Книга "Когда мы были на войне. Казаки Приморья на фронтах Великой Отечественной" (12+), создание и выход в свет которой ведется в рамках проекта "Историко-литературная экспедиция "Приморье: книга памяти" (12+), в ближайшее время выйдет в печатном виде. Серию онлайн-конференций, посвященных как самой книге, так и истории казачества Приморья, Дальнего Востока, Великой Отечественной войне и патриотизму, продолжила 22 апреля онлайн-беседа (12+) с участием автора книги, писателя Олега Семенюка и историка, родственника одного из героев произведения Сергея Плотникова. Модератором встречи выступил журналист и историк литературы Антон Ефимов.
Участники онлайн-встречи поделились со зрителями информацией о событиях, личностях и деталях, о которых узнали в ходе подготовки книги "Когда мы были на войне. Казаки Приморья на фронтах Великой Отечественной", а также обсудили перспективы исследования истории дальневосточного казачества, методы сбора и анализа информации. Предлагаем вниманию читателя текстовую версию беседы.
— Добрый день, уважаемые зрители, продолжается наша историко-литературная экспедиция "Приморье. Книга памяти". Напомню, что наш цикл бесед по этой теме приурочен ко Дню Победы. Ну что же, давайте начнем. Пожалуйста, вам слово, Олег Владимирович.
Олег Семенюк: Добрый день, спасибо. Хотел бы начать с Владимира Ильича Ленина. Во-первых, у него сегодня день рождения. Во-вторых, он когда-то сказал, что важнейшим из искусств для нас является кино. Я бы скорректировал так: важнейшим из искусств сегодня является прямой эфир. Во-первых, после первого эфира на меня вышел один из родственников Скокленёва (один из героев книги — ред.). Он увидел этот эфир, связался со мной и очень интересную историю рассказал. То есть после первого эфира вот такие пертурбации хорошие произошли.
— Замечательно!
— Итак, к истории Скокленёва. Начну чуть-чуть издалека, чтобы было понятно. Там очень много братьев. Михаил Иванович Скокленёв, дед одного из героев книги, был потомственным донским казаком, он воевал с Наполеоном, был артиллеристом и вернулся домой без ноги. У него было восемь сыновей. Среди них — Борис, отец нашего героя, и Иван. И его праправнук, тоже Иван, связался со мной после первого прямого эфира и рассказал много-много интересного про эту ветвь не только вглубь, но и вширь.
Оказалось, что его прадед Александр Иванович Скокленёв — красный казак в годы гражданской войны и интервенции. Он был заместителем командира партизанского отряда Топоркова в Никольск-Уссурийском в Приморье. Есть фото 1922 года. Он мне его прислал. Это штаб партизанских отрядов Никольск-Уссурийского района. И фото сделано буквально через несколько дней после установления советской власти в Приморье. Причем оригинал этот был выслан из Музея революции аж в 1969 году семье. В отряде Топоркова, кстати, был Виталий Баневур, про которого Нагишкин написал. Топорков после гражданской войны работал в милиции, учился в Институте красной профессуры, воевал и умер в 1979 году, по-моему.
Александр Скокленёв тоже воевал, как и Топорков, и он упоминается в моей книге в списке уссурийских казаков. То есть, по моим данным, он погиб в январе 1942 года, а по документам военкомата города Ворошиловск-Уссурийский — это переименованный Никольск-Уссурийский, в 1957 году он будет называться просто Уссурийском — он пропал без вести в январе 1943 года.
Так вот, Иван Владимирович рассказал такую историю. В 1965 году жена, а точнее, вдова Александра Скокленёва вдруг получает от него открытку с Запорожья без подписи, в которой он поздравил ее с днем рождения. Но он обратного адреса не оставил. Искать его не стали, и она через 8 лет умерла. Возможно, человек был ранен, получил какие-то увечья, не захотел быть в тягость и не вернулся поэтому. Таких историй очень много. В фильме "Вечный зов" есть такой персонаж, который потерял обе ноги и не хотел быть в тягость, не возвращался, но его жена нашла. Здесь, может быть, что-то такое же, наверное.
