивидуальный дом. Это сейчас возможно, но вы же понимаете, что это не комфортная городская среда? Поэтому при разработке мы старались этого избежать, пытались как-то сгруппировать зоны индивидуальной застройки в кварталы, чтобы в них не появлялись точечно, допустим, 28-этажные здания.

— Нужно, по-вашему, расширить список основных разрешенных видов использования для жилых зон? Об этом на нескольких слушаниях говорил один юрист, защищающий интересы бизнеса.

Юлия: Как вы понимаете, он говорил про градостроительный регламент и про ПЗЗ. Для каждой функциональной зоны в ПЗЗ есть разрешенные виды использования (основные, условно-разрешенные и вспомогательные). Если это жилая зона среднеэтажной застройки, то в ней можно строить только среднеэтажные жилые дома от 5 до 8 этажей и инфраструктуру – детские сады, школы, коммунальное обслуживание. Если кто-то захочет построить в этой зоне магазин, баню или что-то другое, ему потребуется обязательно посоветоваться с жильцами домов и пройти ряд установленных законодательством процедур, включая публичные слушания.

Роман: Кстати, главное, к чему он апеллировал, этот юрист, предлагая расширить список – это публичные слушания. Что, во-первых, они увеличивают издержки и что на слушания конкуренты могут привести людей, которые поднимут руки и проголосуют против магазина допустим. И самое забавное, что мы эту ситуацию, скорее всего, и наблюдали на наших слушаниях: юрист предлагал проголосовать "за", и все поднимали руки.

Юлия: Многолетняя практика показывает, что города успешно используют ПЗЗ, которые мы для них разработали. Эти правила направлены на комфортную городскую среду, среду именно для жителя, для пользователя городской среды.

Если брать зону многоэтажной застройки Ж4, о которой говорил юрист, у нее основных видов разрешенного использования осталось действительно немного. Но этого должно хватать для граждан, это защитит жителей от неожиданной постройки, например, торгового центра во дворе.

Роман: Так можно бороться с точечной застройкой.

— Известно, да и вы сами упоминали, что "Град" разрабатывал генеральные планы и для других городов. Какой в сравнении с ними Владивосток, чем он отличается?

Юлия: Для нас особенности Владивостока – это рельеф очень сложный.

— То есть, все-таки рельеф, а не имущественные и правовые отношения?

Юлия: Они везде такие. В другом месте — другие интересы, но земельно-имущественные отношения во всех других городах большая проблема. Взять те же Крым, Симферополь, для которых мы начали разрабатывать информационную систему незадолго до событий марта 2014 года. Там, например, каждый хочет себе земельный участок, хочет жить на земле и не хочет никакого преобразования в город.

Новый Генплан: Как владивостокцы с омичами остров Русский делили

— А как вы относитесь к тому, что владивостокцы высказывают недовольство тем, что Генплан для их города делают омичи, "чужаки"?

Роман: Первое и очевидное — выполнять такую работу должен тот, кто наиболее компетентен. Как это определить? Проводят конкурс, выявляют того, кто за лучшие (меньшие) деньги готов сделать лучший проект. Ну как лучший. Есть ведь и репутация — не так много в России институтов, которые имеют 14-тилетнюю историю и делали разную документацию. К тому же "Град" делает это открыто. Второе — реакция местных жителей понятна. Вопросы "кто вы такие, почему вы говорите, как нам жить?" возникают во всех городах.

— Вы ведь разрабатываете изменения в Генплан и ПЗЗ не только Владивостокского городского округа, а Владивостокской агломерации. Сам термин "агломерация" совсем недавно у нас появился. Что это, вы работали с проектами для других агломераций?

Юлия: Да, это сейчас очень распространенная тенденция, когда города начинают объединяться, у них появляются общие социально-экономические связи, они неразрывно связаны друг с другом по каким-то признакам. По сути, соседний город становится уже не другим населенным пунктом, а просто новым спальным районом. Или районом, где у людей находится место работы. Это самый простой пример.

