19 марта 2006 года, как раз в день 100-летия подводного флота России, одним "флотским" памятником во Владивостоке стало больше: у военного института ДВГТУ была торжественно открыта рубка атомохода "К-430" проекта 667А, более тридцати лет прослужившего на ТОФ. Однако, помимо 25 боевых служб, на счету у этой субмарины есть и еще кое-что, о чем сегодня мало кто знает. В начале девяностых годов именно с "К-430" производились запуски баллистических ракет, как тогда туманно говорили, "в интересах народного хозяйства".
Несмотря на то, что вскоре после получения первых успешных результатов эта программа загадочным образом была резко свернута, происходившее на Тихом океане почти три десятка лет назад достойно называться одной из славных страниц истории Российского военно-морского флота.
За некоторое внешнее сходство с американскими ракетными подлодками типа "Джордж Вашингтон" в советском флоте проект 667А получил шутливое прозвище "Ваня-Вашингтон".
Мемориал "Памяти подводников всех поколений" на Авангарде. Фото: из архива Прохорова В.И.
Позже, когда "Вашингтоны" были выведены из состава стратегических ядерных сил ВМС США, наши атомоходы этих проектов стали называть просто "азухами". НАТО дала этим кораблям кодовое обозначение Yankee — "Янки".
Справка
РПК СН (ракетные подводные крейсеры стратегического назначения — прим. автора) проекта 667 литер "А" и "АУ" поступали на флот в период с 1964 по 1983 год. Строились они в Северодвинске и Комсомольске-на-Амуре. Головной ракетоносец проекта 667А, "К-137" вступил в строй 5 ноября 1967 года и получил имя "Ленинец".
Длина атомохода составляла 128 метров, ширина — 11,7 метра, полное водоизмещение — 11 тысяч 500 тонн, рабочая глубина погружения — 320 метров. Подводная и надводная скорости корабля соответственно — 15 и 28 узлов, экипаж — 114 человек, полная автономность — 70 суток и более. Лодка несла 16 баллистических одноступенчатых ракет Р-27, с дальностью полета 3,5 тысячи километров. Ракеты могли выстреливаться с глубины до 50 метров как по одной, так и залпами по 4 или 8 ракет одновременно. Эти атомоходы второго поколения стали основой созданного в 60-70 годы океанского ракетно-ядерного щита СССР.
Приказы не обсуждаются
Конец 1992 года выдался для атомной подводной лодки "К-430" и ее командира на редкость напряженным — корабль возвращался из очередной "автономки". Позади у одного из лучших экипажей 2-й Камчатской флотилии подводных лодок остались более двух месяцев напряженной боевой службы. Хотя начало девяностых годов и ознаменовалось нарастающим развалом страны и вооруженных сил, стратегические ядерные подводные силы продолжали пребывать в полной боевой готовности. РПК СН, которые еще не стали жертвами очередного договора о разоружении, продолжали нести многомесячные боевые дежурства у берегов Северной Америки во всех трех омывающих континент океанах — Тихом, Ледовитом и Атлантическом.
Увы — отдыхать истомившемуся по дому экипажу не было суждено. На берегу капитана 1-го ранга Виктора Прохорова и его корабль ждало новое задание.
— Вам предстоит еще одно важное дело — выполнить опытную ракетную стрельбу, — сказал командующий, выслушав доклад командира о походе. И добавил: "в интересах народного хозяйства"...
Три дня спустя, пополнив истощенные за время боевого дежурства запасы и погрузив уникальную ракету, атомоход вновь вышел в море. Стрелять Прохорову и его экипажу предстояло по боевому полигону Кура на Камчатке. Ракета Р-27У, с величайшими предосторожностями установленная в одной из стартовых шахт подводного ракетоносца была необычной. Вместо "моноблочной" боевой части с ядерным зарядом, носитель оснастили биологическим блоком, получившим название "Медуза". Именно этот блок и представлял собой наглядный урок реальной конверсии, пример использования грозной боевой техники в сугубо мирных целях. "Медуза" была совместной разработкой ленинградского института "Биофизприбор" и "ракетного" КБ "Машиностроение" имени академика В.П. Макеева. В советские годы это конструкторское бюро, шифровавшееся не иначе как СКБ-385 под руководством академика Макеева создавало ракету Р-27 и ракетный комплекс Д-5.
