Юлия Васильева: Это счастье – работать в «Уссури»

В этом году исполняется 20 лет сети кинотеатров "Иллюзион" во Владивостоке. Первый кинотеатр в "кино-семействе" открылся в краевом Доме молодежи 11 июня 1999 года. Затем прибавились "Океан", "Уссури", "Черемушки", каждый — по-своему уникальный, с передовой кинотехникой, современной инфраструктурой, у каждого — свой зритель. Но все-таки "Уссури" стоит немного наособицу. Потому что старейший в Приморье, потому что историческое здание, визитная карточка Владивостока, культовое место для нескольких поколений. Про кинотеатр, кино и про жизнь, как в кино, ИА PrimaMedia рассказала Юлия Васильева, почетный и исполнительный директор "Уссури".

Недавно сватался сосед

— Юлия Михайловна, глядя на вас, прекрасную даму немного за 90, могу начать разговор только с банального вопроса: как вам удается так великолепно выглядеть?

— Спасибо за комплимент. Я, конечно, вся такая древняя, но каждое утро стою перед зеркалом и выбираю, что надеть: это, нет лучше это, нет, это будет немножко пестро, а если к этой блузке вот эти бусики… У меня вечное правило – не важно, сколько тебе лет, маникюр и прическа обязаны быть. Не поверите, но я сплю в бигуди!

— Очень даже верю. Возраст для настоящей женщины — не главное. Можно восхищать в 20 лет, очаровывать в 40 и оставаться неотразимой – всегда. Коко Шанель точно про вас сказала.

— Да, я всегда старалась хорошо выглядеть, красиво одеваться. В советское время, когда ничего нигде не купишь, выручали портнихи. У меня были лучшие, те, кто обшивал жен всех наших партийных начальников, в том числе, красавицу Тамару, жену первого секретаря крайкома Ломакина.

Мне удалось попасть в это сообщество, потому что я организовывала в "Уссури" выставки, демонстрации мод. Девочки красиво ходили под музыку, представляли замечательные наряды мастериц. В благодарность они шили мне прекрасные костюмчики, платья, даже вечерние. У нас же каждый месяц премьера была в кинотеатре, мне надо было представлять фильм зрителям и, конечно, отлично выглядеть.

— У вас есть свой секрет долголетия? Здоровый образ жизни, да?

— Образ жизни никогда не был особенно здоровым. Наверное, все дело в том, что мне очень повезло с работой – не было ни одного дня, когда бы я ни радовалась, что здесь, в "Уссури". Это придает сил. Как и любовь, влюбленность, полет чувств. К слову, меня сейчас беспокоит, что любовников нет! Очень жалко (смеется). Еще недавно сосед все сватался упорно, встречал на лестничной клетке, ухаживания всякие, но я ему отказала. И вот смотрю, он уже другую встречает. Ну и ладно, думаю, определился мужик, и слава богу. Не надо ни о чем жалеть.

— Без чувство юмора, вижу, тоже нет долголетия! А что насчет генетики и наследственности?

— По папе родственники живут долго. Моя двоюродная сестра сейчас в Москве, ей 99 лет. Еще одной сестре 102 года. А вот папа прожил совсем мало. Расстреляли, когда ему было всего 50.

Под барабанную дробь сдернули галстук

— Жизнь нашей семьи понеслась под уклон в 1939 году. На папу настрочили донос, припомнили богатых родственников-домовладельцев, приписали антисоветские настроения, хотя он никогда ничего не имел против советской власти, никаких крамольных разговоров в семье не было. Папа был грамотным человеком, у него было высшее образование, и он работал технологом на владивостокском рыбокомбинате.

Однажды его вызвали в НКВД и сказали: через 10 дней вы должны покинуть Владивосток. Папа подумал, это какое-то недоразумение, этого просто не может быть. Тем более, он только что вернулся из Сочи, был такой счастливый: первая в жизни поездка за пределы Владивостока, и гордый: это была награда за многолетний добросовестный труд. А тут вот такой "подарок". Не мог поверить.

Но спустя девять дней его вновь вызвали в НКВД и напомнили: у вас осталось ровно 24 часа, чтобы вместе с семьей покинуть Владивосток. У него взяли паспорт и на страничке, где прописка — Владивосток, поставили жирный крест и заявили: не уедете в срок, мы вас арестуем. Потрясенный, оглушенный, папа понял: все очень серьезно и очень страшно.

Он вернулся домой, в нашу крохотную квартирку на улице Дзержинского, в которой была только кухонька с топившейся по-черному печкой и комнатка, где мы все семеро по нарам ютились.

"Дети, — сказал папа каким-то чужим голосом, — собирайтесь, мы сегодня уезжаем. Пусть каждый из вас возьмет самое необходимое". Чемоданов у нас не было, и мы складывали свое нехитрое добро – всякие чулки, кофточки – в мешочки".

