170 лет назад к берегам Уссурийского края впервые в истории подошел русский корабль. Это был знаменитый фрегат "Паллада", который доставил на Дальний Восток миссию вице-адмирала Евфимия Путятина.
В мае 1854 года "Паллада" подошла к устью реки Туманган, где впервые произошла встреча русских с корейцами. О том, как это было, рассказывает историк, ведущий проекта "Объяснения" ВЦБС Сергей Корнилов.
Экспедиция "Паллады"
В 1852 году на Дальний Восток была направлена миссия вице-адмирала Е.В. Путятина на фрегате "Паллада". Целью экспедиции было установление дипломатических и торговых отношений с Японией, которая в тот момент оставалась самой загадочной страной мира.
Расположенная на островах, в удаленной части Тихого океана, Япония более 200 лет находилась в добровольной самоизоляции от мира. Жителям страны было запрещено покидать ее территорию, а иностранцам посещать Японские острова. Исключение было сделано для голландских и китайских купцов, но для них был открыт только один порт — Нагасаки, который они могли посещать лишь два раза в год.
В состав дипломатической миссии Путятина были включены: переводчик МИДа Иван Гончаров в качестве секретаря, Иосиф Гошкевич — знаток китайского и корейского языков, архимандрит Аввакум — учёный-востоковед.
Писатель Иван Гончаров. Фото: из открытых источников
Когда писателя Ивана Гончарова назначили секретарём адмирала Путятина. по Петербургу прошёл слух: "Принц де Лень (так называли Гончарова друзья) отправляется в плавание". Иван Александрович имел репутацию человека ленивого, консервативного и не склонного к авантюрам. Спонтанность решения в некотором роде озадачила и самого писателя, который за несколько месяцев до этого не помышлял о путешествии. В это время Гончаров начал писать роман "Обломов" (где образ главного героя во многом списан с автора) и не собирался надолго покидать свой дом.
Первоначально Путятин предложил должность секретаря Аполлону Майкову, но тот отказался и предложил кандидатуру своего друга, однокурсника по университету Ивана Гончарова. Сам Гончаров, объясняя мотивы, побудившие его отправиться в плавание, говорил знакомым, что с детства любил книги Фенимора Купера, но в письме к Майкову признался, что его никогда не влекла романтика странствий: "Ехать… и в голове не было… Я пошутил, а между тем судьба ухватила меня в когти, и вот я — жертва своей шутки".
Биографы Гончарова считают, что за "шуткой" скрывались серьёзные причины: 40-летний Гончаров нуждался в переменах. У него не было семьи, карьера не имела перспективы, работа над "Обломовым" шла тяжело. Иван Александрович признавался друзьям, что "заживо умирает от праздности, скуки, тяжести и запустения в голове и сердце".
Фрегат "Паллада" вышел из Кронштадта 7 октября 1852 года и первый же переход до Портсмута показался Гончарову настолько сложным, что по прибытии в Англию писатель готов был отказаться от участия в походе и вернуться в Петербург. Переход длился 23 дня и сопровождался штормами, посадкой на мель и встречными ветрами, из-за которых фрегат 10 дней не мог войти в пролив Ла-Манш.
Из-за вспышки холеры на фрегате умерли три матроса, а проблемы с припасами привели к тому, что в меню раньше времени появилась солонина, в то время, как пресную воду стали выдавать по одной кружке в день. Единственным утешением для Гончарова оказалась его невосприимчивость к морской болезни.
Фрегат "Паллада". Худ. А. П. Боголюбов, 1847 г.. Фото: из открытых источников
В Англии Гончаров сообщил капитану "Паллады" Ивану Унковскому и Евфимию Путятину о желании покинуть фрегат. Возражений с их стороны не последовало; напротив, писателю было обещано, что домой он может вернуться за казённый счёт. Позже они спокойно отреагировали на известие, что Иван Александрович, все-таки, пожелал остаться на "Палладе".