Вот это первая история, которая вокруг книги. Вторая — непосредственно про героя книги, связана с Дороховым Александром Петровичем. Я уже рассказывал в одном эфире, что среди его писем было найдено письмо, которое было отправлено его братом Павлом своей дочке, которой на момент, когда он ушел на войну, было 2 месяца всего.
И что это письмо... я нашел Галину Павловну в Санкт-Петербурге. Ей 80 лет, и она это письмо получила. Но с Дороховым связан еще один момент. Есть в книге фото одно. Мне прислали его из Бикина. На нем изображены члены Пекинского сельсовета. Среди них где-то отец Александра Дорохова, Петр Михайлович Дорохов. Тут был целый детектив, как его искали. Фотографии были подписаны, люди подписаны, но как смотреть. Слева направо или второй слева в третьем ряду — таких данных не было. То, что он там был, подтверждается из скана его автобиографии. Я понимаю, что это интересно только узкому кругу, то, что я сейчас рассказываю. Но для меня было важно указать на фотографии правильно, где он запечатлен. Тем более, что была его предвоенная фотография, где он уже такой дедушка добрый с детьми. И пришлось обращаться за помощью к профессиональным физиогномистам. Да, две фотографии сравнивал, с одного даже бороду побрил, усы побрил, сравнивал. Первый недолго над этим работал, сказал, что вероятность идентифицировать невелика. А второй работал очень глубоко и подтвердил с вероятностью до 80%, что Петр Михайлович Дорохов изображен слева.
— А сколько там человек на фотографии?
— Семь или восемь. Но он сидит в такой позе. Такой настоящий казак, сидит очень хорошо, хорошо сидит. И сходство нашли по взгляду, по усам, по крыльям носа.
И третья история связана опять-таки со Скокленёвым Михаилом Борисовичем. В моем распоряжении оказалось фото времен Первой мировой войны. Кстати, простая вещь, но мало кто, почему то об этом задумывается. Она тогда называлась Великая, Германская, то есть номера не было, потому что второй еще не случилось. На фото изображены двое в форме Лейб-гвардии Сводно-казачьего его Императорского Величества полка. И один из них слева — это дядя Михаила Скокленёва по материнской линии — Карп Алексеевич Маланин.
Дальше снова начались чудеса. Во-первых, оказалось, что в рассказах Скокленёва — он же писал рассказы художественные о войне — фигурирует герой с этой же фамилией. И, как оказалось, неспроста, потому как сын Карпа Маланина был участником Великой Отечественной войны, и Скокленев сделал в рассказе с этой фамилией героя.
Я делюсь с Сергеем (Плотниковым — ред.) информацией. Представляешь, говорю, есть Карп Маланин на фотографии, и Карп Маланин — в рассказе. И тут я получаю от Сергея скан. Он сфотографировал, будучи в архиве, он об этом, из какой-то книги, где описан подвиг этого Карпа Маланина, за который он был награжден Георгиевским крестом четвертой степени. 8 февраля 1915 года. Самое интересное, что в годы Великой Отечественной войны Михаил Скоклёнев повторит этот подвиг. Это я нашел на сайте "Память народа". В период наступательных операций 21 июля 1944 года товарищ Скокленёв с катушкой кабеля форсировал реку Синяя и дал связь. Вот такая преемственность подвига. Я думаю, Сергей о преемственности продолжит эту интересную историю.
— Сергей Викторович, пожалуйста, вам слово.
Сергей Плотников: Добрый день. Я вчера тоже поднял свои архивы, записи, архивные документы и. действительно, я нашел в записях, что Маланин Карп служил в Лейб-гвардии Сводно-Казачьем полку, заслужил Георгиевский крест четвертой степени. Его сын Андрей Маланин участвовал в Великой Отечественной войне, у него орден Великой Отечественной войны. Вот пока такие данные.