Тогда ей было 13. И она уже не плакала. Но сейчас, спустя 80 лет, звучный голос Юлии Михайловны дрожит и сбивается, потому что, знаете, есть такая боль, которую не лечит время, и корочка на сердечной ране не перестает кровоточить.

Она никогда не сможет забыть, как сестру моментально исключили из комсомола, а ее из пионеров. Память снова и снова возвращает в 39-й.

— Я училась в первой гимназии. Отличница, староста класса. И вот вся-вся школа, с первого по старшие классы, собралась в нашем спортивном зале. Учеников построили, поставили мальчиков с барабанами, а потом вывели меня и под жуткую барабанную дробь с меня сдернули пионерский галстук.

Мне было так стыдно, что не хотелось жить.

Черная "эмка" приехала ночью

— Мы покидали Владивосток 27 декабря 1939 года. Полшколы пришло меня провожать. Шел дождь, все плакали и говорили, смотри, и небо плачет, что ты уезжаешь.

Они ехали в общем вагоне почтового поезда, который шел до Красноярска. В город въезжать было запрещено, конечной стала станция Клюквенная. На улице мороз минус 50. Двое взрослых. Семеро детей. Младшему 2 года. В тот же вечер семью приютили добрые люди. На следующий день старшие пошли работать. Юля со старшим братом чистили мешки на молокозаводе – 5 копеек за мешок. Сестры нанялись мыть и убирать.

Через полгода купили домик-развалюху. А еще через полгода из Владивостока приехали НКВДэшники – арестовывать.

— Черная "эмка", в народе — "воронок", объявилась ночью. Папе не дали одеться, выставили на улицу в нижнем белье. Я смотрела в окошко, как его волокут к машине. Это была невыносимая, дикая сцена, но я уже настолько привыкла ко всему, что слез уже не было, просто внутри все у меня сжалось.

Папу расстреляли перед самой войной. Все это время он сидел в Красноярске. Однажды нам сказали, что утром из тюрьмы повезут хоронить мертвых, и среди них наш папа. Помню, 5 утра, мы с братом бежим рядом с телегой, а там куча тел, как дрова, и эти много-много ног в белых кальсонах. Охрана нас отгоняет, а мы все бежим и смотрим, не покажется ли папино лицо. Расстрелянных привезли на сопку, там была вырыта яма, и людей туда стали сбрасывать — кучей, без всяких гробов. Когда стали закапывать, я взяла брата за руку, и мы ушли. Папу не увидели.

А завтра была война

Ее война началась на Красноярском заводе имени Ворошилова, где выпускали пушки для фронта. 15 лет. Работа с 8 утра до 8 вечера. 600 граммов черного хлеба – суточный паек. В 41-м были лепешки из картофельных очисток. В 42-м тушили лебеду, из ржавой бочковой селедки делали котлеты. Она спасала семью, тайком утаскивая с завода свою хлебную пайку. В 43-м, чтобы дать возможность уже опухшей от голода матери уехать с братьями к старшим сестрам на Север, сбежала на фронт.

— У меня был абсолютный слух, я играла на гитаре, балалайке, мандолине, хорошо пела и поэтому меня отправили в Хабаровский край учиться на радистку. Там ведь нужна морзянка, где каждая буква напевается. Сейчас, Марина, я ваше имя пропою: тАти титА титАти титИ тАти титА… Почти 80 лет прошло, а я до сих пор всю морзянку помню.

Помню землянку, где передавала донесения разведчиков. Помню, как однажды попали в окружение и пришлось отбивать морзянку, стоя по пояс в ледяном болоте. Старшина сказал с жалостью: ты, наверное, уже не будешь рожать.

Моя война закончилась 2 сентября 1945 года, когда наши войска вернулись в Хабаровск. Не знаю, почему датой окончания Великой Отечественной считается 9 мая. Такая страшная война шла здесь, на Дальнем Востоке. Столько людей погибло.

Когда "Чапаева" смотришь 60 раз

— Как вы оказались в "Уссури"?

— После демобилизации мне предложили остаться в Хабаровске. Давали квартиру, офицерское звание. Сказала: нет, хочу вернуться в родной город. Во Владивостоке сразу пошла устраиваться в пароходство, но в тот момент все суда были в рейсе. Иду по Ленинской, мимо "Уссури" и вдруг мысль: вот куда надо проситься на работу. Это же мой любимый кинотеатр, мы всем двором сюда ходили, ни одного фильма не пропускали. А "Чапаева" вообще 60 раз смотрели!

29 декабря 1945 года я начала работать кассиром в кинотеатре. Думала, задержусь месяца на два. Оказалось, на всю жизнь. Сама судьба занесла меня в "Уссури".

В 1973 году стала директором кинотеатра. Честно скажу, поначалу сопротивлялась этому назначению, уж очень интересной и творческой была моя работа администратором.