Биографы считают, что на это решение было вызвано нелюбовью Гончарова к дискомфорту и нежеланием перемещаться через всю Европу с багажом и связками книг, взятыми в путешествие: "Нет уж, лучше плыть дальше вокруг света".
Обогнув Африку и, посетив Яву, Сингапур, Гонконг и Шанхай, 9 августа 1853 года фрегат "Паллада" прибыл в Нагасаки. Здесь начались сложные переговоры, из-за которых команда долго не могла сойти на берег. С одной стороны, японцы демонстрировали интерес к гостям, принимали приглашения к обеду и подарки, с другой — всячески затягивали переговоры, подчиняясь законам многоступенчатой японской иерархии. Целый месяц ушел на то, чтобы подготовить церемонию встречи русской миссии с губернатором Нагасаки.
Командир фрегата "Паллада" Иван Унковский. Худ. Егор Ботман. Фото: из открытых источников
Гончаров писал, что, наблюдая с борта корабля картинные японские пейзажи, все это время жил с ощущением ирреальности происходящего: "Глядя с корабля на холмы и горы, я спрашивал себя: "Что это такое? декорация или действительность? … всё так гармонично, так непохоже на действительность, что сомневаешься: не нарисован ли весь этот этюд?"
9 сентября 1853 г. японские уполномоченные приняли письмо российского министра иностранных дел Нессельроде сёгуну, но полномочные из столицы прибыли только к Новому году. Гончаров описывает бесконечные поездки в гости к японцам и приемы на корабле, но дело с мертвой точки не сдвигалось.
Впрочем, для японцев эти визиты оказались не бесполезными. Во время одного из посещений японцами "Паллады", Путятин продемонстрировал действующий макет железной дороги. Гончаров отметил, в какой восторг привела чиновников модель паровоза: "С разинутыми ртами смотрели они, как мчится сама собою машинка, испуская пар". Среди чиновников находился японский инженер Хисасигэ Танака, который впоследствии создал первый японский паровоз.
В январе 1854 г. Путятину все это надоело и он прервал переговоры, пообещав вернуться в следующем году. "Паллада" направилась на Филиппины, а затем к берегам Кореи и Маньчжурии, которые доселе никогда не посещались русскими. В апреле 1854 года "Паллада" подошла к берегам северной Кореи.
Вот что писал Иван Гончаров в книге "Фрегат Паллада", основанной на дневнике, который он вел во время путешествия:
18 апреля
Прошли остров Чусима [Цусима]. С него в хорошую погоду видно и корейский, и японский берега. Кое-где плавали рыбацкие лодчонки, больше ничего не видать; нет жизни, все мертво на этих водах. Японцы говорят, что корейцы редко, только случайно, заходят к ним, с товарами или за товарами...
Вчера и сегодня, 20-го и 21-го, мы шли верстах в двух от Корейского полуострова; в 36˚ северной широты. На юте делали опись ему, а смотреть нечего: все пустынные берега, кое-где покрытые скудной травой и деревьями. Видны изредка деревни: там такие же хижины и так же жмутся в тесную кучу... Кое-где по берегу бродят жители. На море много лодок, должно быть рыбацкие.
25 апреля
...Сегодня, часу в пятом после обеда, мы впятером поехали на берег, взяли с собой самовар, невод и ружья. Наконец мы ступили на берег, на котором, вероятно, никогда не была нога европейца…
Шлюпка наша остановилась у подошвы высоких холмов, на песчаной отмели. Тут, на шестах, раскинуты были сети для рыбы; текла речка аршина в два шириною. Весь берег усеян раковинами. Кроме сосны около деревень росли разные деревья, которых я до сих пор нигде еще не видал...
