"Черт. Бегемот. Великолепный". Актер приморской Горьковки Максим Вахрушев

Предыстория: Выставка "Роскошь заката: Иран эпохи Каджаров" открылась во Владивостоке

Про театральный спектакль часто говорят — встреча актера со зрителем состоялась. Типа встретились, один сказал, другой послушал. И пошел восвояси. Ну, разве что цветочки подарил или что-то в пакетике. Поаплодировал. Актеру приятно, конечно, — публика ценит. И в то же время чувство неудовлетворенности остается. Обратной связи не было.

А как было бы здорово — пойти в Театральный сквер, посидеть на лавочке, поговорить по душам. "А вот вы… А вот мы…" Думаете, невозможно? У актера дел по горло, особенно перед очередной премьерой? Ошибаетесь. Когда есть о чем поговорить, то разговор может длиться и час, и даже больше.

Один из таких разговоров зрителя с актером Приморского академического драматического театра имени М. Горького Максимом Вахрушевым записал обозреватель ИА PrimaMedia Александр Куликов.

В час жаркого весеннего заката на Патриарших прудах появилось двое граждан. Первый из них — приблизительно сорокалетний, одетый в серенькую летнюю пару, — был маленького роста, темноволос, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке... Второй — плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке — был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках.

М.А. Булгаков, "Мастер и Маргарита" (16+)

"Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами"

— Ну что, Максим, горячие денечки? Прогоны каждый день? Спектакль готовится особый, для драматического театра. Нужно будут много петь, танцевать. Премьера! А что это такое в первую очередь? Праздник? Стресс?

— Премьера в театре, как мне кажется, — это ожидание чуда. Пусть это звучит как-то немножко по-детски, как-то наивно, но да, ожидание некого чуда. Притом, что это, конечно, колоссальный труд, мегасложнейшая работа, особенно сейчас, когда ставится не обычный драматический спектакль, привычный зрителю, а оперетта, по сути, мюзикл с какими-то драматическими моментами. В общем, "Не Сильва, не оперетта", не драма, не комедия…

Спектакль "Не Сильва, не оперетта". Фото: ИА PrimaMedia

И да, любая премьера — это, несомненно, огромный стресс. В первую очередь, для нас, артистов. Потому что это волнение, это переживание, все ли костюмы будут готовы, выучу ли я текст, получится ли у меня эта роль. И каждый день внутри себя прокручиваешь ее полностью, чтобы не ударить в грязь лицом. Потому что любая премьера, а тем более нынешняя, — это такое, знаете ли, грандиозное событие.

— А что вам больше нравится, сама премьера или подготовка к ней?

— Мне всегда нравится репетиционный процесс. Премьера, конечно же, — это премьера, событие яркое и радостное. Она, можно так сказать, позволяет выдохнуть, свалить камень с души, выйти на сцену и с легкостью показать зрителю то, к чему мы готовились на протяжении полугода. И все-таки сам репетиционный процесс, всё это закулисье, работа внутри театра, на репетициях, мне нравится гораздо больше. Потому что это и есть та самая кухня, на которой "варится" то, что называется творчеством.

— У вас в репертуаре есть такие яркие роли как Черт в "А. Пэ. Че" (12+) и кот Бегемот в "Мастере и Маргарите" (16+). Как "варились" они? Каково это — играть нечистую силу, по сути, то, чего не может быть? Или у вас — так, на всякий случай — имеется своя чертовщинка и бегемотовщинка?

— Знаете, в спектакль "Мастер и Маргарита" (16+) я вводился, причем экстренно, и у меня были считанные дни на то, чтобы найти в себя какую-то чертовщинку. Но я ее долго не искал. Потому что, как мне кажется, внутри меня уже существовала какая-то такая мистическая, булгаковская чертовщинка. Она и помогла стать тем самым Бегемотом, который, как мне кажется, прописан в романе.

Спектакль "Мастер и Маргарита". Свита Воланда. Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

— Убедительный Бегемот получился. Такой большой ребенок, хулиган и обаяшка.

— Ну да. Что касается "А. Пэ. Че", то мне, в принципе, всегда нравятся острохарáктерные роли, где можно поискать внутри себя какой-то пластилин, с которым можно поработать и действительно найти что-то интересное, что-то такое харáктерное. Какой-то ход придумать, какую-то походку, что-то в голосе поискать и так далее. Это всегда интересный процесс. К тому же был еще антураж соответствующий: копытца, например, сделали. И знаете, в какой-то мере мне и булгаковский Бегемот помог. Потому что, на самом деле, в чеховском Черте было очень много от Бегемота.

— А вы поклонник "Мастера и Маргариты"?

