Наталья Сергеевна МИЛЯНЧУК— кандидат филологических наук, руководитель образовательной программы "Филология (русский язык и литература)" Восточного института – Школы региональных и международных исследований Дальневосточного федерального университета.
Филологический факультет ДВГУ окончила в 1988 году. Несколько лет преподавала в средней школе. С 1995 года работает в федеральном университете: на кафедре общего и исторического языкознания, затем — на кафедре русского языка и литературы. Наталья Сергеевна – представитель "филологической" династии : мама и тетя — учителя русского языка и литературы, муж — выпускник филфака, дочь также занимается лингвистикой.
Наталья Милянчук. Фото: РИА PrimaMedia
Влияние темперамента на приморскую речь
— В целом речевые особенности обусловливаются прежде всего психологическими факторами, например – темпераментом. Так исторически сложилось, что на Дальний Восток всегда попадали люди особенно жизнестойкие. Российская империя осваивала необъятные сибирские и дальневосточные территории силами казаков, первопроходцев. Это особая категория людей, с одной стороны, склонных к авантюре, жаждущих приключений, с другой стороны, невероятно терпеливых и выносливых. Отправляясь в путь, эти люди были готовы к преодолению любых трудностей, невзгод, к борьбе с природой, со стихией. Ради цели – освоения новых пространств. Кроме того, многие шли на это в поисках настоящей свободы, им не хватало простора для самореализации в уже освоенном, уютном мире.
Известный во Владивостоке горожанин Семен. Фото: РИА PrimaMedia
Другие попадали на Дальний Восток в наказание за преступления – на каторгу, на поселение. Причём за преступления не только уголовные, но и политические. Это тоже необычные люди – как сейчас говорят, обладающие повышенным уровнем агрессии и "протестарности".
А в советские времена на Дальний Восток многие ехали по партийным призывам – возводить комсомольские стройки, снова "осваивать целину" — в широком смысле. И опять это сильные люди, заряженные особой энергией и желанием строить новую жизнь.
Глава Владивостока Игорь Пушкарев. Фото: РИА PrimaMedia
В общем, какой момент нашей истории ни возьми, всякий раз население Дальнего Востока пополнялось особым человеческим материалом. Поэтому дальневосточники отличаются особым темпераментом и жизнестойкостью, что не может не отражаться и на речи.
Например, мы не любим сидеть и чего-то ждать – легче взять и сделать. У нас всегда много дел, нам все время некогда, причём некогда даже тем, кто не работает. Сидеть и печалиться — не про приморца, нужно действовать. Вот эта потребность в активности тоже отражается в речи. Кстати, об этом говорят даже вывески на улицах нашего города. Посмотрите, сколько в названиях владивостокских заведений (кафе, магазинов, даже аптек!) языковой игры, юмора, неформальной лексики.
Наверное, можно согласиться с мнением наших коллег из других городов, что речь приморцев на слух воспринимается как более быстрая, энергичная, что она чаще включает грубоватые выражения. Но должна сказать, что пока об этом можно говорить только на уровне личных впечатлений, настоящего исследования на эту тему ещё никто не проводил, хотя современный научный инструментарий это вполне позволяет.
Жители Владивостока фотографируют приморского богатыря Ивана Савкина, который сдвинул с места 37-тонный танк. Фото: РИА PrimaMedia
Если говорить о речи представителей интеллигенции, то, конечно, учёные и преподаватели говорят более книжно, нормативно. Многие из них стараются избегать (по крайней мере в профессиональном общении) выражений разговорных, эмоциональных. Но преподаватели тоже бывают разные. Нет ничего плохого в живой речи, живость, неформальность совсем не исключает грамотности. Хуже, когда человек ратует за чистоту речи и клеймит "губителей" родного языка, а сам говорит "вклЮчит", даже не подозревая, что правильно говорить "включИт".
Пойти в чифаньку на сопку, чтобы поесть гобажоу
— Регионализмы – это слова, характерные для речи жителей определенных регионов, имеющие определенные географические ограничения в употреблении. Иногда это слова, неизвестные жителям других регионов. Василий Авченко в качестве такого примера приводит слово "очкура̒" или "очкуры̒". Я спрашивала у многих людей, которые не живут в Приморье, знают ли они такое слово, и похоже, что, действительно, кроме как у нас его нигде не употребляют.