Роман: Для этого надо планировать совместное развитие городов, иначе случаются "перекосы", как у нас в Омске. Есть территории вокруг Омска, которые не входят в муниципалитет, но пользуются всей инфраструктурой Омска: детскими садами, дорогой, а они на это не рассчитаны. Они рассчитаны на население самого Омска. И получается какая-то неконтролируемая история, когда приезжают эти люди и, по сути, занимают чьи-то физические и рабочие места.

Юлия: Одна женщина пришла на слушания и сказала: "Вы вот из Омска! Я посмотрела градостроительный регламент вашего Омска. И почему у вас в Омске 144 основных вида разрешенного использования (где она их насчитала столько), а вы нам тут четыре оставляете?". Во-первых, мы не разрабатывали ПЗЗ Омска, у нас не было такого государственного контракта. Во-вторых, такое большое количество видов действительно плохо. Приведу пример. В Омске много похоронных бюро, это объекты бытового обслуживания, для строительства которых не нужно проводить публичные слушания, ни во Владивостоке, ни в Омске.

Никто не спрашивает людей, делает гранитные памятники, пилит их, что оказывает негативное влияние на окружающую среду. И люди ничего сделать не могут, потому что по закону владелец бюро все сделал правильно. Это общая проблема широкого списка основных видов разрешенного использования жилых зон.

Роман: И это же сейчас происходит у вас. Самим нам неприятно осознавать, что все эти люди голосовали "за" расширение основных видов для жилой зоны. Мы понимаем, что дорабатываться проект будет и так далее. Но остается все же какой-то осадочек, потому что, мне кажется, обсуждение с "настоящими" владивостокцами не сильно-то и получились.

Бизнесмены устроили провокацию на слушаниях нового Генплана в мэрии Владивостока

— Заложены ли еще какие-то регулирующие такое строительство механизмы в ПЗЗ, в градостроительный регламент?

Юлия: Вряд ли. Поэтому публичные слушания должны помочь людям увидеть все картину в целом, что их ждет. Общественность должна проявить инициативу в защите своих интересов.

Роман: Иначе как со скверами. Придется каждый раз выходить на защиту территории, бросаться под бульдозер. Закон обратной силы не имеет. Если все было оформлено по закону, включая разрешение на строительство, то тут либо оспаривать решение через суд, либо общественное внимание привлекать.

Политолог отмечает, что примером борьбы с незаконным строительством через суд во Владивостоке может служить Академгородк. На сегодня леса ДВО РАН — одна из наиболее проблемных территорий в плане сохранения и защиты. Еще в 1960-е годы академики получили несколько квадратных километров земли под формирование Академгородка, но на кадастровый учет их не поставили. В итоге постепенно лес застроили коттеджами, где-то возводят даже многоэтажные здания.

Роман: Официальная позиция ДВО РАН такова, что нужно сохранить то, что есть. Вернуть, поставить на кадастровый учет то, что осталось. А осталось очень мало по сравнению с тем, что было. Но там есть права собственности третьих лиц. И пока суд не разберется, не установит что происходит, с обеих сторон будут недовольные люди. Это очень странная ситуация, и Владивосток должен разобраться, как с этой землей поступать.

Старший политолог ИТП "Град" Роман Ковалев. Фото: ИА PrimaMedia

— Что в целом можете сказать про леса во Владивостоке? Сколько их у нас, как их можно защитить?

Юлия: Леса нужно защищать, чтобы защищать – нужно их ставить на кадастровый учет. А здесь очень много территорий, которые не учтены.

Роман: Из 30 тысяч гектаров леса, который существует в том или ином виде, на учете стоит 862 гектара. И все они еще и не здесь, не на материке. С точки зрения нашей работы (что мы можем сделать, чтобы защитить лес) – мы можем закрепить леса в определенном зонировании. Но пока такие участки не являются собственностью муниципалитета, защитить их от какого-то посягательства Генплан не может.

