Отзывы о Приморском государственном объединенном музее им. В. К. Арсеньева долгое время были как о покойнике: хорошо или ничего, считает директор учреждения Виктор Шалай. О том, почему нельзя много шутить в музее, каким станет новый музей и зачем Владивостоку Эрмитаж он рассказал в интервью корр. РИА PrimaMedia.
- Виктор Алексеевич, расскажите, как прошло открытие музея после реставрации?
- Прошло хорошо, 5,5 тысяч человек пришли к нам за 12 часов. С одной стороны, было достаточное количество людей, чтобы считать их референтной группой и опираться на высказанные мнения и комментарии. С другой стороны, не было давки, чем обычно славится "Ночь музеев".
- Сколько времени заняла подготовка и перестройка?
- Немного. То, что вы называете стройкой, вообще прошло незамеченным для города, потому что мы не закрывались. Мы не можем простаивать, так как являемся автономным учреждением и очень зависим от ежедневного потока. Закрываться было не в наших интересах. Ушло где-то 6 месяцев "под ключ". Больше времени тратили на то, чтобы понять концептуально, чего мы хотим.
- Что вы хотели сделать? И достигли ли того, к чему стремились?
- Главной задачей было обновиться.
Образ музея в силу разных причин был раньше архаичным, очень шаблонным, стереотипным.
И чтобы сейчас не "прыгать" по темам: археология, этнография и прочее - мы коснулись всего по чуть-чуть: сервиса, рекреации, экспозиции, хранилища. Мы начали базовый процесс перемен. Это очень длинный путь, и главное было начать по нему идти.
- Как реагирует коллектив на такие перемены?
- Всем нравится, все научились получать удовольствие от этого. Долгое время ничего масштабного не происходило, особенно на нашем музейно-галерейном приморском небосклоне. Мы были на периферии интересов, и в какой-то момент мне тоже перестало вериться, что можно попасть в зону внимания тех, кто определяет объем перемен. Я имею в виду губернатора и мэра.
- Перемены начались с новым главой или еще при старом?
- Я бы не персонализировал эти процессы, а связывал бы их с саммитом АТЭС. Проект достаточно серьезный и ресурсный. Зайдя в регион, он дал толчок во многих областях, в том числе и в социально-культурной сфере. Какие-то вещи сверялись и прорабатывались при прежнем составе администрации, потом их преемствовала нынешняя команда, нынешний губернатор.
Ночь музеев, 2012 год, Тематическая иллюстрация. Автор фото: РИА PrimaMedia
- Люди как восприняли новый музей?
- Были разные мнения, и категоричные в том числе. Но категоричность людей связана с непривычностью восприятия музея. Что ж поделаешь? Когда нас спрашивают, что мы наделали, они не говорят, что им не нравится - говорят, что непонятно. А кто-то, наоборот, оправдывает и хвалит. Дискуссионность – это хорошо, мы этого ждем.
Мы специально открывались в таком сложносочиненном формате, чтобы спровоцировать дискуссию.
О нас так долго ничего толкового не говорили, все больше как о покойниках - или хорошо, или ничего.
А нам нужна дискуссионность, для того чтобы понять, что не нравится или на что человек реагирует.
- Какие перемены ожидают музей на втором этапе?
- Мы продолжим обновление залов. Санитарные зоны нужно довести до ума, потому что коммуникации очень старые, изношены сильно.
Мы аккуратно, чуть ли не хирургическим методом по этому зданию двигаемся. Оно хранит очень много секретов.
Дальше у нас по плану залы природы Приморского края, мы хотим ввести их в эксплуатацию летом следующего года. Это четыре больших зала. И весь XX век у нас еще нетронутый стоит.
- Когда XX век введете в эксплуатацию?
- Не спешу с этим и коллегам советую не торопиться, потому что мы немного переоценили себя на этом этапе работы. Некоторые навыки утеряны, их надо заново вдумчиво, через практику восстанавливать. Это очень сложно.
- Навыки создания экспозиции?
