Все внимание рыбной отрасли страны (а также судостроителей, банковского сектора, производителей пищевой продукции, логистов и представителей торговли) сегодня приковано к параметрам реформы, которая с большой долей вероятности будет реализована в отечественном рыболовстве в ближайшие годы. Руководствуясь принципом "по лечению определить болезнь", редакция ИА PrimaMedia, не претендуя на роль экспертов и специалистов, тем не менее, попыталась в первом приближении разобраться, что предлагается и что в итоге может получить страна, а также рыбопромышленные компании и их сотрудники.
"Инвестиционный принцип"
В июле этого года на рассмотрение председателя правительства РФ Михаила Мишустина поступили предложения участников рынка о возможном реформировании регуляторной и налогово-фискальной политики государства в рыбной отрасли.
Суть предлагаемых мер — в еще большей привязке возможности получения доступа к национальным водным биоресурсам к инвестиционной активности рыбопромышленного бизнеса. Иными словами, речь может идти о существенной замене действовавшего более 15 лет так называемого "исторического принципа" распределения квот на принцип "инвестиционный", при котором приоритет в наделении квотами, а также льготы и преференции получат те компании, которые будут вкладывать средства в обновление флота и создание береговых предприятий по рыбопереработке.
За основу взята действующая с 2018 года программа "инвестиционных квот", в рамках которой уже заключены контракты на постройку в РФ более 40 рыбопромысловых судов. Предлагается расширить эту программу путем увеличения доли "инвестквот" в общем объеме общего допустимого улова (ОДУ). Это позволит обеспечить промысловыми лимитами строящиеся сейчас по программе суда не на 50%, как это предполагают нынешние параметры, а на все 100%.
Предлагается также с 2034 года (когда заканчиваются ныне действующие квотные договоры) законодательно "отсечь" от участия в добыче национальных биоресурсов устаревшие и опасные для эксплуатации суда.
Кроме того, правительству предложено рассмотреть возможность расширения практики распределения долей квот на добычу ряда высокорентабельных ресурсов (крабов, креветок, других морепродуктов) через аукционы с инвестиционными обязательствами, когда победитель по тому или иному лоту будет обязан в течение определенного времени построить за свой счет новое судно под выделенный государством ресурс (по итогам аукционов 2019 года, напомним, на российских верфях должно быть построено 34 краболова).
Ряд предложений касается и модернизации налоговой политики государства в рыбной отрасли. В частности, предлагается использовать основные отраслевые льготы и преференции (то есть использование единого сельхозналога и пониженной ставки сбора за пользование ВБР) именно для стимулирования инвестактивности среди рыбопромышленных компаний, предоставляя льготы только тем, кто строит новые суда и береговые заводы, а не подавляющему большинству компаний безо всяких на то оснований, как это происходит сейчас.
"Рыбопромысловое давление"
Рыбопромысловый флот России старый. Точнее, собственного рыбопромыслового флота у России практически нет — в том смысле, что сегодня большинство из около 2 тысяч условно действующих судов разного тоннажа были построены в Европе, Украинской ССР, Японии, Южной Корее. И достаточно давно по всем мировым меркам, найти судно "моложе" 30-35 лет очень непросто.
Казалось бы, это — проблемы бизнеса, владеющего этими судами уже совсем не эффективными судами, пригодными в основном только для добычи и минимальной обработки рыбы-сырца. А что касается безопасности моряков и рыбаков, то здесь решение видится простым — соответствующие надзорные органы должны оценивать уровень безопасности эксплуатации того или иного "парохода" и не допускать выхода в море, если этот уровень критически низок.
Именно так все и происходит, и флот, работающий в Дальневосточном рыбохозяйственном бассейне, постепенно сокращается, причем условно "новые" суда — то есть приобретенные в странах АТР и, как правило, бывшие в употреблении — выбывающие где-то замещают, а где-то и нет.
Казалось бы — ситуация некритичная. Если бы не то обстоятельство, что более половины ежегодного общероссийского вылова (в последние годы — в районе 5 млн тонн) добывается в исключительной экономической зоне (ИЭЗ) Российской Федерации в Тихом океане (то есть в Охотском море и значительной части моря Берингова). Это, безусловно, — российские воды, но они остаются таковыми лишь пока здесь существует стабильное российское "рыбопромысловое давление". То есть пока суда под флагом РФ ежегодно осваивают в ИЭЗ общие допустимые уловы главных промысловых видов — минтая, сельди, лососевых и пр.
"Прибрежное государство определяет свои возможности промысла живых ресурсов исключительной экономической зоны. Если прибрежное государство не имеет возможности выловить весь допустимый улов, оно путем соглашений и других договоренностей и в соответствии с положениями, условиями, законами и правилами, упомянутыми в пункте 4, предоставляет другим государствам доступ к остатку допустимого улова, специально учитывая положения статей 69 и 70, особенно в отношении упомянутых в них развивающихся государств", — так звучит п.2 ст. 64 ратифицированной Россией еще в 1997 году Конвенции ООН по морскому праву.