Но самое интересное другое. Наверное, потомок Скокленёвых даже об этом не знает. И эта информация сейчас прозвучит первый раз. И если он смотрит эту передачу, то, скорее всего, для него это будет, скажем так, приятным сюрпризом. Я нашел у себя в записях, что еще один не Маланин, а уже носитель фамилии Скокленёв, служил в Лейб-гвардии Сводно-казачьем полку. Это Иван Андреевич Скокленёв. Был призван в 1911 году. А призывался он из Уссурийского казачьего войска. И в записях Скокленёва сказано, что они жили в станице Чичаговской. Это — Вольно-Надеждинское. Это была вынесенная станица, скажем так, казачий анклав на территории Приморского края. Так что я думаю, что для него будет интересно узнать, что не только один его дядя, но и второй был в гвардии.
Значит, дальше пишут по Скокленёву, что у деда было восемь сыновей: Арсений, Филипп, Степан, Кирилл, Тимофей, Андрей, Иван и Борис. На Дальний Восток они переселились с Дона в 1890-х годах. Я нашел запись переселенцев. Действительно, Скокленёвы переселялись. Это была первая волна переселенцев, это были казаки с Дона, с Оренбурга и с Кубани. Они переселялись и усиливали Уссурийское казачье войско. Вот, значит, в этих архивных записях за 1896 год числится как переселившийся в прошлом году, то есть в 1895, переселенец Иван Михайлович Скоклёнев. Ему 26 лет на этот момент. А если почитать внимательно книгу, которую написал Олег Владимирович (Семенюк— ред.), то там написано, что мы, мои предки, изначально поселились около Турьева Рога. А это совсем недалеко от Платовки, от Платоно-Александровской станицы. То есть всё, что написано, вся информация, которая написана в книге, она подтверждается архивными документами.
Вот еще интересный момент. В 1913 году были составлены списки на награждение выдающихся людей. Но это по разным сословиям, по разным слоям гражданского населения, в том числе военным и так далее. Была распространена юбилейная медаль к 300-летию Дома Романовых. И вот в этом списке, в списке имеющих право носить юбилейные серебряные медали, посвященные 300-летию Дома Романовых, числится старшего разряда казак Павел Скокленёв.То есть это, скорее всего, сын одного одного из переселенцев. К сожалению, там в приказах не всегда указывали отчество, просто имя и фамилию. Но он из Чичаговской станицы. И, скорее всего, это тоже достаточно близкий, наверное, двоюродный и, может быть, троюродный, но родственник нашего Скопленёва.
То есть я думаю, что для него это будет два таких сюрприза. То, что не только Маланин Карп был в лейб-гвардии, но и носитель фамилии Скокленёв, то есть его по мужской линии предок также был гвардейцем. То есть он может гордиться своими предками. У него два предка были гвардейскими казаками, служили здесь, в Санкт-Петербурге, в городе Павловске. Наверное, неоднократно встречались с царской семьей и даже, может быть, и с государем императором. Так что вот такие вот интересные моменты, которые начинают находиться уже немножко, скажем так, вширь.
— Удивительно. То есть от тематики Великой Отечественной войны, от нескольких персон вам удалось углубиться уже в другие века и начать реконструировать просто историю этих семей, этих людей. Уже появляются локации, появляются имена, какие-то факты, какие-то связи, какие-то события. То есть речь уже идет о цикле книг, может быть. Правильно я вас понимаю?
Сергей Плотников: Абсолютно правильно. Потому что я думаю, что по истории уссурийского казачества вот есть отдельные материалы, есть отдельные, скажем так, публикации, есть книги, есть кандидатские. Вот, например, Сергей Николаевич Савченко, кандидат исторических наук, он защитил кандидатскую "Уссурийское казачье войско в Гражданскую войну 1918-22 годов".
Есть еще Сиваков Тимофей, который тоже живет в Хабаровске. Это тоже публицист, историк, краевед. Он очень много тоже издается, но у него, скажем так, публикации идут так же, как и у меня — отдельными кусочками, где-то что-то он печатает. Мы с ним общаемся, обмениваемся информацией. Его предок Сивок, уже сейчас она трансформировалась в Сиваков, а тогда по Уссурийскому казачьему войску она проходит как Сивок. Тоже был гвардейским казаком, служил в Лейб-гвардии Сводно-казачьем полку. Его сын Дмитрий Федорович Сиваков — 1912 года рождения. То есть он родился уже после действительной службы своего отца. Он участвовал в Великой Отечественной войне и, к сожалению, погиб. То есть, понимаете, такая преемственность уже, мы видим преемственность, что сыновья тех, кто участвовал в Русско-китайском походе, в Русско-японской войне, Великой войне, которую мы называем Первая мировая война, — они продолжили дело своих отцов и дедов.
