31 мая 2022. Пройдет ли от Вьетнама до Дальнего Востока "экономическая тропа" Хо Ши Мина, чем занимаются вьетнамцы во Владивостоке сегодня и чего не хватает для эффективного сотрудничества двух стран?
В интервью ИА PrimaMedia о взаимоотношениях двух стран и будущем Дальнего Востока рассуждает заместитель проректора по международной деятельности ДВФУ, кандидат политических наук и специалист по Вьетнаму Евгений Власов.
— Какое отношение вы имеете к Вьетнаму?
— Я кандидат политических наук. Моя диссертация посвящена политическому процессу в Социалистической Республике Вьетнам. Я сам — выпускник Восточного института ДВФУ. Когда я выпускался, это была уже Школа региональных и международных исследований, но начинал я своё обучение в Восточном институте ДВГУ как раз на направлении, связанном с изучением Вьетнама. Дважды я проходил обучение в стране, владею вьетнамским языком.
Также на днях я был избран председателем правления Приморской краевой общественной организации "Общество дружбы с Вьетнамом", которая действует здесь, на Дальнем Востоке. Это одно из больших общественных объединений, которое продолжает поддерживать социо-гуманитарные и экономические связи наших стран на неформальном уровне.
— Как представлено Общество российско-вьетнамской дружбы во Владивостоке, чем оно занимается? Сколько у нас вьетнамцев?
— Я буду больше говорить с точки зрения своей профессиональной деятельности, именно по организации международного взаимодействия в части гуманитарного сотрудничества.
В целом я считаю важным отметить, что сотрудничество с Вьетнамом идёт уже очень давно. Если говорить про Общество российско-вьетнамской дружбы, то в прошлом году оно отметило 50-летний юбилей деятельности на Дальнем Востоке и сотрудничества российского Дальнего Востока с Вьетнамом. Оно идёт уже много десятилетий. В основном, это была помощь Вьетнаму в советский период как в части торгово-экономических потоков, так и некая консультационная поддержка и установление связей для решения более системных вопросов.
Памятник Хо Ши Мину в сквере на Борисенко во Владивостоке. Фото: ИА PrimaMedia
На сегодняшний день у нас на территории Приморского края проживает более 2 тысяч граждан Вьетнама. В основном это предприниматели, в том числе представители малого и среднего бизнеса. Есть те, кто занимается внешнеэкономической деятельностью: экспортирует из Вьетнама продукты питания, в том числе приправы, соусы, а также импортирует из России товары, которые востребованы во Вьетнаме. Есть у нас, конечно же, и представители дипломатической миссии. Это генеральное консульство Вьетнама, которое действует на территории Дальнего Востока и устанавливает взаимодействие между государственными и коммерческими структурами Вьетнама и Дальнего Востока.
— А если говорить о каком-то срезе малого и среднего вьетнамского бизнеса, про какие отрасли экономики мы можем говорить? С советских времён, кто постарше, наверное, помнят бальзам "Звёздочка", острые соусы, тапочки-вьетнамки. Что сейчас?
— Я думаю, что обычным жителям Владивостока это близко и понятно. Это в первую очередь точки общественного питания. Во Владивостоке открыто несколько кафе и ресторанов вьетнамской кухни, которые интересны горожанам в некотором роде по сентиментальным причинам памяти о советских временах дружбы с этой страной, так и благодаря большому потоку туристов из России во Вьетнам, который в допандемийные годы активно увеличивался. В свое время для вьетнамского государства это была довольно большая статья доходов.
Нельзя не отметить очень большой процент трудовых мигрантов, которые задействованы в коммерции и работают на рынках Владивостока. Если говорить в общем про двусторонний товарооборот, то это энергетика, нефть, продукты химической промышленности, продукты сельского хозяйства, удобрения.
Что касается инвестиционных проектов... Это было довольно давно, когда вьетнамские предприниматели рассматривали российский Дальний Восток как площадку для инвестиций. Они планировали открытие животноводческого комплекса и производство молока. Но этот проект, к сожалению, до сих пор не реализован. Насколько мне известно, по итогам консультаций с вьетнамской стороной он был признан не совсем рентабельным из-за недостаточности населения региона с точки зрения объемов потребления. Сейчас, насколько мне известно, проект будет либо переориентироваться для логистики в другие регионы, либо будет запускаться в другом формате.