— Думаю, большинство людей в нашей стране — поклонники "Мастера и Маргариты", потому что это произведение живо и современно до сих пор. И, как мне кажется, то, что описано в этом романе, может, в принципе, происходить и сейчас. Ну, вот сидим мы с вами сейчас в Театральном сквере, разговариваем…

— Примуса починяем…

— Да-да. И тут перед нами появляется Воланд и начинает с нами разговор…

Впоследствии, когда, откровенно говоря, было уже поздно, разные учреждения представили свои сводки с описанием этого человека. Сличение их не может не вызвать изумления. Так, в первой из них сказано, что человек этот был маленького роста, зубы имел золотые и хромал на правую ногу. Во второй — что человек был росту громадного, коронки имел платиновые, хромал на левую ногу. Третья лаконически сообщает, что особых примет у человека не было.

М.А. Булгаков, "Мастер и Маргарита"

— И о чем же он с нами разговаривает? Наверняка о спектакле театра имени Горького "Мастер и Маргарита" (16+). Очень булгаковская постановка получилась. Самое главное достижение, как мне кажется заключается в том, что драматург и режиссер сохранили полностью линию Иешуа и Понтия Пилата. Ну а всё остальное вокруг строится и только усиливает эту линию. И что интересно, команда Воланда играет здесь такую важную роль резонера. Вот говорят иногда об актере: "Купается в роли". И в основном это касается комедии. В трагедии не "купаются", в трагедии "умирают", соответственно, в драме готовятся "умирать". Максим Вахрушев выбирает… комедию?

— Максим Вахрушев выбирает харáктерную роль. И комедию, да. Потому что в комедии харáктерная роль есть всегда. Да я ведь, в принципе, по своей конституции больше подхожу под харáктерные, комедийные роли. Придя в театр, я был этаким мальчишкой с улыбкой на лице, и так до сих пор, наверное, остаюсь улыбчивым радостным комедийным актером.

Спектакль "А. Пэ. Че". Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

— В "А. Пэ. Че" вам к тому же дали крупные планы. Когда на экране появлялось лицо Черта с его глумливой улыбочкой — было очень здорово. Крупные планы в театре — это замечательная находка. Если, конечно, не перебарщивать, если всё по делу.

Но не пугайтесь, читательница. Вы знаете, что такое чёрт? Это молодой человек приятной наружности, с черной, как сапоги, рожей и с красными выразительными глазами. На голове у него, хотя он и не женат, рожки... Прическа à la Капуль. Тело покрыто зеленой шерстью и пахнет псиной. Внизу спины болтается хвост, оканчивающийся стрелой... Вместо пальцев — когти, вместо ног — лошадиные копыта.

А.П. Чехов, "Беседа пьяного с трезвым чертом" (12+)

— В "А. Пэ. Че" свой отрывок "Беседа пьяного с трезвым чертом" я долго не понимал. Всё читал, перечитывал, вчитывался, размышлял над тем, как выйти на сцену и объяснить зрителю, зачем я вообще вышел на сцену. Но потом, спустя какое-то время, я нашел внутри себя этакую чертовщинку. Ну, обидно же до чертиков! Была у тебя работа, которая приносила тебе доход — ты искушал людей, обучал их злу, — а теперь оказалось, что они и без тебя отлично справляется, а ты сидишь без работы и последний хлеб доедаешь без соли. И в этом есть какая-то фишка, в этом интересно копаться и существовать. Ведь в этом и состоит суть актерской профессии — копаться в образе, существовать в творческом процессе.

Черт. Спектакль "А. Пэ. Че". Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

— А в какой мере актеру позволяется самостоятельность? Допустим, вы размышляете над ролью, складываете ее как-то для себя, а ваши наработки идут вразрез с режиссерским видением. И что тогда?

— А очень просто. Мы, как бы это правильно сказать-то, люди подвластные, режиссер всегда прав. Последнее слово всё равно за ним.

Говорите, пожалуйста, роль, как я показывал: легко и без запинки. Если же вы собираетесь ее горланить, как большинство из вас, лучше было бы отдать ее городскому глашатаю. Кроме того, не пилите воздух этак вот руками, но всем пользуйтесь в меру... Как не возмущаться, когда здоровенный детина в саженном парике рвет перед вами страсть в куски и клочья... Я бы отдал высечь такого молодчика за одну мысль переиродить Ирода.

В. Шекспир, "Гамлет", в переводе Б.Л. Пастернака

Если режиссер считается с твоим мнением, поддерживает его с какими-то маленькими корректурами, то это здорово, конечно. И в нашем случае Ефим Семенович (художественный руководитель Приморского краевого академического драматического театра имени М. Горького Ефим Звеняцкий — А.К.) дает актеру некую свободу, однако корректирует определенные моменты, определяя, что в том или ином случае дозволительно, а что недозволительно.