То есть мы опять возвращаемся к тому вопросу, что для казака защита Отечества, несмотря на политическую систему, — это одна из важнейших задач. Вот если вы посмотрите, там в самом конце книги идет список казаков — участников Великой Отечественной войны. Я Олегу (Семенюку— ред.) неоднократно и писал и звонил: я вот нашел, оказывается, это сын Георгиевского кавалера, там тоже у него орден Красного Знамени или Орден Славы. То есть прослеживается такая цепочка, преемственность военных традиций, уклада жизни.
Вот я тоже здесь сделал небольшую подборку. Например, Ваулин Трофим Абросимович, георгиевский кавалер. Он заслужил два креста четвертой и третьей степени на фронтах Первой мировой войны. А его сын Ваулин Константин Трофимович на фронте с 1943 года. У него медаль "За отвагу". Или, например, Чупров Георгий — это гвардеец, служил в Лейб-гвардии в сводно-казачьем полку. Кстати, это мой родственник. Моя прабабушка –Чупрова, а это ее племянник. То есть это двоюродный брат моего деда. В Первую мировую у него было три Георгиевских креста, а его племянники — Чупров Александр Иосифович и Чупров Анатолий Иосифович — воевали в Великую Отечественную войну, участвовали в советско-японской войне. То есть прошли обе войны, остались живы.
Вот такая преемственность, и таких случаев очень много. Это была, на самом деле, очень приятная работа, когда мы искали казаков-фронтовиков. А я сопоставлял их со своими архивами. И выяснялось, что их отцы, что их деды — или георгиевские кавалеры, или участвовали в русско-японской войне, в Китайском походе и были как-то отмечены. Это, на самом деле, действительно очень интересная работа. Этот пласт, который мы немножечко приоткрыли. Конечно, его надо долго поднимать и открывать. И, может быть, мы с Олегом Владимировичем и возьмемся за такую работу, почему нет?
— Хочу отметить еще, что вот этот список уссурийских казаков, участников Великой Отечественной войны, представленный как раз в книге, размещен на 47 страницах. То есть 47 страниц имен мелким почерком. Представляете себе, 47 страниц уссурийских казаков, только уссурийских казаков, которые были отмечены, как сказал Сергей Викторович, каждый себя проявил в каком-то смысле. То есть это был во многом дальневосточный, наверное, вместе с казаками других регионов костяк, ядро как раз в каком-то смысле армии, по крайней мере, у меня такое сложилось впечатление. Олег Владимирович, вам слово, дополняйте вашего коллегу.
Олег Семенюк: У Сергея еще есть интересная информация по поводу восстановления мемориала в Павловске, как раз посвященная этому полку, переадресуйте ему, пожалуйста.
— Мяч на вашей стороне, как говорят дипломаты, Сергей Викторович.
Сергей Плотников: Когда я перебрался сюда, в Санкт-Петербург, и уже начал заниматься исследованием, я сначала начал заниматься историей своего рода, но потом выяснилось, что история моего рода настолько тесно переплетена с историей Дальнего Востока, что надо копать вглубь и вширь. И, тем более, что ведь все-таки Санкт-Петербург, это у нас бывшая столица Российской империи. И здесь находятся прекраснейшие архивы, кладези, можно сказать. Я там провел достаточно много времени, и попалась мне папка о строительстве городка Лейб-гвардии Сводно-казачьего полка. Я сразу заинтересовался, что это за полк. Выяснилось, оказывается, что этот полк был образован в 1906 году и был образован как полк, в котором должны служить казаки дальних рубежей. Вот в Санкт-Петербурге были представлены следующие казачьи и гвардейские части: лейб-гвардии атаманский полк — это донские казаки, лейб-гвардии казачий полк — это донские казаки. Шестая гвардейская донская батарея — это тоже донские казаки. Уральская гвардейская сотня, соответственно, уральские казаки. И конвой, личный конвой, который был представлен терскими и кубанскими казаками.