Мы шли по вязкому песку прилива к хижинам, которые видели под деревьями. Жители между тем собирались вдали толпой; четверо из них, и, между прочим, один старик, с длинным посохом, сели рядом на траве и, кажется, готовились к церемониальной встрече, к речам, приветствиям или чему-нибудь подобному... Но мы, бегло взглянув на них и кивнув им головой, равнодушно прошли дальше по берегу к деревне. Какими варварами и невежами сочли они нас! Они забыли всякую важность и бросились вслед за нами с криком и, по-видимому, с бранью, показывая знаками, чтобы мы не ходили к деревням; но мы и не хотели идти туда, а дошли только до горы, которая заграждала нам путь по берегу…
Командир фрегата "Паллада" Иван Бутаков, сменивший Унковского в апреле 1854 г.. Фото: из открытых источников
Корейцы шли за нами. Рослый, здоровый народ, атлеты с грубыми, смугло-красными лицами и руками: без всякой изнеженности в манерах, без изысканности и вкрадчивости, как японцы, без робости, как ликейцы [жители островов Рюкю], и без смышлености, как китайцы. Славные солдаты вышли бы из них: а они заражены китайской ученостью и пишут стихи! Отец Аввакум написал им на бумажке по-китайски, что мы, русские, вышли на берег погулять и трогать у них ничего не будем. Один из них прочитал и сам написал вопрос: "Русские люди, за каким делом пришли вы в наши края, по воле ветров, на парусах? и все ли у вас здорово и благополучно? Мы люди низшие, второстепенные, видим, что вы особые, высшие люди". И все это в стихах...
Корейцы окружили нас тотчас, лишь только мы остановились. Они... рассматривали с большим любопытством наше платье, трогали за руки, за голову, за ноги и живо бормотали между собою… По лугу паслись лошади, ростом с жеребят, между тем это не жеребята, а взрослые. Мы видели следы рогатого скота, колеи телег: видно, что корейцы домовитые люди.
28 апреля
Сегодня туман не позволил делать промеров и осматривать берега. Зато корейцев целая толпа у нас. Мне видно из своей каюты, какие лица сделали они, когда у нас заиграла музыка. Один, услышав фортепиано в каюте, растянулся, от удивления, на полу.
С 1-го мая. Японское море и берег Кореи.
...Одну особенность заметил я у корейцев: на расспросы о положении их страны, городов они отвечают правду, охотно рассказывают, что они делают, чем занимаются. Они назвали залив, где мы стояли, по имени, также и все его берега, мысы, острова, деревни, сказали даже, что здесь родина их нынешнего короля; еще объявили, что южнее от них, на день езды, есть место, мимо которого мы уже прошли, большое и торговое, куда свозятся товары в государстве. "Какие же товары?" — спросили их. Хлеб, то есть пшеница, рис, потом металлы: железо, золото, серебро, и много разных других продуктов.
Даже на наши вопросы, можно ли привезти к ним товары на обмен, они отвечали утвердительно. Сказали ли бы все это японцы, ликейцы, китайцы? — ни за что. Видно, корейцы еще не научены опытом, не жили внешнею жизнью и не успели выработать себе политики...
Адмирал Ефимий Васильевич Путятин. Фото: из открытых источников
Впрочем, мы видели только поселян и земледельцев; высшие классы и правительство, конечно, имеют понятие о государственных сношениях, следовательно, и о политике: они сносятся же с китайцами, с японцами...
Корейцы называют себя, или страну свою, Чаосин или Чаусин, а название Корея принадлежит одной из их старинных династий.
Мне кажется, всего бы удобнее завязывать сношения с ними теперь, когда они еще не закоренели в недоверчивости к европейцам и не заперлись от них и когда правительство не приняло сильных мер против иностранцев и их торговли…
5 мая. Японское море; корейский берег.
Мы только что сегодня вступили в 41˚ северной широты, и то двинул нас внезапно подувший попутный ветер. Идем все подле берега; опись продолжается. Корея кончается в 43 градусе. Там начинается маньчжурский берег. Сегодня, с кочующих по морю лодок, опять набралась на фрегат куча корейцев. Я не выходил; ко мне в каюту заглянули две-три косматые головы и смугло-желтые лица. Крику, шуму! Когда у нас все четыреста человек матросов в действии, наверху такого шуму нет.