Хрестоматийный пример регионализма – слово "сопка", правда, его бытование не ограничивается Приморьем, оно характерно для Дальнего Востока в целом. Конечно, жители других регионов знают это слово, но они его не употребляют, поэтому далеко не всегда точно могут определить его значение. Или употребляют, но только если говорят о Дальнем Востоке. Кстати, жители разных дальневосточных краев и областей тоже могут по-разному понимать, что такое сопка. Для нас это невысокие горы, поросшие лесом, часто, хотя и не обязательно, находящиеся в рамках морского пейзажа. Вот так я бы объяснила значение этого слова жителю Москвы или Санкт-Петербурга, например.
Владивостокский пейзаж. Фото: РИА PrimaMedia
А на Камчатке сопкой называют вулкан. Можно сказать, там это номенклатурный термин в топонимии: Ключевская сопка, Кроноцкая сопка и другие. То есть в сознании приморца за словом "сопка" не закреплено значение вулкана, а в сознании жителя Камчатки – закреплено. В европейской части России то, что мы называем сопками, скорее назовут горами или холмами.
Есть также регионализмы семантические, это когда слово вроде общеизвестно, но в одном из регионов его употребляют в специфическом значении. Так, "свечкой" во Владивостоке называют жилые многоэтажки, которые в других регионах называют "башней".
Когда владивостокцы говорят: "Пойдем в китайку?" — у приезжих это вызывает недоумение. Вроде слово знакомое, но о чём речь – непонятно. Приходится объяснять: это заведение китайской кухни, причём не ресторан и не кафе в европейском понимании, а недорогое, аутентичное, по-настоящему китайское заведение. А если сказать "Пойдем в чифаньку, угостим тебя гобажоу", то можно вообще вызвать восторг – вот это дальневосточная экзотика!
Ночной Владивосток. Фото: РИА PrimaMedia
У каждого региона есть свои языковые "фишки". В Питере не только подъезд называют словом "парадное" и бордюр "поребриком", но и водолазку "бадлоном". А кондитерское изделие, которое мы называем пончиком, у них называется "пышка". А мы при слове "пышка" представляем скорее пухлую лепёшку из дрожжевого теста. Можно привести и сибирский пример: мы тонкую и прозрачную папку для документов называем "файликом", а в Новосибирске это "мультифора".
В текстах о Владивостоке есть перспектива
— Региональная специфика отражается не только в словах, но и в текстах. Сейчас в филологической науке очень активно разрабатывается проблема регионального текста. Я абсолютно убеждена, что можно говорить о таких особых явлениях, как дальневосточный текст и владивостокский текст, причём это два разных типа. Эти особенности, отличия можно увидеть и в художественных текстах, и в текстах СМИ или в интернет-текстах. На самом деле владивостокский текст – это не любой текст о Владивостоке, а только такой, который содержит набор семантических доминант, смыслов, идей, занимающих ключевое место в сознании тех, кто живёт или жил во Владивостоке, кто знает этот город. Это отражено и в лексике, и в грамматике владивостокских текстов.
Одна из характерных черт владивостокского текста – панорамность. Обязательным его элементом является картина города, которую можно наблюдать с какого-то возвышения. К примеру, для московского текста панорамность не характерна, если только речь не идет о Воробьевых горах. И даже если панорама там есть, то это дома, дома, иногда среди них — деревья. Владивостокская панорама – это соединение трёх составляющих – море, сопки, здания. Но главное, это совсем иной масштаб, это простор, открытый горизонт – видна перспектива.
Маяк. Фото: РИА PrimaMedia
Ещё одна неотъемлемая черта владивостокского текста — его мультиэтничность, которая выражается в обязательном наличии в тексте указаний на присутствие самых разных культур. И если, к примеру, для петербургского текста характерна некая оппозиция, иногда даже враждебность русской и "нерусской" культуры, то для владивостокского текста соседство, сосуществование разных культур в одном пространстве является нормой.