И вот государь император дает такое указание, распоряжение сформировать этот полк. Этот полк был сформирован 27 мая (по старому стилю) 1906 года. И туда вошли казаки восьми войск. То есть, соответственно, он был развернут на базе Уральской сотни. Она так и осталась первая сотня, вторая сотня была Оренбургская, третья сотня называлась Сибирская, а потом она стала называться Третья сводная. Туда вошли астраханцы, семереки, сибирцы. И четвертая сотня — это Дальневосточная наша сотня, в которую вошли забайкальцы, амурцы и уссурийцы. Уссурийские казаки были представлены одним взводом. Туда, естественно, отбирали самых лучших — и по росту, и по типажу, и по лицу, скажем так, и по стати. То есть это те люди, которые должны были достойно представлять свое войско перед лицом государя императора. И, соответственно, в первый год это было образовано, определили военный городок, это в Павловске.
И, как я уже говорил, первый набор — это был Сивок, или Сиваков Карп, который там служил, это предок нашего Тимофея Сивакова, который живет в Хабаровске, тоже наш краевед и тоже занимается этими материалами. У меня на руках есть документы, технические документы, там огромная папка о строительстве этого городка, там документы об отводе дороги, об осушении какой-то местности, о проводе канализации, определения, где будут казармы, все это схематично. В городке находились наши казаки, служили. Естественно, я решил туда съездить. Я туда поехал и обнаружил, что относительно жив, здоров.
— Почему "относительно"?
— В 30-е годы в этом городке была размещена военная часть. А в 2001 году или 1999-м, я сейчас точно не помню, Министерство обороны вывело оттуда часть, и она осталась заброшенной. Земля числилась за Министерством обороны. А там уже никого не было, и там уже казармы эти заросли лесом, они стали естественным образом разрушаться. И сегодня это, конечно, очень печальное зрелище. Там местные жители кирпичи оттуда растаскивали и все это обрушалось. А в 1913 году там было построено здание, полковое собрание офицерское. Это действительно шикарное здание, там такая лепнина, но она отваливается с потолков, она отваливается со стен. Подвал там затоплен…Это здание в аварийном состоянии находится, но оно просто прекрасно.
Естественно, конечно, смотреть на все это сегодня это крайне печально. Но что хорошо, там недалеко, буквально в 50 метрах от этого здания и вообще от городка находится храм Николая Чудотворца. Это бывший гарнизонный храм. В этом храме духовно окормлялись казаки всех частей, которые там расположены. А там располагались, как я уже выяснил для себя из архивов, Лейб-гвардии Сводно-Казачий полк и шестая донская гвардейская батарея. То есть в этом храме так получилось, что молились практически все казаки, войска которых были размещены на всей территории от Дона до Дальнего Востока. И вот я вполне допускаю то, что Скопленёвы, которые служили там в лейб-гвардии, может быть, встречались и со своими родственниками с Дона, тоже Скопленёвыми.
Это же действительно интереснейшие такие случаи пересечения. И, может быть, они там спрашивали: ну как там вы обосновались на Дальнем Востоке? В 1895 году Скопленёвы переезжают в Приморье. А полк уже начинает действовать и существовать 1906 году. То есть всего 10 лет прошло. Это память еще у людей достаточно хорошая, еще помнят своих родственников, своих соседей, своих друзей. Как казаки говорили — "односумов". Если так подумать, углубиться в эту тему, это же крайне интересно.
И в один из дней мне пришла такая идея, что надо бы это как-то увековечить. Я познакомился с настоятелем этого храма протоиереем отцом Димитрием. Для него история России и история нашего государства — это свято. Он с большим сожалением говорил о том, что да, действительно, городок разрушается. И когда я ему предложил, "отец Димитрий, давайте попробуем поставить какой-то памятный знак на территории храма, тем более, что как раз за его этой оградой начинается городок", он с радостью. И отец Димитрий вот предложил интереснейшую идею. Дело в том, что на территории этого храма стоит бюст государю императору, а государь император в 1906 году принял шефство над этим полком. И, значит, чтобы за бюстом государя императора была аллея. И вот эти восемь деревьев, каждое символизирует одно казачье войско, по четыре с каждой стороны. Сделана дорожка, а ее венчает памятный знак. И вот этот проект мы согласовали.