Есть территории, которые сейчас фактически лес – лес видно из космоса, мы видим его глазами. А в проекте планировки территории утвержденном это зона застройки. И вы, владивостокцы, по идее, обсудили, приняли и утвердили этот проект. Мы не имеем права приходить и навязывать изменения — это уже утверждено, закон обратной силы не имеет. Людям, которые хотят сохранить лес, нужно оспаривать этот проект планировки в суде.

А есть другая ситуация, когда де-факто леса уже нет, но на бумажках он должен быть. И нет проекта планировки на эту территорию, но есть факт ее использования под жилье.

Вопрос: есть ли смысл ограничивать тех людей, которые построили коттеджи, если мы еще не разобрались – чисто у них все юридически, они добросовестные приобретатели? Так или иначе, они здесь живут. Имеем ли мы право накладывать какие-то ограничения на использование земли, если леса там почти нет? Мы говорим про большие куски леса, которые в проектной планировке съедаются по краям.

Если мы говорим про скверы внутри застройки, то здесь уже вопрос общественной важности, когда интересы собственников сталкиваются с интересами города. У человека земля в собственности, мы на нее накладываем ограничение. С одной стороны, это ужасно, как так можно делать? Но интересы общества главенствуют. Рекреационная зона не спасает, если есть разрешение на строительство. Спасает другое: спасает общественное внимание. Все за то, чтобы там был сквер (имеется в виду Бестужева, 40 – прим. ред.). Это однозначная позиция и наша, и города. Я не знаю, как из этого будет выбираться арендатор территории. Почему бы ему не сделать прекрасный парк для жителей, что-то там организовать? Ты же не в космосе живешь.

— Какая зона максимально запрещает застройку на территории лесов?

Юлия: Р1 – благоустроенные леса, парки. Р4 – леса природные. Р1 — это зона, где вообще не может быть строительства. Это парки, скверы, бульвары. Р4 – это как раз зона лесов, в которую входит небольшое количество участков, стоящих на кадастровом учете как городские леса. Р4 не предусматривает вообще градостроительной деятельности и застройки, только рекреация. Большинство лесов в проекте запланировано как раз в зонах Р1 и Р4.

— Вы учитывали в работе японский мастер-план? И тот мастер-план, что для острова Русского делает КБ "Стрелка"?

Юлия: Мы ознакомились со всеми документами, но учли только утвержденные предложения, прошедшие все процедуры, в том числе, публичные слушания. На весь полуостров Саперный утвержден ранее разработанный проект планировки. Концепция "Стрелки" на Русском пока не утверждена, хотя она не противоречит проекту генерального плана. Там очень похожее зонирование в утвержденном проекте планировки, который мы учли в Генеральном плане. Но там более высокая этажность, чем у "Стрелки", и по ПЗЗ их предложения не ложились на участки Саперного. Также дела обстоят с японским мастер-планом.

— Ваш проект учитывает разные федеральные и краевые программы. Участки резидентов Свободного порта Владивостока как-то отражены в вашей работе?

Юлия: Есть список площадок, который не нами разрабатывался, который передается как исходные данные. Что туда попало, кто там из них свободный порт, а кто не очень свободный — это уже дело администрации. Опять же, если бы мы разрабатывали стратегию социально-экономического развития, вот здесь бы это находило применение. Это более общий документ.

Получится ли у КБ "Стрелка" город будущего на острове Русском

— Какие предложения по проекту Генплана являются предложениями чисто от "Града"?

Роман: Например, развитие монорельсового транспорта. Но эта идея, снова же, рождена вместе с местными жителями.

— Эта идея жизнеспособна?

Роман: На наш взгляд, да. Но это как раз тот момент, когда есть противоположное и очень активное мнение — что надо расширять дороги, надо все застроить парковками и чуть ли не каждому владивостокцу при рождении выдавать по личному автомобилю. На наш взгляд, развивать общественный и электрический транспорт правильно. Невозможно решить проблему пробок, некомфортной среды иначе.

— Можете назвать несколько главных проблем Владивостока, на ваш взгляд?