Это не имеет никакого отношения к толерантности или политкорректности в западном понимании, и, наверное, это нельзя назвать интернационализмом, о котором так много говорили в советские времена, это другое – то, что я бы определила как совместную повседневность, сосуществование, обусловленное осознанной или неосознанной необходимостью жить нормальной, полной жизнью.
Трансокеанский круизный лайнер "Бриллиантовая принцесса". Фото: РИА PrimaMedia
Для героя владивостокского текста иная, другая культура – не источник дискомфорта и опасности, а один из элементов "пестроты" жизни, полноценной и, как это ни парадоксально, именно русской картины мира. Поэтому он может спокойно ставить в один ряд свою культуру и чужую, сравнивать их. В рассказе замечательного писателя дальневосточной ветви русской эмиграции Михаила Щебракова "Корень жизни" русский охотник идёт по Алеутской и наблюдает, как "там, на тротуарах, китайцы уже зажигали рядом со своими лотками, прямо на земле, тысячи фонариков, как в России, когда святят пасхи". А выдающийся поэт Арсений Несмелов, в 1924 году ушедший пешком из Владивостока в Китай, пишет о японском храме: "Как на Россию непохоже, но как чудесно хорошо!".
О произношении: как у них, а как у нас?
— Люди, живущие в европейской части России, часто говорят, что у дальневосточников речь более "резкая", "отрывистая". Жителям нашего региона, напротив, кажется, что, например, москвичи говорят слишком "протяжно" и неумеренно "акают". С точки зрения психологии в этом нет ничего удивительного: каждому человеку кажется нормальным то, к чему он привык, а отклонение от привычного воспринимается как отклонение от нормы.
На самом деле "аканье", то есть произношение на месте "О" в безударной позиции звука, близкого к "А", это норма общелитературного языка. И дальневосточники в целом, и приморцы в частности тоже "акают". Мы не говорим: "Дает кОрова мОлОко". Но жители некоторых областей европейской части России действительно "акают" несколько иначе. Имеется в виду такое произношение, при котором первый предударный слог вытягивается сильнее, чем в стандартном произношении.
Масленица на центральной площади . Фото: РИА PrimaMedia
А из-за этого, по закону фонетической компенсации, что, собственно, является одним из вариантов закона сохранения энергии, второй предударный становится чересчур кратким, гласный в нём практически не произносится. Получается своеобразная ритмика речи, когда человек говорит: "скААлов" (Соколов), "члААвек" (человек), "гвААрит" (говорит: предударное "ва" — сильно вытянуто, а "га" слишком короткое). Поэтому создаётся впечатление протяжной, более плавной речи. И тому, кто привык к такому ритмическому рисунку, стандартная речь кажется слишком резкой и грубой.
На самом деле произношение с вытягиванием первого предударного слога не является нормой, это диалектная особенность. Если вы внимательно послушаете дикторов, которые озвучивают новости на федеральных каналах, вы увидите, что такое произношение в эфире не допускается. Профессиональные телеведущие говорят на литературном языке без всяких растягиваний и чрезмерных сокращений. Правда, есть каналы, где это не соблюдается.
День тигра во Владивостоке. Фото: РИА PrimaMedia
Например, ведущие канала "Лайф ньюс" нередко "грешат" таким произношением, порой это звучит уже как "ыканье": "пыгыварим", "пысмотрим". Могу предположить, что это связано с особым форматом канала, с особой концепцией, когда ведущий позиционирует себя не как диктор, чья задача – безупречно озвучить написанный текст, а как самостоятельный аналитик, который якобы ведёт спонтанный "разговор со зрителем" и слова может произносить тоже "свободно" — не сковывая себя какими-то орфоэпическими нормами и стандартами публичной речи.
Молодые люди – грамотные, просто у них другой путь
— Я не согласна с мнением о том, что "молодежь нынче неграмотная", я вижу, что молодые люди умеют хорошо говорить. Хотя, возможно, у меня неадекватное об этом представление, ведь я работаю со студентами-гуманитариями, которые выдержали конкуренцию, чтобы попасть в вуз. Филологи-русисты, с которыми мне чаще всего приходится общаться, что называется, по определению грамотнее, чем остальные.