— Вы упоминали кафе вьетнамской кухни. Есть знаменитый суп "Фо-бо". Не кажется ли вам, что среди современной молодёжи он стал каким-то таким современным фастфудом на территории России? Его, наверное, можно сейчас встретить в любом городе.
— Да, действительно. Сейчас мир меняется, и молодёжь смотрит на жизнь по-другому. Происходит интенсификация всех процессов. В том числе это касается ежедневного питания, когда какой-то перекус на ходу, организация точек питания типа "Фо-бо" оказываются крайне удобны. Само блюдо фо бо это питательный суп и при этом быстрый для раздачи с прилавка, несмотря на то, что если готовить по традиционной рецептуре, это все же занимает довольно долгое время. Для России он близок, потому что здесь есть холодные регионы, где горячая еда типа супа очень востребована.
С другой стороны свою роль сыграл факт большого потока российских туристов, особенно молодых. В своё время был очень популярен дауншифтинг, когда ты очень активно работаешь в России, а потом в какой-то момент переезжаешь куда-то в Юго-Восточную Азию. И Вьетнам был одним из направлений для дауншифтинга. И вот там культура уличной пищи была понятна. И она как-то прижилась среди наших молодых специалистов и экспертов. Потом в итоге они возвращались в Россию в том числе.
— Вы упоминали о том, Советский Союз в своё время оказывал большую экономическую и гуманитарную помощь Вьетнаму. 24 числа началась спецоперация в Украине. Часть крупных стран объявила о санкциях в отношении России, в первую очередь экономических. Вьетнам отказался поддержать санкции. Можем ли мы поменяться местами в современной истории, и может ли Вьетнам оказать какую-то помощь Российской Федерации? Была шутка: "ходить через Орлиную сопку для студентов ДВГУ" — "тропой Хо Ши Мина" называлось. Может ли появиться экономическая тропа Хо Ши Мина в сотрудничестве между Вьетнамом и Россией для преодоления экономических санкций.
— Российско-вьетнамские и советско-вьетнамские отношения начинались в 50-х годах прошлого века. Вы правильно отметили, что СССР очень много помогал Вьетнаму, вкладывал и в промышленность, и в объекты инфраструктуры, и в целом в развитие различных систем во Вьетнаме. Старшее поколение вьетнамцев эти отношения и связи по-прежнему ещё помнит, хотя я не могу сказать, что такое же отношение к России есть у более молодых граждан Вьетнама. Молодёжь, конечно, воспринимает Россию как одну из стран-партнёров Вьетнама. Они знают про историю, но когда СССР распался, Россия, конечно, была сфокусирована на внутренних процессах, происходящих в стране, и объемы поддержки Вьетнама снизились, как и сократился диалог между странами. Вьетнам на тот момент изменил свою стратегию и стал более диверсифицирован, стал открываться для диалога с широким спектром государств по разным направлениям.
Возрождение нашего российско-вьетнамского диалога началось после 2000-х годов, сначала с политического уровня, и потом снова стало уходить на уровень более прикладной. Это торгово-экономические связи, интенсификация гуманитарных связей. Если говорить про гуманитарные связи, мы в России не прекращали принимать вьетнамских студентов, и наши студенты не прекращали в 90-е ездить во Вьетнам для обучения, налаживания отношений.
Как вы правильно отметили, спецоперация началась и Вьетнам занял позицию нейтралитета, не принимая ту или иную сторону. Это связано и с целью продолжить развивать товарооборот между двумя странами.
Если мы говорим про прошлый год, то в 2021 году он вырос более чем на 20% в сравнении с отчетным периодом 2020 года. Понятно, что сейчас сложно статистически подводить какие-то результаты в текущих условиях. Тем не менее, такая позиция Вьетнама и открытое их заявление о том, что товарооборот они планируют не прекращать, а, наоборот, наращивать, как было запланировано заранее, это говорит о дальнейших возможностях нашего взаимодействия.