- Профессиональной деятельности, если хотите. Когда от тебя 20 лет ждут только одного, спрос есть только на это. А музейный жанр очень сложносочинен. Мы должны весь арсенал своих профессиональных знаний применять на практике ежедневно или хотя бы ежегодно.
Целое поколение людей выросло без музея. Они нашли другие географические точки в своей повседневной жизни, куда они ходят. И никакой претензии им предъявить нельзя, если им, например, больше нравится кино.
Выставка в музее им. В. К. Арсеньева, Тематическая иллюстрация. Автор фото: РИА PrimaMedia
- А чем сейчас можно взбудоражить так, чтобы люди пошли в музей?
- Я считаю, что не надо будоражить - нужно потихоньку меняться и радоваться возрастающему потоку. Вообще никаких шоу не надо, иначе произойдет подмена, и люди начнут воспринимать музей как еще одно фестивальное агентство во Владивостоке. Обратная сторона – это проект "Ночь музеев". Когда человек ходит только на "Ночь музеев", он ожидает безудержного веселья.
Но шутить на территории музея лучше не часто. Можно зашутиться и потом неожиданно обнаружить, что тебя воспринимают как шоу-рум, ярмарку, гулянье, только не в истинном твоем предназначении.
Музеи по природе своей весьма спокойные - они знают, для чего они предназначены, и работают.
- Как должен выглядеть современный музей им. В. К. Арсеньева во Владивостоке? Есть ли у вас пример для подражания?
- Мы с коллегами, когда приступали к разработке проекта, сознательно не брали никаких шаблонов, потому что так можно стать маленькой, некачественной провинциальной копией другого музея.
Это неинтересно. Нужно брать стандарты, которые проходят через ведущие музейные институты, и говорить, что теперь это наши стандарты. Это интереснее, чем просто копировать дизайн-решения, которых полно в Интернете.
Существуют стандарты музейной деятельности – берем, начинаем их реализовывать в том, как мы выглядим, на скольких языках мы говорим, какого качества у нас пространство, как выглядят наши билеты, можно у нас пить кофе или нет, есть ли у нас прохладный воздух, пандус, лифт. Работая с этими стандартами, ты остаешься со своим оригинальным лицом, входишь в число стандартных в лучшем смысле музейных институций.
- Не слишком ли большой музей им. В. К. Арсеньева для Владивостока? Хватает ли вам посетителей? И сколько нужно посетителей в день, месяц, чтобы музей функционировал хорошо?
- Чтобы не грузить вас сложными экономическими схемами, я скажу так – 500 человек в день на главной площадке нас бы устроил. Если больше, начинаются сложности: номерки в гардеробе кончаются, места мало, персонала не хватает. Но 500 – это еще запредельная мечта, у нас было такое лишь однажды. 200 человек в день через главную площадку – это то, что нам позволяет оставаться жизнеспособными, хотя, конечно, можно увеличивать и увеличивать. Мы только рады.
Но мы не хотим аудитории, которая приходит только потому, что у нее нет выбора. Мы как раз хотим победить в ситуации выбора, остаться в конкуренции. Это среднесрочная перспектива – чтобы музей был в каждой семье каждую субботу.
- Туристы ходят в музей? И из каких стран чаще?
- Туристы приходят разные. В 1990-е годы был "вал" китайских туристов, их в городе было очень много. А сейчас разные – от катающихся на "принцессах" интернациональных групп до организованных японских, китайских делегаций. Как правило, все туристические "тропы" через нас проходят. Их не так много, чтобы мы могли на них рассчитывать как на нечто серьезное, но тем не менее.
- Во Владивостоке собираются открыть филиал Эрмитажа. Нужен ли нам этот филиал?
- Что значит, нужен ли?
Нам предлагают открыть не еще один кабак в городе, а, на секундочку, филиал одного из крупнейших в мире музеев с художественными собраниями, которые являются национальной гордостью страны, частью нашей с вами идентичности.
Такая возможность появляется, и мы начинаем говорить на полном серьезе, а нужен он или нет? Давайте отвечу коротко – по моей версии, да.
