- Во время августовских событий 1991 года я находилась во Владивостоке, была молодой, начинающей актрисой краевого драматического театра им. М.Горького, - рассказала агентству заслуженная артистка России Лариса Белоброва. - В политике тогда мало разбиралась. Когда увидела по телевизору, что творилось в столице, стало страшно. Сначала я действительно испугалась и растерялась. Помню, как тогда,
чтобы хоть как-то отвлечься от тревожных мыслей, просто "помчалась" в мастерскую моего друга художника Виктора Федорова.
Мы о многом проговорили до глубокой ночи. Он пытался объяснить мне суть происходящих в Москве событий.
К развалу Советского Союза я отнеслась негативно. Вначале в это даже невозможно было поверить. И до сих пор испытываю ностальгию по тем временам. Многое, что было в СССР, мне нравилось, многое не нравилось, но сейчас не об этом. Смешно, но через какое-то время после распада Советского Союза объединилась Европа! По таким же законам живет Америка, состоящая из штатов. Раз у них это получается, то также могли бы жить и мы. Но это уже другая история.
Владимир Беспалов, депутат Законодательного Собрания Приморского края, первый секретарь Владивостокского горкома КПРФ 20 лет назад политике разбирался неплохо - был первым секретарем горкома КПСС г. Арсеньева. В первый день путча всех приморских секретарей собрал у себя в кабинете первый секретарь крайкома КПСС Анатолий Головизин, который отлично владел информацией о ситуации в Москве. Вел он себя в тот день раздраженно и как-то по- особому суетливо. Зачем-то достал из кармана пиджака свою учетную карточку члена КПСС и размахивал ею перед нами, как бы демонстрируя таким образом собственную партийную защищенность, вспоминает Беспалов.
"Ничего определенного товарищ Головизин тогда нам так и не сказал, но заострил внимание на том, что пришедший к власти новый президент Борис Ельцин агрессивно настроен против КПСС. К ГКЧП у нас тоже было двойственное отношение. Во-первых, они действовали недостаточно энергично и настойчиво, а во-вторых, поставили своей целью вернуть страну на изживший себя к тому времени социалистический путь развития. Наши опасения преследования со стороны властей в то время тоже оказались небеспочвенными. На следующий день подъезжая к зданию горисполкома в Арсеньеве, у входа я увидел автоматчиков, - доступ к проходу был перекрыт", - утверждает собеседник агентства.
После путча многие коммунисты оказались без работы.
Когда Владимир Беспалов пришел устраиваться на свой родной завод "Аскольд", ему дали "от ворот поворот". По той причине, что до этого он служил первым секретарем горкома КПСС.
"Московский путч застал нас врасплох. Информация о развитии событий в Москве постоянно запаздывала. В те августовские дни 1991 года у многих появилось опасение, что все завершится большим кровопролитием", - вспоминает Юрий Копылов, экс-мэр Владивостока, в то время занимавший должность заместителя главного редактора газеты "Красное знамя".- Никчемность ГКЧП и полная политическая импотенция президента Горбачева были для очевидны для всех. В лице президента Ельцина появился крепкий руководитель, настоящий русский мужик, человек довольно хваткий и принципиальный в решении политических вопросов. Я тогда очень поддерживал его кандидатуру. Он, как говорится, оказался в нужное время и в нужном месте, - говорит он.
В то же время, по словам Юрия Копылова, отслеживая политическую ситуацию в России,
в последнее время он все чаще приходит к мнению - в стране назревает новое ГКЧП:
"Это будет, как говорится, та же самая конфетка, только в другой обертке с эмблемой партии "Единая Россия" или движения "Народный фронт".
Галуст Ахоян, депутат Законодательного Собрания Приморского края, рабочий день 19 августа 1991 года провел на рабочем месте в крайбольнице ФТИ, где в то время трудился хирургом.
"Для меня это было полной неожиданностью. Никто не ожидал, что в такой мощной и казалось бы политически стабильной державе, как СССР, может произойти государственный переворот, - вспоминает Галуст Ахоян. - С первых же дней путча я поддерживал политику президента Бориса Ельцина.
Посещал все митинги на центральной площади Владивостока, на которых простые его жители протестовали против незаконных действий ГКЧП.
- О последующем развале Советского Союза мы тогда даже не представляли. Наоборот, все мысли были направлены на позитивный настрой к ближайшему будущему, - говорит Галуст Цолакович. - Но все произошло иначе. Когда великий и могучий Советский Союз в одночасье рухнул, многие союзные республики, за исключением стран Прибалтики, оказались в полной растерянности: что делать дальше, как жить без единства с Россией и другими отделившимися от нее республиками? Тогда многие не понимали, как можно вообще существовать и развиваться без центрального руководства Москвы. К тому же у народов, населявших СССР, за многие десятилетия сложился определенный менталитет, - все они были братскими друг другу. Развал Советского Союза можно сравнить с распадом обычной семьи, в которой когда-то установились собственные устои, особые отношения, рушить которые всегда очень тяжело и даже нередко по-человечески больно.Несмотря ни на какие политические веяния и экономические отношения, сложившиеся за последние 20 лет, в душе я продолжаю надеяться на то, что когда-нибудь республики бывшего СССР все-таки объединятся, пусть даже не в полном составе. Считаю, что нам нужно брать пример с такого объединения государств, как Евросоюз.
- Тогда, 20 лет назад, я только что демобилизовался из армии молодым лейтенантом и начинал заниматься автомобильным бизнесом, - вспоминает Игорь Чемерис, депутат Думы г.Владивостока. - В мои 26 лет государственный переворот, устроенный ГКЧП, воспринимался как катастрофа. К тому времени уже неплохо работали реформы Горбачева, только что начали развиваться механизмы рыночного бизнеса, кооперации. Поэтому у меня появилась серьезная озабоченность по поводу того, что в один прекрасный момент вся эта зарождающаяся в стране система рыночных отношений может рухнуть в одночасье. В первые дни путча я даже начал опасаться того, что в стране может зародиться хунта, правящая по принципу чилийской. Естественно, с самого начала я начал поддерживать политику нового президента Бориса Ельцина, который, на мой взгляд, в тот исторический момент занял свое достойное место. Ситуация была очень тревожная: советский народ, едва глотнув свежего воздуха перемен, испугался того, что теперь ему перекроют кислород. Люди боялись отмены демократии, боялись политического диктата.О распаде СССР искренне до сих пор сожалею.
Прежде у советского народа была очень сильно развита гордость за свою державу. В армии я отдавал присягу на верность и преданность Советскому Союзу, во благо процветания которого служил. Во время путча мне стало непонятно, в каком государстве я живу. Мне и теперь горько не за потерю советской империи, как называли СССР наши политические противники, не за утраченные имперские амбиции населявших страну народов, а за утрату экономических и дружеских отношений между бывшими союзными республиками. Считаю, что сегодня реанимировать Советский Союз просто нереально. В его рамках теперь невозможно объединить даже такие испокон веков родные России республики, как Украина и Белоруссия. Их "присоединение" к России возможно только исключительно в рамках экономических отношений, но ни в коем случае политических.