Роман: Есть проблема с нефтебазой на Первой речке. Есть проблема с парковками. И ваш порт морской. Это уникальное место. Сколько можно найти в мире подобных мест, которые могли бы по-другому служить городу и людям? Понятно, что здесь никто не говорит, что надо все убрать, построить красивые лежаки и смотреть на закат. Но это вопрос развития города, принципиальный вопрос, который когда-то нужно будет решать.

Есть вопрос, в какую сторону развиваться городу, потому что на юг уже некуда. Есть вариант на север вверх расти либо на восток развиваться и оттяпывать потихоньку "Землю Леопарда", что и происходит. У жителей должно быть видение, как должен развиваться их город, каким он станет через 50 лет. Как Токио? Или же мы хотим быть как Калифорния? Этот вопрос встанет очень остро и очень скоро перед Владивостоком. У вас сейчас действительно время перемен, время неизвестностей. Есть огромное количество проблем. А видения, как их решать, куда вы хотите в итоге прийти, мне кажется, нет. Но в этом, наверное, должна помочь концепция японцев.

Отдельный блок беседы с архитекторами был посвящен обсуждению самих публичных слушаний, вторая неделя которых сопровождалась скандалами. Так, на слушаниях 17 октября бизнесмен поставил на голосование предложение убрать из проекта ГП зону Р1 с земель, занимаемых Игнатьевским и Бестужевским скверами, перевести их в ОД2, и был поддержан. Голосовавших против "сохраняющей" скверы зоны возмущенные владивостокцы обвинили в продажности. И такое же предложение поступило от других бизнесменов в отношении еще нескольких скверов.

— Как в целом прошли слушания, что думаете про активность бизнесменов, про многочисленные голосования?

Роман: Во Владивостоке надо внести изменения в положение о публичных слушаниях. Очень странно, что публичные слушания у вас проходят в рабочее время. Не все заинтересованные могли прийти. Регламент слушаний здесь вообще не соблюдается. В других городах он обычно такой: доклад, вопросы, на них отведено определенное время.

Смысл слушаний к чему сводится? Что есть прекрасные, заинтересованные в развитии Владивостока люди, которые должны были за три месяца ознакомиться с проектом, прийти на слушания и высказать свои мнения. Но что мы видим? Люди приходят и говорят: "Покажите мне мой участок и поменяйте это и это!". Слушания превратились в консультацию. Потом все превратилось в еще более странную ситуацию, когда люди находят свой участок и начинают голосовать. Вообще с голосованием очень странная история.

Очень обидно за вас, потому что пришли хорошие, добросовестные люди, бабушки, которые искренне не понимали, как люди могут голосовать против сквера. Люди не понимали, что происходит, что голосование — какой-то фарс. Неужели кто-то верит, что можно учитывать такое голосование по точечным вопросам среди 40-50-60-70 человек? Принимать градостроительное решение голосованием 50-70 человек?

Получается какая-то подмена, когда одни приходят и голосуют за то, чтобы убрать сквер. И у них создается мысль, что ни добились чего-то. А у других людей создается впечатление "куда катится мир". В общем, это полный бред, и подобная организация слушаний крайне неприятное впечатление оставляет. Я на месте владивстокцев, которые там присутствовали – а ведь выходили настоящие люди, — я бы на месте жителей Владивостока более кардинально выразил свое мнение.

Последние публичные слушания проекта ГП и ПЗЗ, 20 октября. Фото: Мария Бородина, ИА PrimaMedia

Я так понимаю, владивостокцы с действующим Генпланом не особо-то и знакомы. То есть, некоторые вещи становятся для них открытием, и они думаю "что вы тут натворили?". И про подставных голосующих. Я просто до конца не понимаю. Я пытаюсь понять, но я не признаю этого — есть люди, которые тратят на такие голосования ресурсы, как минимум временные, они приводят других голосовать. Мне известно, что некоторые ваши депутаты когда-то владели какими-то скверами. Они ведь знают процедуру слушаний, они же не идиоты? Зачем они это делают?