Не секрет, что отношения России и Вьетнама всё-таки на политическом уровне довольно близкие. И, например, в прошлом году была встреча с президентом РФ в Москве. Если говорить о том, как сами вьетнамцы воспринимают дальнейшие траектории развития отношений с Россией, то здесь очевидно всё-таки, что Россия сохраняет традиционные дружественные отношения. Но при этом мы должны чётко понимать, что Вьетнам сейчас уже не та страна, которую мы привыкли воспринимать в советские времена.
Вьетнам очень сильно изменился. Это серьёзный региональный игрок и одна из ключевых стран в АСЕАН (Ассоциации стран Юго-Восточной Азии), это активный участник диалога на площадке АТЭС. Вьетнам диверсифицировал свои внешнеполитические связи не только в регионе, но и уже включил в орбиту своего взаимодействия страны Европы, и, конечно же, США. Они являются важным торговым партнёром в том числе и для Вьетнама. Не стоит забывать и тот факт, что на территории Европы и США проживает большая диаспора вьетнамцев, которые сохраняют связи с Вьетнамом. И у вьетнамцев есть даже некоторая политика по репатриации своих граждан.
Понимая тот факт, что во Вьетнаме уже много серьёзных блоков влияния на принятие некоторых политических решений, мы можем констатировать, что там есть интерес политиков, которые взаимодействуют с Китаем, с США. Есть блок политиков, которые сохраняют отношения с Россией, но мы всё равно должны понимать, что Вьетнам будет выстраивать свою дальнейшую стратегию взаимодействия очень аккуратно.
Те события, которые происходят, например, голосование в ООН, Совет по правам человека... США была выдвинута инициатива по исключению России из состава Совета по правам человека. Вьетнам не поддержал эту инициативу. Фактически они поддержали Россию и таким образом высказались, что планируют сохранять традиционно дружественные отношения в том или ином формате. Но нам нужно понимать, что это решение было очень непростым. Проголосовать именно так — политическое решение и большая работа внутри вьетнамского общества. Я считаю, что это очень много значит с точки зрения понимания дальнейшего развития наших двусторонних связей.
— Сколько сейчас вьетнамских студентов в университете? Есть ли какие-то программы обмена? Где можно на Дальнем Востоке выучить вьетнамский язык?
— На Дальнем Востоке, конечно. У нас в ДВФУ вьетнамский язык изучают уже не одно десятилетие. Я считаю, что сложилась серьёзная школа. Мы говорим, что есть школа московская, есть школа в Санкт-Петербурге, и есть школа вьетнамоведения здесь, во Владивостоке. И в Восточном институте ДВФУ вьетнамское направление представлено. Традиционно там обучаются российские ребята, которые имеют возможность в течение своего обучения пройти годовую стажировку по межправительственному соглашению.
Наш ключевой партнёр — это Ханойский национальный университет, где в 2019 году было открыто представительство ДВФУ на базе этого вуза в столице Вьетнама. У нас очень близкий, доверительный уровень отношений, он всегда был на экспертном уровне, потому что там есть русисты, которые в этом заинтересованы, и ученые, которые занимаются совместными исследования с российскими коллегами.
— Сколько сейчас вьетнамцев учит русский язык в Ханойском университете? И сколько в нашем университете российских ребят учит вьетнамский язык?
— Если говорить примерно, то около 40 человек российских ребят обучаются на вьетнамском направлении в ДВФУ. Из них пятеро прямо сейчас на языковой стажировке в Ханое. Что касается вьетнамской стороны, то в Ханойском национальном университете более 160 студентов изучают русский язык. Несмотря на наблюдающееся последнее время снижение интереса к изучению русского языка во Вьетнаме, вовлечения вьетнамских ребят в изучение России носит довольно широкий характер. В допандемийный период было много городских мероприятий, когда в Ханое на центральной площади наши представители устраивали фестивали русской культуры, туда включались и российские, и вьетнамские студенты. Это было очень презентабельно, весело и эффектно.