Давайте определимся, кем мы хотим быть, какая у нас амбиция, и, исходя из этого, будем рассуждать о тех действиях, которые предпринимают губернатор или господин Покровский, когда они обсуждают Эрмитаж. Мы с вами какой хотим Приморский край? Мы хотим периферию – тишь, благодать, мухи не кусаются? Четыре раза в год московский артисты приехали, в Доме культуры выступили, все домой пошли, на грядки опять. Это станет реальностью, если мы будем говорить, что нет, конечно, Эрмитаж не нужен.
- Значит, если у нас откроют филиал Эрмитажа, то культурный потенциал населения, несомненно, вырастет?
- Вы апеллируете к культурному образу жизни, а я говорю про то, что есть некоторые стандарты качества жизни городов. В том числе и количество музеев в этих стандартах прописаны. Мы пока от них очень далеки. У нас инвалид сейчас не может дойти до музея, потому что, если он колясочник, мы ему, извините, можем предложить только первый этаж.
Эрмитаж в Санкт-Петербурге, Тематическая иллюстрация. Автор фото: Юлия Пушкина, РИА PrimaMedia
- А какой сейчас образ у Владивостока?
- Искренне не хочу никого обидеть, но есть дети, которым по судьбе выпало остаться без родителей, они воспитываются в специальных социальных учреждениях. Государство или мы в этом государстве очень часто испытываем коллективное чувство вины перед этими детьми. Это, что вполне естественно, выражается в том, что им положены определенные социальные гарантии. Эти дети, я с большим уважением об этом говорю, есть те люди, которые берут эту возможность, с благодарность и радостью живут. А есть люди, которые начинают злоупотреблять, когда они начинают свое право декларировать.
Если проводить параллель, Владивосток очень долго является отселенным, он как ребенок на выселке. Что здесь происходит, из Москвы не видно. Он как ребенок, который всю жизнь прожил без родителей, и знает, что они где-то есть, но их как бы нет. Также Владивосток и столица.
- А тут вроде как они объединились…
- Да. И в какой-то момент мы получили огромную порцию внимания. Как и тот ребенок, который не имел родительской опеки и теперь порционно получает социальную поддержку. И тут возникает вопрос - как мы с этим обходимся. Я намеренно проговорил, что есть две модели: когда берут с благодарностью и строят свою жизнь и когда культивируют коллективное чувство вины перед собой.
И мне сейчас кажется, что
Владивосток подошел к развилке, на которой он может "скатиться" к бесконечному манипулятору: давайте мне еще больше.
Мы с федеральных каналов не слазили, у нас, извините, первые лица государства чаще, чем в столице. Мы очень быстро получили себе намного больше, чем у нас было раньше.
- Будет ли музей им. В. К. Арсеньева привозить какие-либо интересные зарубежные проекты и планируются ли открытые культурные мероприятия на постоянной основе?
- Будем. Во-первых, надо сказать, что планов у нас огромное количество. Но сил, ресурсов физических на все не хватает. Мы будем делать полностью ребрендинг нашего музея, за стандарты мы берем такие проекты, как "Гараж", "Винзавод", "Фабрика". Это будет часть музейного пространства. Просто мы хотим придать ему определенную функцию.
- Я правильно понимаю, что это будет именно на молодежь рассчитано?
- Это формат современной культуры, рассчитанный на современного жителя. Стандарт деятельности хорошего добротного Центра современной культуры – это в любом случае привозные проекты, потому что кураторских сил местных нет. Есть несколько кураторов, которые могут сделать выставку, но везти экспонаты все равно надо.
- Не тесно ли вам в рамках города и региона? Нет ли ощущения потолка роста?
- Хотя я чуть было не уехал однажды, это было связано с дефицитом кадровых возможностей, но ощущения потолка нет. Здесь большое количество работы, которое мне интересно, это самый интересный этап работы.
- Но вы ведь его пройдете когда-нибудь.