Прохоров В.И. у перископа своего корабля. Фото: из архива Прохорова В.И.
В 1990-х годах, когда стало ясно, что огульное уничтожение технически исправных ракет-носителей ядерного оружия — проявление вопиющей бесхозяйственности, "макеевцами" проводились работы по созданию гражданских ракет-носителей на основе снимаемых с вооружения баллистических ракет подводных лодок.
На базе Р-27 была создана ракета-носитель "Зыбь", которую использовали в научно-исследовательских экспериментах, требующих создания микрогравитации. Период невесомости имел длительность от 17 до 24 минут. В суборбитальном полёте "Зыбь" могла вывести в космос полезный груз объёмом до 1,5 кубометров. Масса полезной нагрузки могла достигать 650 кг. при максимальной высоте орбиты 1800 км или 1000 кг. при высоте орбиты 1000 км.
Создателям "Зыби" было легче, чем американцам. Ракета работает на жидком топливе и достаточно легко перенастраивается на любую траекторию в пределах полётной дальности, которая составляла 3,5 тысячи километров. К тому же стартовый комплекс стоит на подлодке, способной выстрелить из любого места мирового океана. Рассказывая об этом Виктор Иванович особо подчеркивает, что для попадания ракеты, как говорят на флоте "в колышек", необходимо было вывести атомоход в жестко рассчитанную точку залпа. Отклонение корабля даже в один градус приведет к тому, что головная часть "уйдет" в сторону. И где её потом искать?
Ракеты Р-27 и "Зыбь" на базе Р-27 с головным блоком "Медуза". Фото: реконструкция Константина Лыкова
Для обеспечения уникального научного эксперимента, на Тихоокеанский флот приехала целая комиссия, возглавлял которую заместитель генерального конструктора КБ Владимир Войцехович. Вместе с ним прибыл также ведущий конструктор Владимир Николаевич Ильин. Совместно с экипажем "К-430" ученые и ракетчики всего за трое суток напряженной работы подготовили сложный и ответственный запуск. Со стороны подводников основная тяжесть подготовки легла на плечи командира БЧ-2, старшего лейтенанта Сергея Владимировича Правоторова, командира группы управления лейтенанта Андрея Михайловича Барахтянского и старшин команд старта и управления комплексом Д-5 — старших мичманов Сергея Ивановича Михайличенко и Юрия Михайловича Райкова. Непосредственное руководство осуществлял старший помощник командира, капитан 2-го ранга Фузули Эгамбердиевич Шарофов…
На самом деле, причастных к подготовке запуска можно было бы назвать намного больше — успешная работа "подводного старта" зависит от очень многих, причем не только тех, которые находятся на борту РПК СН, но и оставшихся на берегу. Всех их здесь перечислить просто нереально.
Мирной ракетой — по болезням и старости
"К-430", которой командовал Виктор Прохоров была построена в 1972 году в Комсомольске и ко времени описываемых здесь событий оставалась одним из последних еще не выведенных из состава ВМФ СССР ракетоносцев проекта 667АУ. Почему для запуска "Медузы" был выбран именно этот корабль?
Дело в том, что ракета Р-27У обладала рядом конкретных характеристик, как нельзя лучше подходивших для работы блока "Медуза". Стояли эти средства доставки ядерного оружия только на нескольких, к тому времени еще уцелевших в составе флота атомоходах 667АУ. Когда в СССР началась конверсия, "отцы" ракеты пришли к выводу, что тарелки и чайники, пусть даже из титана, им клепать не стоит, а вот найти способ использования созданных СКБ (специальным конструкторским бюро — Авт.) баллистических ракет — вполне реально. Тем более, что в этом случае "продукция" конструкторского бюро вполне могла бы не только использоваться в народном хозяйстве Советского Союза, но и экспортироваться за рубеж.