Евгений Власов в Сайгоне. Фото: предоставлено Евгением Власовым
Что касается вьетнамских граждан, которые обучаются в ДВФУ на разных специальностях, то сейчас их более 70 человек. Направления совершенно разные. Есть как ребята, изучающие технические направления, так и те, кто изучает юриспруденцию, менеджмент. Я думаю, что всё-таки, в основном фокус вьетнамцев на естественнонаучных направлениях. Это их осознанный выбор, когда они приезжают и выбирают не только программы бакалавриата, но и, например, программы магистратуры или аспирантуры. Это сознательный шаг повышения качества своего образования, своей квалификации, чтобы, вернувшись на родину, либо получить повышение, либо как-то улучшить уровень своих исследовательских работ. У нас есть магистранты, которые изучают молекулярную биомедицину в университете. Есть аспиранты, которые учатся на технических направлениях и изучают в том числе кораблестроение.
— Уровень международного обмена студентами между Россией и Вьетнамом, он, на ваш взгляд, достаточен для развития взаимоотношений двух стран? Или вы как специалист в этой области считаете, что их нужно улучшить, углубить?
— Российско-вьетнамские отношения имеют потенциал для более глубокого, серьёзного укрупнения и расширения. Но на данный момент у нас, конечно же, остро ощущается нехватка кадров и специалистов, которые могли бы эти ниши взять на себя и заполнить экономические, политические и социогуманитарные проекты. Вьетнам будучи региональной, открытой державой с с точки зрения рыночных отношений — очень конкурентная площадка. И наши российские проекты, которые мы планируем реализовывать или те, которые заходят к нам, находятся в очень конкурентной среде. Не стоит думать, что для России там есть какой-то отдельный зелёный коридор. Реализация всех проектов — это всегда очень планомерная, долгая и тяжёлая работа.
— Достаточно долгий период наше государство в лице федеральных органов говорит о восточном векторе развития России. Собственно, во Владивостоке ежегодно проходит Восточно-экономический форум. В марте на встрече бизнеса с президентом Путиным президент РСПП Шохин заявил о том, что, возможно, на многие десятилетия мы теряем взаимоотношения с западом, и вырастают стремления развивать взаимоотношения России на Дальнем Востоке. Считаете ли вы достаточным на фоне этих заявлений развитие взаимоотношений России с восточными, азиатскими партнёрами? В частности со Вьетнамом. Вы видите какую-то чёткую линию?
— Восточный вектор политики Российской Федерации, который мы заявили еще несколько лет назад, в определенной степени подвергался критике со стороны разных экспертов из-за некоторой фокусировки на конкретных проектах или конкретных странах. Но я думаю, что это всё были локальные, ситуативные шероховатости. Когда ты перестраиваешь большую систему, всегда нужно какие-то процессы корректировать. И здесь, мне кажется, происходило то же самое.
Если говорить, например, про Вьетнам, то да, он традиционно сохраняет своё место в орбите интересов Российской Федерации. Но если мы всё-таки будем говорить сухим языком цифр или смотреть статистические данные, то Россия в меньшей степени может соревноваться с США или Китаем в части двусторонних взаимодействий с Вьетнамом, которые для него являются более серьёзными торгово-экономическими партнёрами. Однако это не означает, что Россия полностью исключена из этого процесса.
Наоборот, есть разные хорошие инициативы. Нам очень сильно помогла работа с ЕврАзЭС (Евразийское экономическое сообщество — прим. ред.), когда Вьетнам подписал соглашение о свободной торговле. Был значительный прирост по показателям. Здесь всё-таки стоит говорить не о какой-то конкретной стороне, а об уровне развития нашей отечественной экономики и направленности на экспортные направления в целом.
— Давайте немножко в историю: "Владивосток" — "владеть востоком". Первый вуз, который появился по указу нашего ещё российского государя — это Восточный институт с пеерводчиками. Как сейчас развивается процесс интеграции большой-большой России в Азию к нашим восточным соседям?
