"Время быстрой и броской фотографии уходит. Изображения, которые предполагают медленное восприятие, способны стать частью содержательных размышлений о современном мире", — рассказывает 38-летний сеульский фотограф, теоретик фотографии, активист и резидент Центра современного искусства "Заря" Хон Джинхвон (Hong Jinhwon) в беседе с Евгением Панкратьевым.
Казус репортера
— Я самоучка. Все, что я знаю о фотографии и об искусстве, я почерпнул из интернета, книг и собственного опыта.
Моя карьера началась довольно успешно. Я работал репортером для западных изданий. До тех пор, пока в 2009 году не случилось событие, которое заставило меня переосмыслить фотографию и мое отношение к ней. В одном из районов Сеула власти пытались снести старые дома под элитную застройку. Поскольку для местных жителей это означало переезд на окраину, разрушение привычного образа жизни и устоявшихся связей, люди начали бастовать, забравшись на крышу одного из домов. Приехала полиция. Начался пожар. Несколько демонстрантов погибли в огне. Я работал там в течение двух дней репортером... Трагедия поразила меня и заставила задуматься о смысле фотографии. То, что я увидел, то, как я это снял, и то, что показали СМИ, — были три разных события.
Вместо того, чтобы запечатлевать и передавать то, что я вижу, я хотел начать свой собственный разговор о проблемах, которые меня беспокоят. Я решил стать независимым фотографом.
Художник, в отличие от репортера, не дает ответов, — он задает вопросы. Когда я занимался фотожурналистикой, моей задачей было представлять свидетельства, сопровождая их краткими и точными описаниями. Как художник я в первую очередь задаюсь вопросом: является ли то, о чем свидетельствует фотография, правдой? И если рассматривать ее не с упрощенной точки зрения, а одновременно охватывая разные слои события, о чем тогда она свидетельствует? Я понял, что для меня важнее не объяснять, а побудить сомневаться в том, что мы принимаем на веру, подумать об этом снова, для того чтобы глубже понять суть явления.
Сложно назвать кого-то, кто оказал на меня особое влияние. Хороших фотографов слишком много, чтобы их перечислять. Меня интересует общество и политика и то, как социальные проблемы могут быть исследованы и показаны посредством пейзажной фотографии. Соответственно, меня интересует творчество фотографов с подобным подходом. К примеру, направление Typology, представленное творчеством немецких фотографов, или американское – New Documentary.
Искусство вместо карьеры
Отказаться от оплачиваемой работы и свободно заниматься своим делом было непросто. Для того, чтобы обеспечить себя, я брался за любую подработку и продолжаю это делать до сих пор. В Корее успешные фотографы – это профессионалы трех категорий: те, кто работает в областях журналистики, моды и индустрии. В мире искусства только несколько известных фотографов могут позволить себе заниматься исключительно творчеством.
Государство поддерживает искусства, однако программ, которые связаны только с фотографией, не много. В то же время в стране развита система грантов. Постоянно возникают новые программы. И если ты стараешься, активно подаешь заявки, то можешь получить субсидию на организацию выставки или на публикацию. Однако, как правило, гранты не предполагают оплаты иных расходов. Поэтому все фотографы, занимающиеся искусством, подрабатывают.
После того, как я отошел от журналистики, некоторое время у меня не было никаких контактов с изданиями. В последнее время я периодически готовлю публикации, но уже не в качестве репортера, а теоретика фотографии. Меня окружает достаточно активное и прогрессивное сообщество единомышленников, с которыми мы обсуждаем пути развития документальной фотографии, ее современную проблематику.
В Корее, как и в России есть профессиональные объединения художников и журналистов, это довольно крупные негосударственные организации. Однако на современную культуру и искусство они не оказывают влияния. Потому что часто преследуют собственные интересы, а в отношении эстетики очень консервативны. В то же время у нас постоянно возникают различные неформальные объединения художников и фотографов. Например, несколько лет назад вместе с коллегами в Сеуле мы организовали независимое арт-пространство SpaceNowhere и альтернативную фото-ярмарку TheScrap.
Работы фотографа. Фото: Хон Джинхвон
Выразительность отсутствия
С самого начала меня мало увлекала фотография сама по себе, еще меньше мне хотелось говорить о себе и о своих переживаниях. Главный объект моих исследований – это общество. Всякий раз как я вижу парадокс или несовпадение в общественной жизни, я сосредотачиваюсь на этой проблеме, и она становится темой снимка.
Когда говорят о фотографии, которая занимается социальными проблемами, как правило представляют нечто критическое и эмоционально воздействующее. Такая фотография традиционно разделяет содержание на черное и белое и обращается с объектом в соответствии с определенной моральной позицией.
Социальная фотография часто связана с трагедией. Как правило, это моментальная картинка некоего события, предполагающая шоковый эффект. Мой метод противоположный – показать проблему так, чтобы фотография вызвала размышления, которые продолжились бы в воспоминаниях об увиденном образе. Медленно воспринятое фото может посредством воспоминаний повлиять на образ мыслей.
По моим ощущениям, время быстрой фотографии прошло. Также, как и деление на плохих и хороших – это подход, который уже не выдерживает критики. Морализаторство противоречит интеллектуальной честности. Меня больше волнуют вопросы: Имею ли я право давать такие оценки? Могу ли я что-то исправить? Возможно ли в принципе справедливое и точное мышление?
Очень сложно определить, чем хорошая фотография отличается плохой. По-моему, плоха та фотография, которая при первом взгляде на нее дает понять ее отношение к явлению. Я стараюсь делать такие работы, которые не дают возможности вынести оценку сразу. Намеренно избегаю зрелищности, спектакля, стараясь заинтересовать зрителя недосказанностью.