Вначале изучали вопрос создания с использованием ракет сверхчистых металлов и редких сплавов. К сожалению, дальше первого пробного пуска "Зыби" с модулем "Спринт", выполненного на Северном флоте, эта "тема" не продвинулась. Из-за отсутствия у КБ денег проект пришлось свернуть. Тогда в ход пошла разработанная "макеевцами" программа изготовления сверхчистых лекарственных препаратов. В рамках которой появился модуль "Эфир" с биотехнологической аппаратурой "Медуза" массой 80 кг. Модуль, разработанный совместно с Центром космической биотехнологии, предназначался для исследований технологии очистки биологических и медицинских препаратов методом электрофореза в условиях невесомости.
Установка "Медуза", которой стрелял экипаж Прохорова, должна была синтезировать самое дорогое лекарство на планете Земля — сверхчистый интерферон. Не путайте с тем интерфероном, который продается за копейки в любой аптеке — ничего общего с "ракетным" он не имеет.
Один миллиграмм этого мощнейшего "космического" иммуномодулятора стоил в ценах 1992-го года — 1 миллион долларов. И всего 14-15 граммов этого вещества вырабатывала во время баллистического полёта установка "Медуза".
Сверхчистый интерферон — по сути дела — "живая вода". Лекарство, способное лечить множество заболеваний, в том числе и "чуму ХХ века" — СПИД и рак. И не только. Инъекция одного миллиграмма этого лекарства позволяет омолодить человеческий организм как минимум на пять лет. Ещё одна весьма перспективная область применения сверхчистого интерферона — операции по пересадке донорских органов безнадежно больным. Как показали проводившиеся эксперименты, приживаемость органов на новом месте составила 97-98%. Возможно, в наши дни это чудо отечественной фармакологии могло бы стать действенным оружием и в борьбе с победно шагающим сегодня по планете COVID-19? К сожалению, ответа на этот вопрос мы уже никогда не получим…
Попыток получить "сверхчистое" лекарство до этого предпринималось немало — как в СССР, так и за рубежом. Мы пробовали использовать для этих целей выводимые на орбиту один за другим "Салюты" (часть которых, на самом деле являлась, военными станциями "Алмаз" — прим. автора), американцы экспериментировали во время полетов своих "шаттлов". Но на "Салютах" создать интерферон с нужными свойствами не удалось. Поняв, что и на "челноках" тоже ничего не добиться, американцы принялись экспериментировать с баллистическими ракетами. Но не преуспели — ракеты у них твердотопливные, и более жестко, чем наши, "привязаны" к конкретным режимам полёта. Есть и другие нюансы, выгодно отличающие "жидкостные" межконтинентальные баллистические ракеты, но о них мы здесь говорить не будем.
Три медали, мельхиоровые ложки и радиоприёмник
Среди наград, заслуженных капитаном 1-го ранга Прохоровым за 36 календарных лет службы на флоте, на его парадном мундире особняком выделяется небольшая, похожая на "лауреатскую", на синей "морской" ленточке. Это медаль имени академика В.П. Макеева — ведомственная награда КБ "Машиностроение", которой нет больше ни у одного командира подводной лодки.
Медаль СКБ им. Академика В.П. Макеева. Фото: Константин Лыков
...7 декабря 1992 года "К-430" готовился к ракетной стрельбе "в интересах народного хозяйства". Атомоход находился в точке западнее побережья Камчатки на глубине 45 метров. Но ракета из шахты не вышла — при прохождении предстартовой подготовки автоматика прервала процедуру запуска. Напомним — на ракетоносцах 667АУ — 16 ракет. В боевых условиях для выполнения задачи подводному кораблю с лихвой хватит и оставшихся пятнадцати. Теперь же нужна была только одна ракета — с "Медузой". И именно она не взлетела.