— То, о чём вы говорите, это, в первую очередь, формирование регионального кадрового потенциала. Причём под "регионом" я имею в виду не только российский Дальний Восток, но и в целом Дальний Восток, включая страны Северо-Восточной, Юго-Восточной Азии. Важно понимать, что это дорога с двусторонним движением: [значение имеют] не только разворот России и подготовка специалистов, экспертов, интенсификация гуманитарных, экономических и, конечно, политических связей, на уровне которых это всё решается, но и точно такие же процессы в этих странах.
Регион, в котором мы разворачивались или разворачиваемся, крайне сложный. Здесь уже есть несколько серьёзных объединений, которые я сегодня называл: это АСЕАН и АТЭС. В первую очередь они направлены на развитие экономического благосостояния граждан этих стран, участниц блоков. Но, тем не менее, у большинства из них остаются некоторые разногласия в отношениях, вызванные историческими и культурными факторами.
Россия, пытаясь интегрироваться в этом направлении, должна чётко анализировать и понимать все эти подводные камни и нюансы работы в регионе. Здесь невозможно реализовывать какой-то проект без чёткого понимания ведения, например, бизнеса или культурных аспектов в каждой из этих стран. Это очень важно, потому что иначе все эти проекты будут нести колоссальные убытки и ни к чему не приведут.
Гуманитарные связи, о которых я уже говорил, всегда выступали и продолжают выступать скорее как некая базовая вещь для дальнейшего расширения или углубления взаимодействия. Подготовка людей со знанием русского языка во Вьетнаме или любой другой стране в регионе, крайне важна для того, чтобы эти люди в дальнейшем понимали, как вести бизнес с Россией. И точно так же для России крайне важно понимать, как вести дела и выстраивать диалог в той стране, на которую она ориентируется.
В части проектов, которые Россия ведёт в рамках товарооборота с тем же Вьетнамом, у нас хорошие позиции, но я считаю, что потенциал не реализован.
России крайне важно расширить спектр проектов и сфер взаимодействия, в которых мы могли бы в дальнейшем работать: отходить от традиционных сырьевых направлений, уходить в отрасли взаимодействия по кибербезопасности, предлагать совместные решения в области цифровых продуктов.
Во Вьетнаме по-прежнему очень серьёзное отношение к советскому математическому образованию, к инженерной школе. Наши специалисты, ITшники высоко ценятся во Вьетнаме, и там сейчас есть нехватка таких экспертов именно в этих отраслях. Здесь мы могли бы быть полезны друг другу, потому что у нас есть хорошие продукты, компании, как государственные, так и частные. Здесь можем говорить про "Сбербанк", который имеет ряд цифровых продуктов, "Лабораторию Касперского", продукты "Мэйлру", "Вконтакте". Даже те же самые "Госуслуги", которые, в принципе, являются неплохой цифровой структурой для населения. И Вьетнам в этом крайне заинтересован.
И это одна из тех отраслей, на которую мы должны были бы выходить. Именно здесь, наверное, на следующем этапе наших отношений будет некая прорывная точка роста для более активного сотрудничества. Потому что всё-таки цифровая экономика, цифровой мир, в который мы постепенно переходим, точно также очень быстро охватывает все самые маленькие уголки в Азии. У вьетнамцев тоже есть свои цифровые решения, и здесь, я думаю, им было бы крайне интересно попробовать российские продукты.
— Как современный Вьетнам, наверное, более молодой, представляет Россию сейчас? Знаете ли что-нибудь об этом? Что значит Россия для Вьетнама? Кто такой россиянин для современного вьетнамца?
— Как я уже говорил, Вьетнам изменился. И сейчас наша задача как раз таки в том, чтобы формировать новый образ России для молодого поколения Вьетнама. Мы там совсем не представлены в цифре или в каких-то современных трендах.
По-прежнему Россия — это, конечно, союзник Вьетнама, стратегический партнёр. У нас есть очень много военно-технического сотрудничества, взаимодействия в таких крупных отраслях, как энергетика, промышленность, нефтегазовая отрасль, совместная добыча ресурсов. Но молодёжь Вьетнама всё-таки живёт больше в "здесь и сейчас", в современном цифровом быстро меняющемся мире. И Россия для них там представлена очень мало.