То есть ситуация очень серьезная, и не удивительно, что, желая сохранить за Россией стратегически важный район Мирового океана, власти страны искали ранее и будут искать и дальше механизмы обновления отечественного рыбопромыслового флота. Закрепленная в законодательстве РФ свобода предпринимательства (а рыбопромышленники — предприниматели) не позволяет просто заставить бизнес строить новые суда. Другое дело, что ресурсная база этого бизнеса — это национальные водные биоресурсы, и определять правила и принципы предоставления хозсубъектам прав доступа к этим ресурсам — право и одновременно обязанность власти.
Предлагаемый премьеру Мишустину механизм, к слову, куда менее радикальный, чем, например, тотальное внедрение принципа "квоты под киль" или же идея каждые 3-5 лет перераспределять все квоты на аукционах.
Механизм же инвестиционных квот, при котором условием доступа к ресурсу становиться обновление производственной базы предприятия, уже действует (пусть местами и не без шероховатостей), интерес к участию в нем бизнес продемонстрировал. Уже в ближайшей перспективе на промысел в ИЭЗ должны выйти по-настоящему новые и вполне современные суда под российским флагом, построенные, к тому же, на российских верфях.
Рыбак без квоты не останется
Понятно, что предлагаемая масштабная реформа не может не поколебать "стабильность в отрасли". "Стабильность" — в том смысле, что и сам "клуб рыбопромышленников", в основе своей сформировавшийся еще в начале 2000-х, и ранжирование в этом "клубе", безусловно, претерпят существенные изменения. Кто-то выйдет из бизнеса, кто-то присоединит свои активы к более прогрессивной компании. Та же жесткая "олимпийская система" американского промысла минтая в Тихом океане привела к тому, что в бизнесе остались лишь самые эффективные, технологичные и компетентные, и за борт там не выбрасывают, что называется, и хвоста. Потому что прибыль бизнесу (и через него — государству и обществу) должен приносить весь национальный ресурс, а не только его особо "лакомые" и удобные для оборота "части".
Естественно, что фоном к обсуждению реформы будут — и уже есть — разговоры о массовых дефолтах, банкротствах и (вишенкой на торте) — об увольнениях рыбаков оставшихся без привычных квот компаний. Все это было, к слову, сказано еще в 2018-2019 годах, когда готовилось перераспределение 50% крабовых квот с инвестиционными обязательствами по строительству новых судов-краболовов. Краболовы сейчас закладываются и уже строятся, но информации о "смертности" среди компаний-крабодобытчиков нет. Также нет и информации о росте безработицы среди плавсостава. Настоящие рыбаки — те, что в рубках, машинных отделениях, на промысловой или производственной палубе — всегда останутся при квотах.
И рыбак сегодня, что называется, "в цене". Одни рыбопромышленники время от времени даже поднимают вопрос о "кадровом голоде" в отрасли, хотя, возможно, их печаль вызвана тем, что рынок труда в рыболовстве сбалансировался, и былого избытка рабочей силы — при котором так приятно "экономить" на оплате и условиях труда — уже нет. Другие — стремятся "закреплять" профессиональный и компетентный плавсостав, на оплате и условиях не экономя. Потому что, допустим, новые эффективные суда без эффективного экипажа не окупаются.
Тем временем в период с мая 2019 года по май 2020 года рыбная отрасль страны совершила удивительное — вышла на первое место по уровню зарплат. По данным РИА "Новости", при небольшом количестве занятых отрасль "Рыболовство и рыбоводство" показала, что треть ее работников получает за вычетом НДФЛ больше 100 тысяч рублей в месяц. По этому показателю рыбаки опередили и сотрудников банковско-финансового сектора, и тех, кто занимается добычей полезных ископаемых.
"Получившиеся доли работников с зарплатой выше 100 тысяч рублей в месяц в отраслях-лидерах свидетельствуют, что высокие зарплаты там могут получать не только крупные начальники, но и просто очень хорошие специалисты, а порой даже и обычные работники", — отмечают эксперты РИА "Рейтинг", проводившие по заказу РИА "Новости" это исследование на основе данных Росстата.
При этом очевидно, что вопрос "А какого года пароход?", очень часто звучащий сегодня на рыбацких форумах и пабликах в Интернете, — четкий маркер того, что у рыбаков оформился запрос на то, чтобы идти в море (что в любом случае — тяжелый труд) на безопасном, современном судне с высоким промысловым КПД, а следовательно — и с хорошим паем для каждого члена его экипажа. Так что такие суда — тоже сегодня в цене. И без рыбаков они точно не останутся.
Редакция ИА PrimaMedia намерена следить за ходом разворачивающейся дискуссии о будущем рыбной отрасли, значение которой для российского Дальнего Востока трудно переоценить, а также — за реакцией органов государственной власти РФ на те или иные аргументы ее участников.