Я понимаю боль жителей, когда исчезает еще один сквер. Их и так дефицит страшнейший у вас, а когда приходит какой-то парень и просит поменять назначение земли, чтобы застроить, я не понимаю его. Бабушку, которая голосует за это, я понимаю – не она такая, жизнь такая. А парня я не очень понимаю. Он же не прошедший Афган или еще какую-нибудь войну человек, где он убивал людей, мучил, потерявший все ценности морали. Он обычный человек. Он живет в этом городе, у него здесь есть друзья. И как они общаются? Что, они спрашивают его: "Ну что, ты отжал парк?"? А он: "Да! Я приведу еще человек, и мы снова проголосуем!". Что это за люди? Откуда они берутся вообще? Это ведь повод подать обращение в прокуратуру и провести проверку.

— Слушания закончились, что дальше? Будет еще у жителей города возможность что-то корректировать?

Роман: Только через суд. Мы получим протоколы публичных слушаний, потом пройдут рабочие группы, рассмотрят все замечания и предложения, какие-то примут, какие-то нет. Затем корректировка документа и сдача его заказчику. Все.

Битва за Владивосток завершена: обсуждение генплана закончилось спорами о Советском районе

— А есть плановые корректировки Генплана и ПЗЗ?

Юлия: Это она и есть. Выделяются бюджетные средства на разработку документов территориального планирования. Если край будет иметь возможность каждый год их дорабатывать, то почему бы и нет? Мы не против. Город – живой организм, он живет, развивается.

— Кто должен инициировать корректировки?

Юлия: Теоретически с инициативой о внесении изменений может обратиться любой человек, организация или органы власти. А полномочия по внесению изменений в ГП и ПЗЗ есть у департамента градостроительства края.

— Каков оптимальный срок, через который нужно обновлять Генплан?

Юлия: Раз в пять лет, наверное.

— Что в работе над проектами для Владивостока для ИТП было в новинку, может, впервые?

Роман: Вот эта практика взаимодействия с рабочими группами у нас впервые. В первый раз мы слушали ПЗЗ перед генеральным планом. Мы каждый день слушаний об этом говорили, для нас это очень странно. В первый раз у нас такая рельефная территория. Да, было нечто похожее в Крыму, но тут вообще все необычно. Еще и островная территория.

— Что бы вы еще хотели сделать для Владивостока?

Юлия: Что бы мы хотели? Проекты планировки, тут куча проблем. Все хотят информационную систему. Была бы интерактивная карта, нажимаешь — все тебе выскакивает, все понятно.

— Вам самим, вашей команде вообще интересно работать во Владивостоке? Ваша работа окупается?

Роман: Если говорить о прибыли — это не прибыльный проект. Он, скорее, престижный и очень интересный.

— Не боитесь ли вы "прогореть" на Владивостоке, подпортить репутацию?

Роман: Нам за свою работу не стыдно. Мы уверены, что она качественная.

— Кто из команды, которая работала над градостроительной документацией для Владивостока, больше всего провел времени здесь, "в полях"? И сколько, если это возможно подсчитать?

Юлия: Наверное, Максим Ефанов, как главный архитектор проекта изменений. Попробуем подсчитать. Работаем над проектом мы год, каждый месяц Максим ездит в командировку во Владивосток на две недели. Почти по полмесяца здесь проводит. Ну то есть из года работы он прожил во Владивостоке почти полгода.

Агентство попросило перечислить всю команду, чья работа над изменениями в Генплан и ПЗЗ имеет более-менее весомый вклад. Получилось 15 человек. Среди них — главный архитектор ИТП, куратор проекта Ирина Стуканева, главный архитектор проекта и ведущий архитектор института Максим Ефанов, руководитель проекта Мария Протасова, главный инженер проекта Генплана Александр Плотников, главный разработчик изменений в проект ПЗЗ Екатерина Чурсина, глава транспортного отдела "Града" Николай Дудко, замгендиректора ИТП по правовым вопросам Дмитрий Шенкевич, ведущий архитектор института Анна Крутькова, Юлия Самсонов и Роман Ковалев.