9 мая.
Наконец отыскали и пограничную реку Тайманьга (Туманган); мы остановились миль за шесть от нее. Наши вчера целый день ездили промерять и описывать ее. Говорят, что это широкая, версты в две с половиной, река с удобным фарватером.
Не без удовольствия простимся мы не сегодня, так завтра с Кореей. Уж наши видели пограничную стражу на противоположном от Кореи берегу реки. Тут начинается Манчжурия, и берег с этих мест исследован Лаперузом. (Гончаров ошибся: Лаперуз исследовал северный берег Уссурийского края, в районе нынешнего поселка Терней).
Кто знает что-нибудь о Корее? Только одни китайцы занимаются отчасти ею, то есть берут с нее годичную дань, да еще японцы ведут небольшую торговлю с нею...
Офицеры Паллады 4,5 и 6 слева — Унковский, Гончаров и Путятин.. Фото: из открытых источников
Корейское государство... формировалось в эпоху троян, первобытных греков. Здесь разыгрывались свои "Илиады", были Аяксы, Гекторы, Ахиллесы. За Гомером дела никогда не станет. Я уже сказал, какие охотники корейцы сочинять стихи. Даже одна корейская королева, покорив соседнюю область, сама сочинила оду на это событие и послала ко двору китайского богдыхана, который... был этим очень доволен. Только имена здешних Агамемнонов и Гекторов никак не пришлись бы в наши стихи, а впрочем, попробуйте: Вэй-мань, Цицзы, Вэй-ю-цюй и т. д. Город, вроде Илиона, называли Пьхин-сян (Пхеньян)”.
В Южном Приморье
Гончаров указывает на то, что 8-9 мая (20-21 мая нов. ст.) 1854 года моряки "Паллады" исследовали реку Туманган. Ныне — это пограничная река (русское название — Туманная, китайское — Тумэньцзян), в 20 км которой, выше по течению, находится точка соприкосновения границ трёх государств: России, Северной Кореи и Китая.
Обследование реки Туманган совершили русские матросы под командованием мичмана Алексея Пещурова, который произвел промер глубин и нанес ее на карту.
Так совпало, что 9 мая (21 нов. ст.) у Пещурова случился день рождения: он родился в 1834 году и в этот день ему исполнилось 20 лет. (Таким образом, в нынешнем году мы можем отметить не только 170-летний юбилей прибытия русских на территорию нынешнего Приморья, но и 190 лет со дня рождения Алексея Пещурова, который первым нанес на карту береговую черту южного Приморья.
Впоследствии именем Алексея Пещурова был назван мыс в заливе Восток на юге Приморского края, в районе Ливадии).
Алексей Пещуров. Фото: из открытых источников
После обследования р. Туманган, моряки "Паллады" описали залив Посьета, острова Римского-Корсакова и залив Ольги. Прибыв 17 мая 1854 года в Татарский пролив, "Паллада" встретила там шхуну "Восток", которая доставила весть о начавшейся Крымской войне и распоряжение генерал-губернатора Восточной Сибири Н. Н. Муравьева всем русским судам собраться в заливе Де-Кастри.
11 июля 1854 г. в Де-Кастри "Паллада" встретилась с фрегатом "Диана", который был прислан ей на замену, поскольку на "Палладе" обнаружилась течь корпуса. Вице-адмирал Путятин пересел на "Диану" и в следующем, 1855 году, вернулся в Японию, где в городе Симода подписал первый в истории российско-японских отношений договор о дружбе и торговле.
По суше и по морю
Что касается Гончарова, то ему было разрешено вернуться в Россию сухим путем. Он пересел на шхуну "Восток", доставившую его в порт Аян, оттуда добрался до Якутска, а затем через всю Сибирь проехал в европейскую Россию. 25 февраля 1855 года, проведя в путешествии два с половиной года, Гончаров возвратился в Петербург.