Я здесь, в Петербурге, собрал казаков уральских, уральских, оренбургских, семеречинских, и мы обсудили этот вопрос. Они меня поддержали, сказали, мы тоже будем изо всех сил участвовать как финансово, так и своими трудами. И все разослали по всем своим войскам вот эту информацию о том, что будет строиться такой мемориал. Вы знаете, это действительно получился у нас народный мемориал.
Люди стали присылать деньги. Мне звонили, говорили: Сергей приезжай мы собрали немного денег, вот нас пять человек, мы много не можем, но собрали по 200 рублей. А, например, с Дальнего Востока, наши казаки уссурийские, вот есть такой Игорь Мельник у нас, замечательный человек, живет во Владивостоке. Он быстро распространил эту информацию, собрал деньги. Они прислали порядка 30 тысяч. Владимир Крюков, который живет в Хабаровске и выпускает дальневосточную литературу, Библиотеку дальневосточного казачества, он тоже откликнулся. Начали уральцы присылать деньги. И мы потихоньку и построили эту аллею, мы еще и попросили иконописцев написать икону Святого Евтихия, небесного покровителя этого полка, и когда мы открывали эту аллею, мы торжественно вручили икону.
— Красота, действительно.
— Да, вот восемь деревьев. Каждое дерево символизирует какое-то казачье войско. Я думаю, что через несколько лет, когда деревья подрастут, это уже будет действительно очень красиво и хорошо.
Да, и я говорил, что у нас Санкт-Петербург — это столица архивов, замечательнейшие данные, которые здесь есть, и мне удалось найти копии приказов. То есть, видимо, приказы по любому казачьему войску писались в нескольких экземплярах, подшивались и отправлялись сюда в штаб.
Мне удалось найти эти архивы, найти эти приказы по Уссурийскому казачьему войску, начиная с 1891 года. В них указаны станицы, кто в них проживает, имена, фамилии, отчества. Но не все и не везде отчества, но они есть, где кто служил, в каком полку, награды, переселенцы с Дона, с Кубани, с Терека, с Урала. То есть, знаете, когда поднимаешь эти документы, встречаешь знакомые фамилии… вплоть до того, что даже первое время там писали, кто умер. То есть был отдельный приказ, что за первое полугодие 1901-го, например, года скончались — и перечень фамилий и станиц, поселков, кто, где, чего. Я долго думал, почему это так происходит, зачем? Потом уже я понял, что казак, который живет даже вне войны, он является боевой единицей, они охраняли границу. Ну и, соответственно, любая потеря боевой единицы, она как бы должна где-то отмечаться так же, как в любой воинской части.
Ну и, соответственно, переселенцев очень много. Переселенцы у нас стали появляться в 1895 году. Это было связано со строительством железной дороги. А тогда у нас очень часто и варварски переходили хунхузы границу и грабили наши села. Поэтому по этой простой причине с реки Уссури были переселены в 1879 году казаки на сухопутную границу, это как раз Платоно-Александровский округ, то есть южнее озера Ханки. Это станица Полтавская и станица Гродековская, нынешний Пограничный округ.
Потому что те села, которые крестьянские, которые были заселены еще до 1879 года, нещадно грабили. Естественно, там была какая-то организована охрана границы нашими казаками, которые служили действительную службу. Но еще и надо было все-таки сделать цепочку поселений казачьих. Каждая станица, каждый поселок — это были как пограничные отряды. Им выделялся участок, определялось, сколько казаков должно патрулировать границу. И вот это все действовало, все это работало. И более того, это достаточно эффективно работало.
А еще я могу вам привести такой пример, что в 1916 году, а это на самом деле очень такое серьезное время, когда казаки были на Первой мировой войне на фронте и в станицах практически никого не осталось, хунхузы начали очень активно действовать. Они стали переходить границу, нападать на наши поселки, станицы и грабить их. Это была действительно серьезная проблема. Тем более, если вы знаете про порт Циндао, это тогда был германский анклав, и германские офицеры подкупали хунхузов, чтобы те нападали на Приморский край.