Ефим Звеняцкий. Фото: ИА PrimaMedia

Актерское эго иногда может немножко "выскочить" наружу, но ты в первую очередь должен слушать режиссера, ему виднее — он видит спектакль в целом. Мы-то ведь находимся на площадке не всё время, иногда можем полную отсебятину нести, но режиссер нас вовремя останавливает, слава Богу. Главное — вовремя остановить актера.

"Ну кто первый выпустил, что он ревизор?"

— Максим, сейчас вы находитесь в очень интересной стадии. С одной стороны вы еще молоды, а с другой уже наступает зрелость, ну хотя бы по сравнению с той молодежью, которая только что пришла в театр. Вы ощущаете эту наступающую зрелость? Опыт, если угодно.

— Когда я гляжу на ребят, которые только пришли в театр, когда вижу их волнение и внутренний зажим от того, что они выходят на большую площадку, от того, что работают с режиссером, тем более с таким, как Ефим Семенович, я чувствую… спокойствие. Я уже восьмой год работаю в театре, и уже спокойно воспринимаю абсолютно всё. Я понимаю, что это моя работа, мой долг перед режиссером, партнерами и зрителями. Нет, волнение, конечно, всегда присуще нашей профессии. Если волнения нет, значит артист плохой. Просто, выходя на сцену, ты оставляешь волнение за кулисами.

— А бывает так, что ты говоришь себе: "Всё, я плохой актер. Я ничего не умею. Бросаю театр — ухожу в таксисты"?

— Что ж, бывают и такие мысли, наедине с собою. Сидишь и думаешь: "Ну вот, у меня сегодня ничего не получилось. В спектакле плохо сыграл, и вообще роль не выходит. Никак не получается найти ту или интонацию, тот или иной жест, чтобы удивить чем-то зрителя". Вот и возникает мысль, а не бросить ли всё к чертям и уйти куда глаза глядят.

Спектакль "Двенадцать стульев". Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

— Да? А нам как зрителям нравятся ваши роли, ваша игра, ваша органика. И, знаете, эдак невольно, в воображении, сам собой выстраивается ряд ролей, которые вы еще не сыграли, но могли бы сыграть. Сейчас они будут названы, а вы как бы прокомментируйте.

— Хорошо. Давайте порассуждаем.

— Первый в списке — Треплев.

— Треплев… Константин Треплев… "Чайка" (12+) ...

— Да, это ваша роль.

— Ну, если однажды будут ставить "Чайку", и мне не дадут роль Треплева, я буду огорчен… Хотя, знаете, у меня сейчас идет некое сопротивление оттого, что я… как-то не вижу себя Треплевым.

— Но почему?

— Не знаю. Просто я давным-давно читал "Чайку" и с тех пор особо к ней не прикасался… Ну, опять же фактура, как мне кажется.

— Ну, а что такое, по-вашему, фактура? Вот вам пример. Слава Олега Борисова началась с Голохвостого — была у него такая остро комедийная роль маленького вертлявого человечка в комедии "За двумя зайцами" (12+). А в конце концов мы получили гениального драматического и трагического актера. И он тоже был невысок… А потом у Чехова по поводу фактуры Треплева ничего не сказано… Молодой талантливый человек. Страдающий. Откровенный. Вы бы справились, ей-богу… Ну, ладно, не Треплев. Но тогда, может быть, его антипод Карандышев?

— Карандышев… "Бесприданница" (16+) … Я вот сейчас вас послушал и думаю: допустим, Карандышев, а почему бы и нет?

А знаете, о какой роли я сам думаю? Я обожаю "Горе от ума" (12+) Грибоедова. Это мое любимое произведение. И вот я… Чацкий. Да, Чацкий. Потому что есть очень много каких-то зацепок…

— Не Молчалин?

— Нет. Как бы даже наоборот… Когда я читал пьесу, мне больше импонировал Чацкий, какие-то обстоятельства, в которых он оказался, его недопонятость другими людьми. Чацкий, он харáктерный.

Спектакль "!04 страницы про любовь" (16+). Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

— А как насчет Хлестакова?

— Хлестако-о-ов?.. Ох, господи, я всё время вспоминаю спектакль с великим Андреем Мироновым, с Анатолием Папановым в роли Городничего… Вот Хлестакова я бы с удовольствием сыграл. Ну, Славского Александра Петровича мне, конечно, не переиграть (Александр Славский — народный артист России, исполнитель роли Хлестакова в спектакле "Инкогнито из Петербурга" (12+) по пьесе Н.В. Гоголя "Ревизор" (12+), поставленного в Приморском академическом краевом драматическом театре имени М. Горького в 2014 году — А.К.).