И это самое настоящее ЧП — Чрезвычайное Происшествие. Если подобное происходит во время боевой учебы, лодке приходится возвращаться в базу. Там ракету осторожно извлекают, изучают причины неполадок и производят "разбор полетов". Но это означает, что лодка потеряет еще по меньшей мере 10-15 суток, а то и более: на возвращение, перезарядку, возвращение в район пуска и подготовку к новой стрельбе уйдет немало драгоценного времени.
Командир и специалисты "К-430", изучив все обстоятельства, предложили повторить стрельбу. Автоматика пускового комплекса Д-5У устроена таким образом, чтобы предотвратить запуск, если ракета не совсем правильно стоит на стартовом столе, имеет крен больше обычного и так далее. По мнению подводников, требовалось немного изменить настройки системы.
Дело в том, вспоминает Сергей Правоторов, что для размещения на Р-27 "Медузы" потребовалось использовать головной блок от другой баллистической ракеты — Р-29. "Посадочные места" под боеголовки у этих двух ракет не совпадали, поэтому пришлось делать переходник в виде усеченного конуса. В итоге, получившееся изделие оказалось примерно на полметра длиннее штатной ракеты и торчало над обрезом люка. Крышка ракетной шахты, будучи вогнутой, разместить этот "гибрид" позволила без особых проблем (хотя и пришлось густо смазывать её солидолом). Но при подготовке к подводному старту, когда крышка открылась, устремившаяся внутрь шахты вода ударила по нестандартной "голове" и сбила настройки гироскопов…
Все эти соображения были доложены в штаб. Всплывшая лодка получила приказ встать на рейде в одну из расположенных поблизости бухт. Прибывшие туда же на ледоколе — напомним, дело происходило 7 декабря — ракетчики, представители СКБ, и прочие специалисты, изучив ситуацию, пришли к выводу — стрельбу можно повторить, не перезаряжая ракету.
Автоматика была перенастроена и два дня спустя, в полдень 9 декабря "К-430" вновь находилась в расчетной точке. На этот раз ракета "пошла". 19 минут спустя капсула с "Медузой" мягко опустилась на боевое поле Кура, где еще через 40 минут ее подобрала поисковая группа и отправила в Ленинград.
Закладная доска "К-430". Фото: из архива Константина лыкова
К сожалению, в этот раз получить драгоценный интерферон не удалось. Первый "блин", как это частенько бывает, оказался весьма дорогостоящим "комом". Как выяснилось уже в городе на Неве, во время пребывания в условиях невесомости, в комплексе "Медуза" не сработал один из насосов, который должен был доставить необходимый для реакции компонент. Увы, когда начинается новое дело, ошибки и просчеты неизбежны.
В любом случае, вины экипажа подводного ракетоносца и его командира в этом не было — подводники сделали всё, что могли и даже больше. И не удивительно, что вскоре командиру "К-430" вручили "макеевскую" медаль. Ещё одну такую же получил командовавший "стрельбой" с берега 1-й заместитель командующего 2-й флотилией подводных лодок, вице-адмирал Михаил Георгиевич Захаренко (Впоследствии — командующий ТОФ — Авт.).
Старпому "К-430" тоже досталась "награда" — набор мельхиоровых столовых приборов, по поводу которого Фузули Эгамбердиевич громогласно сокрушался, что не хватит на всю кают-компанию. Не обошли и молодого, (три с половиной года только как пришедшего из стен Ленинградского ВВМУПП им. Ленинского комсомола) командира "ракетной" боевой части Правоторова, заслуги которого благодарное Отечество (в лице руководства КБ имени Макеева) отметило дефицитным по тем временам приемником. Впрочем, забегая вперед скажем: позднее к радиотехнике присоединилась и медаль Макеева, которой решением Бюро Президиума Федерации Космонавтики Сергея Правоторова наградили в марте 1993-го года. Сегодня, столько лет спустя, пожалуй, уже можно и пояснить — за что именно наградили "главного ракетчика" подводного крейсера. За то, что в экстремальной ситуации, возникшей после срыва первой попытки пуска, когда кое-кто из высокого начальства пытался на него "всех собак повесить", сумел не только разобраться в причинах (что немыслимо без отличного знания материальной части), но и предложил эффективное решение проблемы.