— Ничего себе. И зачем это делалось?
— А это делалось из-за того, что у нас на территории Приморского края очень много было лагерей военнопленных. Там содержались австрийцы и германцы. И вот в том числе задачей этих хунхузов было нападение с целью освобождения и перехода пленных, увод их за границу. Такое, впрочем, практически ни разу не получилось. У меня в приказе только один случай зафиксирован, когда двух германских офицеров казаки поймали, которые шли в сторону границы. Их определили как бежавших из мест заключения, из лагерей, и водворили обратно.
И я могу сказать, что вот приказ от 1916 года говорит о масштабах вот этих вот нападений хунхузов. 29 сентября 1916 года около 05.00 часов на поселок Богуславский было совершено нападение хунхузов в числе 200 человек, часть из которых, ворвавшись в поселок, приступила к разграблению имущества казаков. Взрослое население поселка за весьма малым исключением находилось на полевых работах и на фронте. А из оставшихся — вот вы только представьте! — из оставшихся четыре казака Павел Полочкин, Аким Кожевников, Павел Шевцов и Харлам Меновщиков, имея при себе винтовки, засели в открытых местах, откуда открыли пальбу, в результате которой было убито пять человек и восемь ранено хунхузов, в виду чего грабители вынуждены были остановиться.
В этот же момент посыльного послали в Гродековскую станицу и уже через полчаса пришла помощь. И в последующих документах я нашел, что двое суток хунхузов гоняли по сопкам, подключились даже строевые части, которые были там размещены, и даже легкая полевая артиллерия. То есть вот такие масштабы нападения.
То есть, соответственно, понятно, что казакам просто надо было жить на границе. Но опять я провожу как прошлый раз аналогию с терскими и кубанскими казаками, которые жили на "кавказской линии", и, соответственно, еще в середине XIX века, они до замирения с Кавказом принимали все удары на себя. За ними уже были крестьянские поселения, села, города.
Соответственно уссурийские казаки до самой революции и во время гражданской войны -то же самое, до 1922 года. Это уже потом, после 1922 года, была организована пограничная служба.
И понимаете, еще тоже здесь есть интересный момент. Я так плавно перейду к Великой Отечественной войне. Вот сыновья этих казаков, которые охраняли границу, которые участвовали в русско-японской войне, в Первой мировой войне. Они воспитывались вот именно в этом духе. Они даже пахали с винтовкой, они даже выходили за ограду с оружием. Потому что постоянно можно было встретить хунхузов, постоянно можно было ожидать нападения, постоянное вот это чувство опасности — оно воспитывало бойцов, оно воспитывало воинов. И, соответственно, вот Иван Павлович Скопленёв, который родился в 1924 году, он и его ровесники воспитывались на этих примерах. Они слышали рассказы своих отцов, они слышали рассказы своих дедов, что мы здесь поселены для того, чтобы охранять Россию, что граница — это наша обязанность. То есть вот такое воспитание.
— Такое было казачье сословие у нас.
— Это вот как раз говорит о воспитании. Я, конечно, не умаляю другие сословия. Это мы все, весь наш народ совершил подвиг, величайший подвиг во Второй мировой войне. Это только русский народ мог такое вынести, советский народ. Ну и, конечно, та немалая лепта, которую внесли наши уссурийские казаки.
— На этом мы, к сожалению, будем завершать наш круглый стол. До новых встреч, еще не раз мы в этом эфире с вами встретимся. Спасибо, до свидания.
Напомним, что создание книги "Когда мы были на войне. Казаки Приморья на фронтах Великой Отечественной" реализуется в рамках проекта "Историко-литературная экспедиция "Приморье: книга памяти" (12+).
Осуществить эту идею удалось за счет средств субсидии из краевого бюджета, предоставленной по итогам конкурсного отбора социально ориентированных некоммерческих организаций в Приморском крае в целях предоставления им субсидий на финансовое обеспечение затрат, связанных с осуществлением общественно значимых проектов при поддержке Департамента внутренней политики Приморского края.