- Жизнь быстро пролетает. Три-четыре-пять лет, и тебе уже за 30. 37 – это уже определенный рубеж, если у тебя есть свой жизненный проект. Ты понимаешь, что есть три определенные точки, от точки до точки есть период принятия действий. Стоишь, переосмысливаешь, принимаешь на следующие 5 лет решение. Прошу понять меня правильно. Я не манерничаю. Мне 32, для следующего шага развития музея нужно 2-3 года – и мне 35.
- И, пожалуйста, мир открыт, нет?
- Так и потом поговорим. Просто сейчас огромное раздолье. Мы еще мечтаем три филиала новых открыть.
- Где?
- Мы хотим поработать все-таки с крепостью. Сейчас стройки закончены, и можно уже возвращаться к опыту нашего фестиваля, к современной культурной практике на территории старой крепости. Мы его приостановили, но это дееспособный живой проект, на который был спрос. Во-вторых, мы мечтаем открыть музей Элеоноры Прей, он же музей викторианского быта, истории коммерческой торговли.
У нас много музеев в городе Владивостоке, как вы думаете?
Мы живем в абсолютно искалеченном городе. Мы поколение людей плохой эстетики.
Родители наши жили в тех же самых подъездах, но они хотя бы были чистыми. Мы с вами родились, когда эти подъезды были загажены и расписаны. И, вырастая в таких пространствах, мы испытываем голод: мы хотим чистых фасадов, чтобы было куда ходить, где будет много чего для тебя удобного, комфортного, интересного, познавательного, спокойного, чистого. Только мы об этом забываем, когда есть реальная возможность это получить, просто отстоять свою позицию и сказать: мне по сердцу это. Дискуссия – это здорово.
- Как насчет галереи, которая будет в Адмиральском сквере? Не будет ли прямой конкуренции с Выставочным центром на Петра Великого? Не много ли это для одного места?
- Честно говоря, не вижу никакой проблемы в том, чтобы два субъекта располагались на одном небольшом отрезке земли. Культурных пространств много не бывает. У каждого свой ритм, специфика, аудитория, поэтому ничего плохого в этом не вижу. К тому же в Центре современной культуры выставочная часть - одна из нескольких основных. Там сильное образовательное направление для широких целевых групп – от лекций и мастер-классов до специализированного образовательного детского направления.
- Как обстоят дела с кадрами? Приходят ли в музей желающие работать?
- Людей ищем, и многие стали приходить сами, даже приезжают из других городов. Здесь адекватные зарплаты. Музей давно уже не является каким-то пространством странных людей. Нам всем очень нравится воспринимать шаблоны, в которых мы живем, воспринимать музей как скуку какую-то.
- Запасники будете открывать? Там, говорят, много интересного.
- А как вы себе это представляете? В коллекции нашего музея 370 тысяч предметов самого разного свойства – от иголки и патефона до "Катюш". Физически все показать невозможно. Более того, вам это не нужно. Придете и скажете: "Это вы зачем показали?". Вы хотите все это увидеть разом? Табуретки, патефоны, радиолы разных времен – весь объем любых предметов, которые только можете себе представить, еще и в хронологической линейке. Зачем? Будет для этого повод, и мы вынесем коллекцию. Тем более что хранилище – это особая территория, за которую каждый хранитель отвечает персонально. Поэтому надо понимать, что нельзя раскрыть двери и сказать "заходите".
- Я имею в виду, чтобы дозировано что-то выдавать как можно чаще.
- И так уже не останавливаемся. Знаете, сколько проходит выставок на всех площадках музея в городе? 240. А знаете, сколько человек работает в музее? По штатному расписанию 210, но фактически 185-190. И это только выставки в девяти зданиях по всему Приморскому краю. Мы живем в период максимальной избалованности предложениями. Интернет сделал самое страшное – он дал доступ ко всему. Находясь в одной точке, можно оказаться где угодно. И будучи начитанными, насмотренными, представляющими себе эстетику Британского музея, мы адресуем запрос к тем, кто в нашем городе работает. Мы, наоборот, сейчас будем снижать количество, перераспределяя на качество.