ЛЕГЕНДЫ И ПРАВДА ОБ ИНТЕРФЕРОНЕ
Вслед за ракетой, запуск которой отследили средства наблюдения США, Японии и ряда других держав, густо стартовали газетные "утки". Одну из первых породило японское информационное агентство "Токио Симбун", сообщившее, что на ТОФ, за большие деньги, запущена ракета для получения интерферона с... американским оборудованием. К сожалению, бред этот повторили даже некоторые информационные агентства. Что характерно, в приморских СМИ тогда обсуждался вопрос о том, куда пойдут якобы заработанные флотом на этой операции миллионы долларов… Много чего сколь интересного, столь же и нереального писали в те дни. Но оставим в стороне досужие сплетни.
Правда в том, что этот эксперимент не был последним. После неудачи первого старта, конструкторы принялись исправлять допущенные ошибки, или, как говорят на флоте "устранять замечания". На протяжении полугода в КБ имени Макеева шла напряженная работа, результатом которой стали значительные изменения, внесенные в комплекс "Медуза". После чего ученые и конструкторы, совместными усилиями, сумели уговорить тогдашнего Главкома ВМФ России Ф.Н. Громова дать разрешение на повторную стрельбу. "Площадкой" для которой вновь был назначен проверенный корабль, РПК СН "К-430", повторно принявший на борт специальную комиссию из теперь уже Санкт-Петербурга.
Второй и, увы, увы — последний раз, экипаж Виктора Прохорова стрелял "Медузой" 1 декабря 1993 года. В этот раз на борту корабля присутствовал, обеспечивая запуск, опытный ракетчик, командир 2-го экипажа "К-430" Сергей Александрович Жандаров.
Прохоров В.И.. Фото: из архива Прохорова В.И.
Второй пуск тоже не обошелся без мелких технических проблем, по причине которых старт опять пришлось "сдвинуть" на сутки. В остальном же, как рассказывает сам командир подлодки, запуск был совершенно будничным, ракета ушла точно в заданный квадрат. После 17-ти минут пребывания аппаратуры в состоянии невесомости, на землю, на двух парашютах, наконец-то был доставлен долгожданный сверхчистый иммунный белок — интерферон. К сожалению, дальнейшая судьба первой и единственной полученной отечественной наукой порции лекарства неизвестна... Возможно, в своё время именно ее использовали для "реанимации" все больше походившего на Брежнева в его последние годы Бориса Ельцина?
На этом, несмотря на успех эксперимента, история "ракетного" интерферона, похоже, заканчивается. К концу 90-х практически все атомоходы проектов 667А и АУ были выведены из состава ВМФ России и разоружены, а к середине "нолевых" годов и вовсе уничтожены целиком и полностью — в полном соответствии с требованиями недоброй памяти договора СНВ-1 (ограничение стратегических наступательных вооружений — Авт.).
Несмотря на все усилия ученых, добиться передачи хотя бы одного "Вани-Вашингтона" науке не удалось. Хотя, такие попытки делались — в частности, шла речь о том, чтобы после вывода из боевого состава ВМФ России "К-430" передать этот РПК СН на баланс института "Биофизприбор"... Поневоле возникает вопрос: а не потому ли наши заокеанские "друзья" так настойчиво требовали ликвидировать эти ракетные комплексы, что только с помощью субмарин, оснащенных ракетами Р-27 мы могли наладить сравнительно дешевое и массовое производство уникального лекарства?
Единственной сохранившейся сегодня памятью об этих кораблях, да и о безвозвратно упущенных нашей страной возможностях, стала рубка ракетного подводного крейсера "К-430", установленная на остановке "Авангард" во Владивостоке. Под рубкой же расположен мало кому во Владивостоке известный, небольшой, но очень интересный музей, посвященный истории атомного подводного флота СССР и России.
Константин ЛЫКОВ, член Владивостокского Морского Собрания, специально для "ПримаМедиа".
Фото — из архивов Прохорова В.И. и автора. Реконструкция примерного облика "Медузы" выполнена автором.