— Ну так времена меняются. Наверное, это уже был бы другой спектакль. Вы только представьте себе вашего Хлестакова. В возрасте, данным герою автором, Гоголем. Этакий вертопрах, елистратишка…

— Да, интересно было бы. Но тут всё от режиссера зависит. От его желания.

Вот, подлинно, если Бог хочет наказать, так отнимет прежде разум. Ну что было в этом вертопрахе похожего на ревизора? Ничего не было! Вот просто ни на полмизинца не было похожего — и вдруг все: ревизор! ревизор! Ну кто первый выпустил, что он ревизор? Отвечайте!

Н.В. Гоголь, "Ревизор"

"Юл и его демоны"

— Чувствуется, настало ли время поговорить о Бриннере. Это ведь вы сыграли роль Юла Бриннера в спектакле "Ковбой. Король. Великолепный" (16+)?

— Бриннера? Да, я.

— Наверное, многое о нем узнали, когда готовили роль?

— Да, многое узнал, но, к, сожалению, только тогда, когда у нас в театре появилась пьеса "Ковбой. Король. Великолепный". Честно говоря, до этого думал, что и памятник по дороге от "серой лошади" к вокзалу стоит не ему, а Ленину (смеется)… В общем, когда мимо проезжал, никаких мыслей о Бриннере не возникало.

Смотрел, конечно, фильм "Король и я" (16+) Уолтера Лэнга. И ведь не скажешь, что Бриннер таким уж красавцем был вроде Алена Делона. Ну, симпатичный, не более того. Однако в нем была какая-то цыганщина, страсть какая-то, органика внутренняя, мужская, медвежья, я бы сказал.

В роли Юла Бриннера в спектакле "Ковбой. Король. Великолепный". Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

Он рассказывал удивительные истории о своей жизни, о своем происхождении. Приводя в изумление журналистов, репортеров, Юл представлялся цыганом, русским, потомком монгольского хана, чей род восходил к Чингис-хану. Говорил, что он родился в цыганском таборе или на острове Сахалин, но даже даты его рождения были разными.

Елена Мищенко, Александр Штейнберг. "Многоликий король Юл Бриннер (Yul Brynner)" (12+)

— Да он мужик был настоящий.

— Он мужик был. И, как мне кажется, это и сыграло большую роль в его жизни. В первую очередь, его целеустремленность. Я много читал о нем, думал об обстоятельствах, которые его окружали, о вечных проблемах с матерью. То, что отец Бриннера развелся с ней и уехал жить с актрисой, было большим ударом для матери. Еще и ее болезнь, отъезд сестры, которой нужно было строить свою личную жизнь с мужчиной. И Юл копил и копил внутри себя какие-то человеческие обиды. И всё равно не останавливался, а шел вперед, к своему "Оскару".

К роли Юла Бриннера я готовился основательно… Для меня это было что-то необычное, поскольку было связано с биографией реального человека… Сейчас у нас идет спектакль "Эдит и его демоны" (16+). И когда Сергей Руденок ставил спектакль про Бриннера, у меня внутри возникло мистическое ощущение параллельности — "Юл и его демоны". Ну а почему бы и нет? Таких людей, как Эдит Пиаф и Юл Бриннер, не могла не окружать какая-то мистика.

Спектакль "Ковбой. Король. Великолепный". Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

— А как это — играть реального персонажа? Стать, допустим, Бриннером. Или этого не требуется?

— Бриннером, конечно, не станешь, как ни старайся.

— Но какие-то точки соприкосновения вы искали? Зацепки? Чтоб можно было выйти на сцену и сказать себя: "Сегодня я — Бриннер". Что было в нем самым характерным, как вы считаете?

— Наглость! Уверенность в себе и какая-то внутренняя свобода во всем, в общении с людьми, например. Он мог с легкостью подойти к любому, начать разговор с незнакомой женщиной, познакомиться с какими-нибудь цыганами. Никакого страха. И вот такие моменты и надо было фиксировать внутри себя, для того чтобы, ну если не быть прямо-таки Юлом Бриннером, то хотя бы стать какой-то альтернативой ему.

— Говорят, что он был замкнутым человеком.

— Ну, может, как человек был замкнутый, да. В "Великолепной семерке" (12+) он спокойный. Мне кажется, такого Юла Бриннера только на экранах можно было увидеть.

— Но Симуру он не переиграл, конечно.

(Такаси Симура — японский киноактер, исполнявший роль главного самурая Симады Камбэя в фильме Акиры Куросавы "Семь самураев" (12+), по мотивам которого был снят американский ремейк "Великолепная семерка" — А.К.).

— Это неважно.