Как раз моя идея заключается в том, что мы должны немножко поменять своё позиционирование именно для молодого поколения, показать, что в России есть очень крутые цифровые решения, продукты, есть те направления, которые интересны именно им, обычным вьетнамским тинейджерам, которые они могут использовать в своей повседневной деятельности (в университете, на работе, по дороге домой и ещё где-то). Это и системы навигации, и различные приложения.
Сейчас у современного человека вся жизнь в смартфоне. И понятно, что принятие серьёзных политических решений, которые принимаются на съездах компартии Вьетнама — это важный и значительный момент, но мы должны понимать, что Россия должна быть более развёрнута к молодёжи Вьетнама. Именно поэтому мы планируем разные программы для вовлечения вьетнамской молодёжи в совместные образовательные проекты, чтобы они больше вникали и понимали эту специфику.
— Если нас не отпускает эта информационная тема: есть ли на территории Вьетнама какие-то национальные системы вроде "Naver" и "KakaoTalk" в Корее, "WeChat" в Китае? И есть ли какой-то переговорный процесс между российскими и вьетнамскими разработчиками по внедрению, условно, "Яндекс.Карт" на территории Вьетнама?
— Да. Дело в том, что у наших отечественных разработчиков было несколько попыток выхода на рынок Вьетнама. В целом можем считать, что проект живой. Условно, это поисковая система "coc-coc", которая расшифровывается, как "Тук-тук" — стучатся в дверь. Разработчики, наш Ашманов и другие коллеги, если я правильно помню, из "Мэйлругрупп". Но дело в том, что конкуренция с такими гигантами как "Google" или на тот момент "Yahoo" была сложна для таких небольших, откровенно частных инициатив на территории такой большой страны.
Молодежь Вьетнама во Владивостоке. Фото: ИА PrimaMedia
Сейчас же у вьетнамцев есть свои приложения, которые они используют. Например, у них есть мессенджер "Zalo", довольно распространённый во Вьетнаме, который в том числе является и социальной сетью. И насколько нам известно, с российской стороны есть переговоры в части кибербеза (не с этим разработчиком, а в целом с заинтересованным блоком Вьетнама), в части определенной интеграции наших возможностей на территории Вьетнама. Но это, конечно, вопрос небыстрый. Всегда всё, что касается цифровых решений, особенно в области безопасности, занимает долгое время.
Но я считаю, что сейчас благоприятное время, хороший период, именно этот год. Во-первых, потому, что наши российские хакеры в очередной раз проявили себя с положительной стороны на международной арене. А во-вторых, потому, что в этом году мы отмечаем 10-летний юбилей установления стратегического, двустороннего стратегического партнёрства с Вьетнамом. И я думаю, что это было бы возможностью для установления новых направлений сотрудничества. То есть, не просто интенсификации сотрудничества, а именно открытия новых сфер.
Сейчас всё чаще говорят о снижении барьеров и ограничений во Вьетнаме для российских туристов, об интенсификации взаимодействия в традиционных областях, но такие сферы как цифровые решения и кибербезопасность, конечно, были бы интересны и востребованы ещё долгое время после.
В 2021 году у нас во Вьетнаме состоялся 13-й съезд компартии, на котором были озвучены довольно серьёзные, амбициозные планы, что к 2030 году Вьетнам должен значительно укрепить свою экономику, улучшить показатели в промышленности и выйти на уровень развивающейся страны. Потому что у них там тоже столетний юбилей основания компартии. А в 2045 году Вьетнам уже должен стать мощной, развитой страной с высоким уровнем доходов граждан.
И мы сейчас понимаем, что текущий мир, в котором мы живём... Да, есть процесс деглобализации, о котором сейчас говорят в силу геополитического кризиса, тем не менее большинство торговых операций, они всё равно уже проходят все онлайн. Конечно, для достижения таких амбициозных планов, которые Вьетнам сам для себя ставит, отсутствие сильной базы в сфере цифровых решений просто невозможно. Потому что это и электронная коммерция, и осуществление внутренних и внешних платежей.