Жители Владивостока отдыхают летом на набережной. Фото: РИА PrimaMedia
У меня вообще нет ощущения, что люди стали менее грамотными. Я в корне с этим не согласна. Не могу сказать, что, когда я училась в школе и в университете, мы с моими сверстниками были намного грамотнее, умнее, чем современная молодёжь. Отнюдь.
Такие же допускали ошибки, примерно в том же количестве. Но в те времена любой письменный текст, попадавший в пространство публичной коммуникации, обязательно вычитывался, редактировался, поэтому не было нынешнего ощущения всеобщей безграмотности. Сейчас же мы всё время сталкиваемся с текстами, которые либо вообще не предполагают редактирования, либо не получают должной обработки.
Вот и создаётся впечатление, что грамотность населения резко снизилась. Нет, люди хуже не стали, а вот корректоров, редакторов и вообще филологов-профессионалов катастрофически не хватает.
Жители Владивостока гуляют по мосту через бухту Золотой Рог. Фото: РИА PrimaMedia
И молодежь хуже не стала. Она просто другая, у неё иные установки. Когда мы учились, у нас было стремление получить знания, чтобы стать образованными. Сейчас молодые люди, заинтересованные в образовании, скорее хотят получить некую конкурентоспособность, научиться зарабатывать деньги, пробиваться дальше. Поэтому на первых этапах взрослой жизни не сильно стремятся к тому, чтобы становиться образованными по-настоящему. Они даже иногда не понимают, что это такое. Они искренне полагают, что освоить английский язык – это важно, научиться грамотно писать на родном языке, расставлять знаки препинания – это тоже важно.
Но чтобы грамотно говорить, нужна эрудиция, культурный багаж, нужно много разных книг прочитать, а главное, осмыслить прочитанное. Постепенно, с возрастом, люди к этому приходят. Если человек действительно идёт по пути личностного роста, он неизбежно рано или поздно начинает понимать, что, помимо владения специальными, профессиональными знаниями, образование подразумевает знание литературы, культуры, искусства. И молодежь это, конечно, понимает, но каждый проходит этот путь по-своему.
Какие слова мне не нравятся? Пошлые, слащавые. Не люблю, когда говорят "славный человечек", "очень хороший человечек", или того хуже – "очч хроший челавечек". "Большая молодец" — на мой взгляд, карикатурное выражение. Эдакая пригламуренная речь псевдокреативной тусовки. Речь должна быть содержательной, осмысленной и точной. Сергей Довлатов говорил, что точность – это синоним гения. Писатель не должен писать красиво, он должен писать точно, каждое слово должно стоять на своем месте. И вред нашей речи наносят слова, которые заставляют эту точность терять.
Какие еще опасности подстерегают русский язык?
— В языке не может быть чего-то необоснованного. Если возникает мода на слово и в результате оно приживается, закрепляется в языке – значит, в нём есть объективная необходимость. Что ж, так тому и быть, ничего плохого в этом нет.
А если языку никакой пользы от нового слова нет, то оно и не сохранится. Оно может остаться в терминологии или уйти в пассивный запас, стать устаревшим. Например, в начале ХХ века в русском языке сосуществовали и, можно сказать, конкурировали между собой "геликоптер" и "вертолет", в конце концов выжил "вертолёт", а "геликоптер" ушёл, так как отпала необходимость в нём.
День ВМФ во Владивостоке. Фото: РИА PrimaMedia
Но если есть необходимость, то неважно, заимствованное это слово или исконное, — оно укореняется. Даже если люди готовы ходить по улице с лозунгами против англоязычной лексики, они все равно ее будут употреблять, если она им необходима! Похожий механизм – с матом. Сам по себе мат существует объективно, что тут можно поделать. А возмущает людей не само наличие матерной лексики в русском языке, а неуместное её употребление.