— Знаете, по поводу этих двух фильмов возникает такое сравнение. "Семь Самураев — это настоящая гора Фудзи. Такая, какая она есть. А "Великолепная семерка" — это такая сувенирная копия. Она искусно сделана, она красивая, на нее приятно смотреть, но… это не гора Фудзи.

— И тем не менее, как мне кажется, "Великолепна семерка" — это пик американских фильмов в жанре вестерн. Классический образ мужчины с пистолетом.

Любимый мастер и проза на бурятском языке

— Раз уж мы завели речь о кино, скажите, какое кино вам нравится? Какие актеры, режиссеры?

— Я очень люблю советские фильмы, которые смотрел еще в детстве вместе с родителями. Зарубежное кино мне тоже нравится, но не развлекательное, не в духе "Мстителей" (6+). Мне, например, понравился фильм "Дюна" (12+).

Из старых советских фильмов с удовольствием смотрю картины Леонида Гайдая. Из актеров нравятся Андрей Миронов, Юрий Яковлев, Анатолий Папанов, да тот же Михаил Пуговкин. Олег Басилашвили нравится как актер.

— Вспоминается вахтанговский фильм-спектакль "На всякого мудреца довольно простоты" (12+) по пьесе Александра Островского. Как там Юрий Яковлев играет Глумова! Вот он весь из себя такой циничный, расчетливо-холодный, надменный, а приходит Мамаев — мгновенно, без всякого перехода, превращается в такого маленького, глупого, лебезящего человечка. Как это у Яковлева получается? Такое мгновенное переключение…

— Мне кажется, это профессионализм в плане кинематографа. Я просто прикасался к кинематографу и понимаю, насколько это тяжелый, колоссальный труд. Казалось бы, включили камеру, ну и говори свой текст. А на самом деле это очень тонкий процесс, камерный, я бы сказал. Это как малая сцена нашего театра — каждая тонкость видна и слышна, и никого не обманешь. Так что я считаю мегапрофессиональным то, как работали артисты советской эпохи.

Сейчас в нашем кинематографе есть какие-то отдельные личности, но, конечно, мое главное предпочтение — это Владимир Машков. "Ликвидация" (12+), новый "Экипаж" (12+), "Папа" (12+).

Спектакль "Матросская тишина". Давид. Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

Когда мы у себя в театре "Матросскую тишину" (12+) ставили ("Матросская тишина" — пьеса Александра Галича — А.К.), единственный, на кого я смотрел в "Папе", был Машков ("Папа" — фильм, поставленный Владимиром Машковым по пьесе "Матросская тишина" — А.К.).

И вот объявляют — Давид Шварц — и ты выходишь и начинаешь играть! Ты играешь им мазурку Венявского, и еще, и еще, и еще… И они все хлопают и кричат: браво, Давид Шварц... И вот тогда ты вспомнишь про меня! Тогда ты непременно вспомнишь про меня! И ты скажешь этим людям — это мой папа сделал из меня то, что я есть!.. Он был пьяница и жулик, мой папа, но он хотел, чтобы кровь его, чтобы сын его — узнал, с чем кушают счастье!

Александр Галич, "Матросская тишина"

— Всегда хотелось услышать от актера, насколько опасно попасть под обаяние другого актера, который уже играл эту роль раньше, и как с этим бороться.

— Ну, есть такой "инстинкт копирки". У меня он тоже присутствует. Бывает, что он в пользу идет, а бывает, что он излишен, совершенно не органичен. Ты же всё равно другой человек! И "инстинкт копирки" начинает мешать.

Спектакль "Не Сильва, не оперетта".. Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

Ну, вот взять того же Валентина Запорожца. Иногда смотришь, как органично у него получается та или иная роль, и думаешь, да блин, а почему мне не попробовать? Пробуешь — не получается.

Он Ляпунова играл, а я Фидлера-с. Еще на репетиции он все примеривался. "Я, говорит, Аркаша, тебя вот как в окно выкину: этой рукой за ворот подниму, а этой поддержу, так и высажу. Так, говорит, Каратыгин делал". Уж я его молил, молил, и на коленях стоял. "Дяденька, говорю, не убейте меня!" -— "Не бойся, говорит, Аркаша, не бойся!"

А.Н. Островский, "Лес" (12+)

— Это потому, что он — Запорожец, а вы — Вахрушев. Единственные в своем экземпляре. Как говорится, штучный товар. У вас присутствует своя органика. Откуда она взялась, от рождения или благоприобретена?

—Так сложилось, что еще в детстве я стал заниматься творчеством. Сначала меня в танцы отдали. Потом постепенно стали появляться какие-то КВНы, театральные кружки. Но к театральные кружки — в меньшей степени, КВНов было больше. И, как мне кажется, какое-то внутреннее обаяние и органика появились именно из КВНов. Но тогда это было такое маленькое зернышко. Далее к нему постепенно что-то прибавлялось.