Вела пять разных кинолектории, проводила встречи с пенсионерами, занималась киноклубом, детским кинотеатром "Искорка", за который даже медаль на ВДНХ получила.

Особое место занимали творческие встречи с актерами. Многих я знала лично. Разные люди были, одни хорошие, другие зануды.

1 / 5

Ай-На-Нэ На-Нэ, цыганочка с выходом

Однажды приехал к нам Борис Хмельницкий. Сразу поставил условие: мне для родственников нужны 10 вип-мест. А это 13-й ряд, где только руководство рассаживали – председателя горисполкома, заместителей, начальника управления культуры…

Не могу, говорю. Они у меня все сегодня места просят, тебя хотят видеть. – Не дашь мест, не буду выступать. – Пришлось согласиться не его условие.

И вот собрался полный зал, а Хмельницкого нет. И эти 10 мест пустуют.

Бегом к нему: Боря, ну что такое, люди ждут! – Ничего, подождут. Моих еще нет. Сидит, бородку причесывает. – Боря, умоляю, идем к зрителям!

Наконец он выходит на сцену. И тут шум, шелест юбок, звон украшений: на 13 ряд, рядом с председателем горисполкома, спешит цыганский табор, та самая родня Хмельницкого.

Удивительно, но никто из начальства мне потом и слова не сказал.

Кинотеатр "Уссури". Фото: архив сети кинотеатров "Иллюзион"

Битва за "Уссури"

— Юлия Михайловна, как вам удалось выстоять в 90-е, сохранить и кинотеатр, и коллектив?

— Это было страшное время. Такие крестовые походы на "Уссури" организовывались, такие угрозы мне шли. Защиты никакой. А ко мне все идут разные ходоки, бумаги подсовывают, угрожают, деньги предлагают. Очень им хотелось прибрать к рукам кинотеатр.

— Вот тебе тысячи долларов, купишь внучке двухкомнатную квартиру и прописку в Москве, и еще останется. Только подпиши эти бумаги, продай "Уссури".

— Я вам что, дачу свою продаю?! Это государственное здание. Это история Владивостока.

— Не надо продавать, подпиши, что сдаешь. Заместитель мэра по культуре уже подписал.

— Не буду ничего подписывать!

— Ты, что, дура?! Или тебе больше дают?

— Больше дают.

— Они не могли понять, что дать больше, чем у вас есть, ни у кого не получится.

— Как им понять, что "Уссури" — это вся моя жизнь?!

Эту жизнь я оставила себе. Спасибо, что нашлись люди, кто помог сохранить и мою жизнь, и наш любимый кинотеатр. Разное говорят про Черепкова, но когда ситуация стала просто отчаянная и, по правде сказать, стало уже по-настоящему страшно, мне удалось с ним встретиться. — Помогите, прошу вас. Не за себя ведь воюю. И он ответил: Кинотеатр – не сдавать! Идите, никто вас не тронет!

И как отрезало: давление прекратилось, ходоки пропали. Но кинотеатр все равно надо было спасать. Мы буквально нищенствовали. Денег ни на что не хватало. Когда потекла крыша, я пошла на прием к мэру Копылову. — Дайте хоть на кровлю денег. – Да ты с ума сошла?! У меня школы, больницы разваливаются, а ты со своим "Уссури". Без кина мы проживем, а вот без школ…".

Развернулась и ушла. Поняла, надо искать того, кто сможет нам помочь. Этим человеком стал Эдуард Анатольевич Корин. Вначале мне показалось, что нет смысла к нему обращаться: пацан молоденький, как-то несерьезно все это. Но потом увидела в нем киношника, почувствовала, что он также, как и я, болеет за кино и хочет, чтобы "Уссури" сохранился, как кинотеатр. Очень рада, что не ошиблась. Посмотрите, что он делает и что за ним остается: "Иллюзион", первый современный кинотеатр Владивостока, шикарный ремонт "Океана", супер-зал IMAX, "Черемушки", уникальный "Иллюзион парк".

Благодаря Корину мы смогли сохранить и фантастически преобразить "Уссури". Шесть долгих лет длился ремонт кинотеатра, первый за всю его историю. Получилось прекрасно.

Вы спросили меня про рецепт долголетия. Думаю, это любимое дело. Не было ни одного дня, когда бы я не хотела идти на работу.

Мне 93 года. Все-таки это возраст, да еще какой. Конечно, бывает, что просыпаюсь, чувствую себя плохо, но все равно иду на работу. И стоит мне только войти в кинотеатр "Уссури", пройти по его коридорам, увидеть своих коллег, вдохнуть эту нашу особую атмосферу, как в меня словно вливается удивительный целебный эликсир.

А вообще у нее контракт с руководством — работать в "Уссури" до 100 лет. Однажды она поинтересовалась у Корина: Если я перешагну этот порог, что с контрактом делать?

– Продлим дальше. Вы только будьте рядом.