О своём сухопутном путешествии Гончаров так отзывался в письме матери Аполлона Майкова, писательнице Евгении Майковой: "Вы... называете меня героем, но что за геройство совершать прекрасное плавание на большом судне… Нет, вот геройство — проехать 10 500 вёрст берегом, вдоль целой части света, где нет дорог, где почти нет почвы под ногами, всё болота; где нет людей, откуда и звери бегут прочь".
В Сибири у Гончарова наилучшие воспоминания остались от посещения Иркутска, где он остановился на несколько недель. Иван Александрович почти ежедневно бывал в гостях у генерал-губернатора Восточной Сибири Муравьёва (будущего Муравьева-Амурского), которого называл человеком, "нарочно созданным для совершения переворотов в пустом безлюдном крае", посещал балы в Дворянском собрании, общался с декабристами, из которых особо сблизился с Сергеем Волконским.
Книга Ивана Гончарова "Фрегат "Паллада". Фото: из открытых источников
По возвращении, Гончаров опубликовал серию очерков о путешествии, а в 1858 году книга "Фрегат "Паллада" вышла отдельным изданием. Она была принята с восторгом и при жизни писателя переиздавалась пять раз.
Путешествие на фрегате "Паллада" оказало влияние на творчество Гончарова не только появлением одноименного произведения. Его отголоски можно найти и в других книгах писателя. Так, в романе "Обломов" описание заморских стран появляется в снах Обломова, напоминающее описание Японии в дневниках Гончарова, а Штольц, по первоначальной задумке автора, должен был распространить свою цивилизаторскую деятельность до Сибири.
Последнее, правда, осталось в черновиках романа, как и путешествие Обломова по Европе, но сама идея Гончарова пробудить главного героя с помощью "образовательного путешествия", говорит о многом...
О бедном фрегате замолвите слово...
Судьба главного героя этого путешествия — фрегата "Паллада" оказалась печальной. В июне 1854 года корабль был приведен в Императорскую Гавань, где его освидетельствовали на предмет благонадежности для обратного плавания в Кронштадт или использования в составе Камчатской флотилии.
Освидетельствование фрегата показало, что для несения дальнейшей службы он требует капитального ремонта в доке.
В июле 1854 года командир "Паллады" Иван Бутаков пытался ввести фрегат в Амур, чтобы укрыть от кораблей англо-французской эскадры, появившейся на Дальнем Востоке, но низкая осадка корабля не позволила преодолеть фарватер Амурского лимана, усеянный мелями.
Модель фрегата "Паллада" из коллекции Центрального военно-морского музея, СПб. Фото: из открытых источников
Фрегат отвели обратно в Императорскую Гавань и поставили на зимовку под охраной 14-ти матросов во главе с подпоручиком Кузнецовым. В инструкции, данной Кузнецову, было предписано "в случае входа неприятеля в гавань, сжечь фрегат", а самим уходить берегом на Амур.
Матросы, откачивая из трюма воду, старались сохранить корабль, но их сил оказалось недостаточно.
Когда, весной 1855 года в гавань пришли фрегат "Аврора" и корвет "Оливуца" с намерением перевести "Палладу" на буксире в Амурский лиман, она представляла собой жалкое зрелище: корпус был скован льдом, ют и бак разрушены, ванты обвисли, вода в трюме достигла батарейной палубы.
Памятник фрегату Паллада в бух. Постовая, Советская Гавань. Фото: из открытых источников
В ноябре 1855 года губернатор Камчатки В. С. Завойко послал в Императорскую Гавань мичмана Г. Д. Разградского, которому было приказано затопить корабль. Сняв охрану, он выполнил приказ.
В октябре 1963 года, на берегу бухты Постовой, где был затоплен фрегат "Паллада", состоялось открытие памятника, созданного по проекту старшины 2 статьи П. В. Иванова в память о легендарном корабле и его экипаже.
На постаменте установлена цилиндрическая колонна, которую венчает макет парусного корабля, стоящего на земном шаре.