Ты ведь смотришь какие-то фильмы, спектакли, думаешь, а вот это интересно, и начинаешь понемногу брать отдельные маленькие частички этого интересного, а потом из всего этого складывается то, что мы называем органикой.

Но больше всё-таки природа играет роль, как мне кажется. Я с самого начала был гиперактивным ребенком, и дома и в школе все удивлялись, сколько во мне энергии и как я могу так долго прыгать, скакать, бегать, а потом упасть замертво и заснуть, а, проснувшись, снова бегать, прыгать, биться об углы. Вот так она и нарастала, та самая органика. Оттуда, из внутренней природы, из детства.

— А, кстати, вы откуда родом?

— Из бурятской глубинки. Родился я в Хоринском районе Республики Бурятия, в селе Хоринск. Потом, когда мне исполнилось 5 лет, наша семья переехала в село Баргузин. Кстати, там жили ссыльные декабристы, братья Кюхельбекеры. Им еще памятник стоит. В Баргузине я пошел в школу, там же началась моя творческая жизнь, которая плавно перетекла в Улан-Удэ. А потом я приехал во Владивосток поступать в Дальневосточный институт искусств.

— Да, помнится, здесь бывали национальные наборы.

— Да, был именно такой набор.

— А как вы поступали? Помните, что читали, что показывали на вступительных?

— Половина программы у меня была еще с конкурса "Юный Будамшуу" (6+)— это такой бурятский театральный конкурс, в котором я тогда получил гран-при. У меня был монолог Чацкого, из последнего действия, мой любимый.

— "Не образумлюсь… виноват"?

— Да, этот. Особенно мне нравился отрывок со слов "Вы помиритесь с ним, по размышленьи зрелом. Себя крушить, и для чего!" и далее, где Чацкий всех обличает.

— А что из прозы читали?

— Из прозы? Не помню… Я прозу на бурятском языке читал.

— Хитро!

— Да, хитро. Мне кажется, это Александра Петровича и зацепило.

Александр Петрович Славский. "Мастер и Маргарита". Понтий Пилат. Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

— А кто ваш мастер был?

— Так он и был, Александр Петрович Славский. А еще Светлана Юрьевна Салахутдинова и Виктор Дукавович Галкин.

— Виктор Дукавович вас учил сцендракам, наверное?

— Да, он фехтованию нас обучал и вообще был третьим мастером нашего курса. И параллельно поставил с нами хороший дипломный спектакль — "Дети Ванюшина" (16+) Мы его в Театре молодежи играли.

("Дети Ванюшина" — популярная пьеса русского писателя и драматурга Сергея Найденова, написанная в 1901 году. В 1973 году "Дети Ванюшина" были экранизированы известным советским режиссером Евгением Ташковым. Главную роль сыграл Борис Андреев, также в этом фильме в своей последней кинороли снялась Валентина Серова — А.К.).

— Это была достаточно серьезная работа для меня. Я играл младшего сына Алексея. Мне кажется, для ребят, которые учатся в институте, полезно работать на театральных площадках, потому что когда они приходят в театр, то сталкиваются с тем, что их не слышно. Ну, в классе они работают, говорят что-то в четырех стенах, но большая сцена — совсем другое дело.

— Всегда поражаешься, когда актеры с хорошей выучкой говорят на сцене вроде бы и тихо (не кричат, не форсируют звук), а их всё равно слышно из любого ряда.

— Николай Петрович Тимошенко, мне кажется, так может. А вот у Александра Петровича такая органика присутствует, что всегда пол дрожит, и ты сам дрожишь! Смотришь на него и думаешь: "Ну, это ж мой любимый мастер. Какая сила, какая мощь!" Даже если он по роли этаким "крючком" стоит, эта мощь у него внутри всегда клокочет.

"Внутри какие-то мурашки"

— Максим, а вот у вас есть еще одна роль реального человека. В спектакле "По морозу босиком" (16+) вы сыграли Якова Рудина, который вместе со своим партнером по сатирическом дуэту Рафаилом Корфом в сентябре 1941 года, выступая в составе фронтовой бригады артистов, попал под Вязьмой в плен к фашистам, и те их расстреляли.

— Тяжелая, трагическая судьба, и время тяжелое. Мы с моим партнером Евгением Сидоровым, который играет Корфа, читали о них всё, что могли. И половины того, что присутствует в спектакле, как мне кажется, не было. Но мы в первую очередь отталкивались от того, что увидели, пересматривая записи выступлений каких-то фронтовых бригад. Конкретно Корфа и Рудина найти было тяжело.