В одном из проектов я работал с темой крушения парома "Севоль", унесшего жизни трехсот человек, в том числе более двухсот детей. На моих фотографиях запечатлены места, куда направлялись дети, которые они могли бы посетить. То есть, это были фотографии, центральным предметом которых было отсутствие.
Свобода фотографии
Свобода слова в Корее гарантирована законом, однако некоторые темы считаются неудобными. Несколько лет назад страну взбудоражил скандал, связанный с тем, что чиновники от культуры создали неофициальный черный список неблагонадежных авторов, которые вследствие этого были исключены из государственных программ поддержки. К счастью, история была предана огласке, и справедливость была восстановлена. Я считаю, что никакой цензуры в обществе быть не должно. Искусство, которое заставляет размышлять и обсуждать проблемы – это намного более здоровое явление, чем благодушная политкорректность.
Однажды я участвовал в групповой выставке, посвященной северокорейской проблематике, и кто-то из посетителей пожаловался властям на то, что, по его мнению, некоторые работы нарушили закон о защите безопасности государства. Приехала полиция, изучила экспонаты, и, не найдя ничего предосудительного, удалилась.
Хотя я часто обращаюсь к спорным темам, резких выпадов в свой адрес получать мне не доводилось. Я стараюсь говорить о тех, кто думает иначе, стараюсь вызвать этих людей на обсуждение, инициировать новые размышления, и я не боюсь негативной реакции. Напротив, критику я воспринимаю как интересный аспект своей работы. Гораздо больше меня волнует то, что в потоке ежедневных новостей проблемы, которые я поднимаю, пройдут незамеченными.
Меня волнуют разные темы. Я участвовал в протестах против строительства атомной электростанции, в течение нескольких лет занимался трагедией парома "Севоль". Одна из занимающих меня тем – это драматические перемены, происходящие с Сеулом. Меня интересует новая история Кореи после окончания войны. Какое воздействие оказало это событие на жизнь моих сограждан и как это отражено в пейзаже? Противостояние между Севером и Югом, длящееся со времен войны, и расколовшее общество на два лагеря, – это одна из острых социальных проблем в Корее. Если раньше это было проблемой разных поколений, то теперь она усилилась расколом среди молодежи. Это довольно драматичное противостояние, потому что каждая сторона активно выражает свою позицию.
Любительская фотография, которая благодаря развитию технологий стала тотальным явлением, представляет собой довольно сложную сферу нашей жизни, которую стоит принять как данность и которую возможно нет смысла оценивать. Сегодня каждый может быть фотографом и устраивать выставки в соцсетях.
Думаю, это естественный процесс, который в целом оказывает положительное воздействие на фотографию. Чем больше люди фотографируют, тем лучше осознают разницу между текстом и изображением, тем яснее понимают, что можно передать при помощи изображения, а что нельзя. Также как фотография когда-то повлияла на живопись, массовое увлечение фотографией может стимулировать профессионалов к более глубоким размышлениям, к поиску новых путей в практике.
Работы фотографа. Фото: Хон Джинхвон
Призрак Революции
Я в третий раз приезжаю в Россию. Четыре года назад участвовал в проекте "Baikal Nomadic Residency Program" в Иркутске. И проездом побывал во Владивостоке. Нынешняя работа в арт-резиденции позволила познакомиться с городом. Все, что я вижу здесь оставляет противоречивое впечатление: с одной стороны, ландшафты, море, растительность, погода, — все, как дома, а, с другой стороны, архитектура, стиль жизни – совсем другие.
Я видел, что в местном музее проходит выставка о древних восточных государствах, которые были на этой территории. Меня интересует не то, кому принадлежала эта земля в прошлом, а люди, которые здесь жили и которые живут сейчас.
В российской истории самый большой интерес для меня представляет период революции. Целью моего путешествия стала центральная площадь города, которая в корейских путеводителях называется "Площадь Революции". Меня интересует несколько аспектов этой темы.
Какая сила должна быть, чтобы люди в такой огромной стране могли сформулировать свое недовольство и изменить систему? К каким результатам это привело? И как затем все изменилось? Что удалось сохранить? И как это выражается в современной жизни?
Я имею в виду не современную российскую политику, которая мне представляется очень сложной для понимания, а изменения на уровне пространства и жизни обычных людей. Для Кореи это важная и острая тема. С одной стороны, она связана с рефлексией на тему войны, после которой тема социализма на долгое время была под запретом. Также это связано с современной общественной жизнью. Корея очень социально активное государство. Достаточно вспомнить недавнюю историю с импичментом президента.
Другой аспект интереса к символу революции во Владивостоке – это история депортации корейцев, их переселения и возвращения. Насколько мне удалось узнать, на центральной площади собирали корейские семьи перед высылкой. То, что я вижу, и то, что я представлял себе, думая об этом месте перед поездкой, не совпадает. Возможно, что-то изменилось в городе, возможно, эти несовпадения только в моей голове. Я думаю о том, как визуально связать эти историю революции и депортации с тем, что я вижу здесь сейчас.
Работая над проектом, я каждый день приезжаю на площадь. Первая проблема, с которой я столкнулся, — это то, что я оказался в информационном вакууме, я не мог взаимодействовать ни с людьми, ни с окружающим пространством. Прохожие, к которым я обращался, не понимали языка. Ничего прочитать я тоже не мог. Я попытался сконцентрировать внимание на форме площади, ее архитектурных особенностях и окружении, но гораздо сильнее чем монументы и архитектура здесь привлекает бесконечный поток туристов, повсеместный шоппинг и сотни голубей.
Все это выглядит довольно странно, я пытался понять, что можно узнать, вглядываясь в это место, и иногда я думал, неужели это и есть результат русской революции?
Редакция ИА PrimaMedia благодарит Адель Ким за помощь в переводе