Вообще я думаю, что настало время говорить носителям русского языка о том, что ему угрожает не англоязычная лексика, и не мат, и не жаргон. Сейчас мы наблюдаем гораздо более опасную тенденцию, касающуюся гораздо более глубинных механизмов языка — его грамматических законов: русские люди постепенно перестают склонять русские слова!
Во-первых, мы перестали склонять географические названия: надпись на баннере "Кампус ДВФУ на о. Русский" уже никого не смущает.
Во-вторых, сколько людей отказываются склонять свои вполне склоняемые фамилии!
В-третьих, мы перестали склонять аббревиатуры (я имею в виду те, которые по законам русской грамматики вполне могут склоняться): говорим и пишем не только "был во ВГУЭС", но и "поиск в Интернет".
В-четвёртых, совершенно утратили навык склонения имён числительных: попробуйте с ходу произнести правильно "коробка с 84 карандашами", получилось у вас?
В-пятых, искренне полагаем, что можно не склонять (или даже не нужно склонять) названия магазинов и под.: на вопрос "Ты где это купил?" получаем ответ "В “Три кота”" вместо нормального, правильного "В “Трёх котах”". А тут ещё пришла беда откуда не ждали – владельцы товарных знаков запрещают изменять их форму, в том числе грамматическую. И теперь со всех концов мы слышим: "С “Кока-кола” вкуснее", хотя по законам русского языка нужно: "С “Кока-колой” вкуснее". "Ищите эти и другие игрушки в “Киндер-сюрприз”!", а не "в “Киндер-сюрпризе”". И это смотрят и слушают маленькие дети, которые любят рекламу, запоминают слова и фразы из рекламы и начинают бессознательно усваивать отсутствие склонения как норму. Добавьте сюда влияние английского языка — и лет через 500 в русском языке придется констатировать утрату словоизменения, как это произошло когда-то в английском?
Памятник тигру. Фото: РИА PrimaMedia
Что смотреть, чтобы правильно говорить
— Если мы имеем в виду кино, то надо понимать, что произведения искусства далеко не всегда представляют собой образцы правильной речи, более того, это не входит в их задачи. Искусство должно отражать реальность. Литературное произведение, фильм, сериал тем интереснее, чем более реалистично, живо, узнаваемо там представлена жизнь. Для русского человека важной составляющей такого произведения является юмор, ирония. Поэтому в качественных сериалах или фильмах речь персонажей может доставлять нам удовольствие, так сказать, как объект наблюдения, но не как пример для подражания.
Забег бородачей во Владивостоке. Фото: РИА PrimaMedia
Взять, к примеру, сериал "Реальные пацаны". Замечательная работа режиссёров, актёров, особая благодарность сценаристам за неподражаемую речь персонажей. Узнаваемые, универсальные характеры, классические архетипы вроде Иванушки-дурачка и в то же время абсолютно точные региональные речевые портреты. Герои "Реальных пацанов" — носители пермского городского просторечия, к тому же их язык – это ещё и средство создания художественного образа – образа такого незатейливого, порой недалёкого, не вполне удачливого, но доброго и по большому счёту чистого душой человека, недотёпы. Посмотреть этот сериал стоит, но стоит ли подражать речи его персонажей? Конечно, нет.
Если хочется образцовой речи, нужно внимательнее слушать то, что говорят вокруг, смотреть те передачи, в которых выступают умные, содержательные люди.
Лично мне нравится речь патриарха Кирилла, хотя, возможно, не все со мной согласятся. Он всегда говорит не только грамотно, но и по существу, эффективно воздействует. Несмотря на высокий церковный сан, у него очень современная речь, в хорошем смысле современная. Из телеведущих мне нравится, как Познер говорит. Хорошая речь у Ксении Собчак, речь образованного человека, у неё порой внутренней культуры не хватает — этот речевой напор, стремление заткнуть собеседника. Но если вы считаете такую речь хорошей, слушайте её, запоминайте, учитесь.
Не надо никому ничего навязывать, никого заставлять, нельзя научить человека хорошо говорить, заставляя его каждый день слушать даже самого лучшего оратора. Нужно, чтобы человек сам понимал, что ему нужно, чего он хочет, и сам, шаг за шагом, этот путь проделывал.