Героиня наша всегда была очень домовитой и хозяйственной. Предусмотрительной. В дорогу брала достаточное количество снеди, чтобы не только ей, но и прожорливому Гаркави и всем, кто окажется рядом, было чем утолить голод, пока они не доберутся до ближайшего пункта назначения, где их ждут и, возможно, покормят.

Обычно это была внушительных размеров корзина, где, аккуратно переложенные бумагой и холстинками, лежали куски говядины, обжаренная курочка или две, нарезанная тонкими ломтиками колбаса, ветчина, сало и конечно же знаменитые руслановские пироги. На самом дне — бутылочка водки под пробкой, залитой сургучом, или вина. В дорогу Русланова готовилась основательно.

Сергей Михеенков, "Лидия Русланова. Душа-певица" (12+)

— Но, кажется, они никогда не выступали на фронте вместе с Руслановой. Однако думается, что без этого эпизода, где они попадают в плен, пьеса получилась бы совсем другая. Нечто чисто биографическое, без вторых, третьих смыслов.

— Да, это очень сильно, когда души погибших Корфа и Рудина появляются на сцене, помогая героине пережить какие-то трудные моменты в ее жизни.

Иногда мистика настолько сильно переплетается с реальностью, что даже интересно становится. Вот был я в Москве, пошел в Театре сатиры и в фойе наткнулся на табличку "Ветераны Великой Отечественной войны", а под ней увидел рядом имена Рудина и Корфа.

Спектакль "По морозу босиком..." Корф и Рудин. Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

А неподалеку от Театра сатиры находится Концертный зал имени Чайковского, где когда-то выступала Лидия Русланова уже после того, как вернулась из заключения. И ты прикасаешься ко всему этому, и как-то, не знаю, становится трогательно на душе. Внутри какие-то мурашки. Ведь это наша история, и если ее не знать, то и сам народ другим становится.

— Думается, в этом спектакле это и ценно. Кто-то не знал о Руслановой и вот узнал. Кто-то знал, но мало, и вот узнал больше. В зале были также люди старшего поколения, которые специально "пришли на Русланову".

— Я был на могиле Руслановой и Крюкова на Новодевичьем кладбище (генерал-майор Владимир Викторович Крюков — последний муж певицы Лидии Руслановой — А.К.).

Вообще этот спектакль нас всех сблизил. Он создавался в уютной, теплой, душевной атмосфере. Мы с Женей Сидоровым настолько прониклись этим материалом, в такой степени превратились в Рудина и Корфа, что всегда с большим нетерпением ждем этот спектакль. Нам интересно в нем существовать, проживать жизнь людей, чья судьба сложилась так трагически.

Спектакль "По морозу босиком...". Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

— У вас есть особо любимые роли?

— Конечно. Это Бегемот ("Мастер и Маргарита"), Рудин ("По морозу босиком…") и, конечно же, Давид Шварц ("Матросская тишина"). "Матросская тишина" — достаточно тяжелый спектакль: там и трагическая судьба человека, и проблема отцов и детей, и очень много душевных переживаний.

— Самые любимые роли — часто самые трудные роли. Не жалеете, что эту профессию выбрали?

— Иногда мне кажется, что уже наступает момент взросления. Мне 28 лет, и, казалось бы, это не так уж много, но восемь из них я отработал в театре. И этого хватило, чтобы обрести определенную осознанность актерской профессии.

Ведь что такое 8 лет в театре? Это когда артист ходит, размышляет, прирастать ли к этому театру или не прирастать.

А после восьми лет ты уже прирос к театру, ты уже в нем работаешь до конца своих дней. Изредка бывает, что задумаешься, а не выбрать ли всё-таки иную профессию. Знаете, повернуть вектор жизни совершенно в другую сторону. Но скажу по-актерски, что ли, то есть с пафосом: пока внутри горит огонь, пока он не погас, есть смысл быть в театре.

— Ну а кроме сцены что-то есть? Хобби? Да и просто свободное время?

— Свободное время есть. Но его мало. В основном, всё уходит на творчество. Я работаю еще ведущим в ночниках каких-нибудь, в ночных клубах то есть, в караоке-заведениях. Сам занимаюсь музыкой. Сейчас вот с ребятами группу создаем, попурри делаем из песен 90-х и 2000-х годов.

— На чем играете?

— Я гитарист. У меня ритм-гитара. Мой старший брат (он сейчас работает в Омске звукорежиссером и занимается какими-то концертными делами) на меня повлиял. А так бы я, как мне кажется, музыкой и не занимался.

И, наконец, актерская присяга

— Вот вы говорили, с кинематографом имели дело. Вы имеете в виду "Осенние визиты" (12+)?