— Евгений, несколько десятилетий существует такой темп "азиатский тигр" — это наиболее развитые экономики Азии, куда традиционно входили Япония, Тайвань, позже подключилась Корея, а к ним, наверное, и Китай. Можно говорить о феномене, который остался из мирового прошлого, о появлении азиатских социалистических тигров?
— Это хороший вопрос, который волнует, на самом деле, многих. И я бы даже сказал, интригует многих теоретиков-исследователей. Но если брать конкретный опыт Вьетнама, то здесь всё-таки выстраивание правильной стратегии со стороны руководства Вьетнама дало такой кумулятивный эффект. Причём это именно синергия.
Наша задача — сформировать новый образ России для молодежи Вьетнама: Евгений Власов. Фото: ИА PrimaMedia
Это очень интересный тезис, что сама компартия Вьетнама и явилась инициатором всех экономических реформ, несмотря на критику со стороны более либеральных или прозападно настроенных активистов за рубежом и внутри Вьетнама. Политика обновления — "дой мой" началась у них в несколько этапов. Сначала был запущен ряд экономических реформ, а потом уже перешли к политическим реформам. Здесь важно отметить, что, например, компартия разрешила принимать в члены предпринимателей. То есть они уже стали ориентироваться на развитие предпринимательства в стране. Кроме того, как я говорил, есть очень продуманное и взвешенное выстраивание стратегии внешнеэкономической деятельности.
— Это похоже на модель Китая?
— Я бы не сказал, что они идентичны, но они близки. Скорее Вьетнам, проанализировав опыт разных стран (и СССР, и Китая, и Сингапура), выстроил свою собственную стратегию. Это очень близко с тем, что происходило в Китае, но, всё-таки есть некоторые отличия. Как минимум, потому что для Вьетнама Китай являлся в том числе большим ограничителем. Я, наверное, не открою тайны, если скажу, что Вьетнам имеет сильные экономические связи с Китаем. И это не только приграничная торговля, это серьёзные проекты на территории центрального и южного Вьетнама.
Политика по интеграции Вьетнама в региональные блоки (АСЕАН и АТЭС), и тот факт, что Вьетнам рассматривал возможность участия и в других объединениях, все это в первую очередь было направлено на развитие и открытие экономики, чтобы развивать собственную страну. Вьетнамцы, конечно, фокусировались на росте экономического благосостояния граждан, но при этом сохраняя тот политический контекст, который существовал. И всё-таки по целому ряду направлений происходила некоторая либерализация Вьетнама. И это тоже не могло не повлиять.
— После холодной войны, где много лет противостояли США и СССР, у нас сложилась система однополярного мира, где у нас появился и большой игрок — Китай в Азии. Можно ли говорить о феномене новых социалистическо-капиталистических государств, могут ли они стать дополнительным игроком на фоне международных политических, военных, экономических союзов? Вот эта общая социалистическая модель, может ли она стать каким-то игроком? Либо она всё-таки в будущем будет более либеральной, будет впитывать в себя элементы западной капиталистической модели и просто станет особенностью развития?
— На самом деле, конечно, время покажет, кто в итоге победит, какая из внутренних группировок в указанных странах. Не думаю, что эти страны бывшего социалистического лагеря, которые экономически выросли и представляют новую силу как в регионе, так и в мире, настроены решать те или иные противоречия военным путём. Если мы говорим про некое противостояние, они всё равно будут уходить от открытых столкновений. Будут в той или иной мере задействованы либо экономические, либо политические рычаги.
— То есть газет с заголовками: "Коммунисты всей Азии, объединяйтесь!" мы не увидим?
— Я очень сомневаюсь, что такой сценарий в целом возможен. В первую очередь, в регионе между странами слишком много внутренних противоречий. Во-вторых, стабильность и экономическое благосостояние граждан играет очень большую роль в поддержании текущего в этих странах политического режима. Включение в какие-то серьёзные столкновения вряд ли придаст очков действующей власти. Поэтому любое такое решение будет очень аккуратно проанализировано и взвешено со всех сторон в части дальнейшего развития событий. Активизация "красного блока", если мы говорим про бывший коммунистический лагерь в Азии, маловероятен, мне кажется.