— Не только "Осенние визиты" (российский художественный мини-сериал по одноименному роману писателя-фантаста Сергея Лукьяненко, снятый во Владивостоке режиссером Георгием Саенко с участием актеров приморских театров — А.К.). "Осенние визиты" — это вообще мой первый опыт актерской работы на камеру.

Но в прошлом году к нам приезжала киногруппа из Москвы снимать художественный фильм "9 секунд" (12+) про Алдара Цыденжапова. Если помните, это матрос Тихоокеанского флота, который ценой своей жизни спас экипаж эсминца "Быстрый". В машинном отделении произошел пожар, и Алдар перекрыл клапан подачи топлива.

Съемки происходили на том самом корабле, где произошла трагедия. И вот тогда я действительно столкнулся с хорошо организованным кинематографическим процессом. Не знаю, какое кино получится. Но фильм точно будет патриотическим. Я люблю кино, связанное с военной тематикой. Но не такое, когда артист играет 41-й год, а у него зубы белейшие и улыбка лучезарная, а у девушек губки накрашены и волосы обесцвечены. Думаешь: "Ну, понятно, это же кинематограф, где-то и наврать можно". Но где-то врать ни в коем случае нельзя.

— Вспоминается знаменитая история о съемках фильма "Иваново детство" (12+), рассказанная Евгением Жариковым. Жариков играл молодого офицера, старшего лейтенанта Гальцева, а в роли опытного разведчика капитана Холина снимался Валентин Зубков, который сам воевал в Великую Отечественную. И вот Жариков вспоминает, что им привезли новенькую военную форму, и они надели ее. И тут Зубков говорит: "Пойдем, надо ее состарить". И весь день они ползали где-то в лесу по земле, пока форма не пропылилась как следует и не измялась.

— Нам тоже фактурили матросскую форму. Я играл старшину первой статьи и всегда находился в машинном отделении. Всегда был в пыли, в мазуте, в каких-то пятнах. Но это был интересный процесс. Мне очень понравилось. И в целом я понял, что кино — это интересно.

— Тогда театр или кино?

— Ох, провокация! В театре процесс интересный, он живой. А в кинематографе тебе дали текст, объяснили эпизод, ты быстро накидал что-то режиссеру, и всё — выходишь на площадку. И спустя каких-то 250 дублей (смеется) у тебя получается что-то, чему можно дать хоть какую-нибудь оценку…

— А вот пригласили бы вас в сериал сыграть молодого опера в условном "Невском" (16+), что бы вы ответили?

— Я сейчас и отвечу. Мы служим, в первую очередь, театру, и это служение, оно как в армии, как в церкви. Когда ты служишь театру, то как бы подписываешь некий негласный контракт с самим собой как с театральным артистом. Контракт служения театру.

В роли Юла Бриннера. Фото: предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени Горького

— А что для вас означает служение театру?

— В первую очередь, это преданность делу, которому ты служишь. Это как и у солдата есть преданность присяге, есть определенные обязанности. Вот и у нас, театральных людей, как мне кажется, есть обязанности, которые мы должны выполнять. В первую очередь, перед алтарем, который называется искусством, как это ни громко звучит, перед зрителем.

— Когда вы шли "в артисты", осознавали это?

— Нет, не осознавал. Это приходит со временем. Молодому человеку, поступившему на актерский факультет, мало четырех лет, чтобы стать актером. Нужно учиться и дальше, придя в театр. Вы ведь приходите в театр, а там всё другое. Абсолютно.

То, чему тебя учили в институте, — это даже не теория. Это просто рассказы о том, как должно быть. Есть какие-то теоретические моменты в плане сценической речи, актерской техники, вокальной и танцевальной подготовки и так далее. Однако уже в институте я понял, что мне нужно порою быть самостоятельным. Так что что актерское мастерство для меня всегда было немножко таким самостоятельным процессом.

Александр Петрович, Светлана Юрьевна и Виктор Дукавович, конечно, делали поправки. Но конкретно для меня, как для актера, моменты самостоятельности были очень полезны.

— А потом вы пришли в театр, стали работать со своими учителями…

— И понял, что я ничего… не понял. А понимать стал, когда начал выходить на сцену в конкретных спектаклях.

— Ваш первый спектакль?

— "Поминальная молитва" (12+). Массовка.

— Отличный спектакль.

— Многие так говорят. Но это ведь Горин, у которого каждое слово создает живой характер, целую жизнь персонажа. Это Ефим Семенович Звеняцкий, наш любимый режиссер! Это мои товарищи по сцене…

— Которые тоже верны своей актерской присяге?

— Ну, конечно! А как же иначе?