Срочно требуется Царица ночи

— А как это происходило? Вы приехали во Владивосток или прислали свои записи?

— Я жила в Казани, а прослушивание проходило в Петербурге, конечно же. Потому что приехать из центральной части России во Владивосток для прослушивания — это такое непростое и накладное дело. И через две недели после прослушивания мне перезвонили и сказали, что уже назавтра берут мне билет до Владивостока.

— Помните свой первый день во Владивостоке? Когда это было?

 — Это было 28 марта 2016 года. Я прилетела, буквально закинула вещи в гостиницу и сразу поехала в театр знакомиться с дирижером и с режиссером. Потому что им нужна была конкретно Царица ночи для "Волшебной флейты" (6+), которая в это время ставилась. И у нас было такое легкое знакомство, потому что ребята уже репетировали до этого.

— Первые впечатления от театра, от города вообще. 

— Запомнились, общее состояние, ощущение ожидания чего-то нового и интересного. Было необычно. Город такой специфичный: весь окружен водой, везде море. Конечно, для меня это было что-то невообразимое. 

Колоратурное сопрано как конкурентное преимущество 

— Вернемся к Царице ночи. Ведь это, если я не ошибаюсь, партия для колоратурного сопрано. Получается, владение колоратурным пением, как сейчас принято говорить,  стало вашим конкурентным преимуществом. Вы оказались редким специалистом.

— Да. Получается так.

—  Знаете, когда я готовился к интервью, то поискал в Интернете что-нибудь о колоратурном пении. И нашел такую инструкцию в стиле Елены Молоховец (была такая кулинарная писательница век назад), которая писал примерно так: "Если к вам внезапно пришли гости, пойдите в кладовую и возьмите баранью ногу". А здесь было так: "Если вы хотите освоить колоратурное пение, вы можете это легко сделать сами. Вам не нужен даже преподаватель. Для этого достаточно гонять гаммы сверху вниз и снизу вверх. Только смотрите, чтобы у вас получалось плавно". Вот так примерно. Но на самом деле как вы овладели колоратурным пением? Кто вас учил этому? 

— Я оканчивала консерваторию как лирико-драматическое сопрано. У меня в репертуаре была Иоланта (героиня одноименной оперы Чайковского — А.К.), было что-то такое более центральное, лирическое. Но голос, он всегда просился наверх. Другой вопрос, что мне не хватало работы в высокой тесситуре.

И тогда я поступила в ассистентуру-стажировку в нашей Казанской консерватории, где меня определили к Альбине Шагимуратовой (обладательница Первой премии и Золотой медали Международного конкурса имени П. И. Чайковского в 2007 году. В 2008 году была приглашена на Зальцбургский фестиваль для исполнения партии Царицы ночи в опере Моцарта "Волшебная флейта" под управлением Риккардо Мути — А.К.).

Альбина Анваровна — мастер и оперная певица мирового уровня. У нее как раз колоратурное сопрано, и она специализируется на Царице ночи, на Лючии (героиня оперы Доницетти "Лючия ди Ламмермур"(12+) — А.К.), на всем колоратурном репертуаре. Ну вот она со мной и занималась.

А вокал — такое дело. Ты можешь сколько угодно читать и говорить о нем, но, если ты его мышцами не почувствуешь, у тебя ничего не получится. Мне повезло — я попала к педагогу, который мог объяснить и показать самое главное. Чтобы я сама увидела и поняла, как работают мышцы, как чисто технически и механически всё происходит. И уроки у нас специальные были, и у стенки мы стояли, ну, в общем, здесь своя кухня.  

— Вспоминается фильм о Паваротти, снятый Роном Ховардом. Там есть эпизод, где Паваротти рассказывает, как он пел любовную сцену с Джоан Сазерленд (выдающаяся австралийско-британская оперная певица — А.К.) и крепко обнимал ее, тесно к ней прижимался. Зрителям казалось, что он изображает страстную любовь. А на самом деле, по его словам, он хотел понять ее технику пения, разобраться, как у нее звук идет.

— Потому что это очень важно. Не просто знать и понимать процесс теоретически, а именно видеть и чувствовать, как всё работает чисто на механическом уровне: "Ага, здесь пошло сюда, здесь наверх, здесь вширь, здесь в высоту". Но это такие чисто вокальные, профессиональные заморочки.

— Наоборот, это самое интересное. Скажите, вот на репетиции вы себя контролируете, а когда поете на сцене, уже на автопилоте действуете?

— Это сложный вопрос. Конечно, основная часть нарабатывается в процессе репетиций, занятий с пианистом, с педагогом... Это как у спортсменов. Они ведь тоже тренируются, отрабатывают технику, а во время соревнований что-то контролируют, а что-то на автомате делают.

— А еще само соревнование прибавляет эмоции, вдохновляет, заставляет прикладывать какие-то сверхусилия. 

— У нас то же самое. Есть что-то схожее с профессиональным спортом.

— Я давно это подозревал.

—  В классе ты нарабатываешь базу, какие-то технические приемы, ну там подвижность, кантилену. И твоя задача наработать это до такой степени, чтобы на сцене ты мог довериться себе и немножко ослабить мозговую хватку, так сказать. Потому что во время выступления, когда и адреналин, и костюм, и партнеры, уже невозможно контролировать всё на 100%. Сишком много задач, и все они накладываются друг на друга.

— А какие-то физические упражнения: специальная гимнастика, йога, еще что-то — они входят в программу вашей подготовки?

— Дыхательные упражнения, конечно же. Чтобы перед тем, как начать петь, немножко себя, грубо говоря, раскочегарить, чтобы тело заработало.

—  Долгое время считалось, что певец или певица должны быть мощными, крупными, чтобы  диафрагма была. А на вас смотришь и удивляешься, как в таком маленьком теле возникает такой мощный звук.

— Ну, это настолько индивидуально. Конечно же, людям, которые крупнее меня, петь легче, потому что масса помогает работать с дыханием, затрачивая меньше физических сил. Когда у тебя  небольшая фактура, тебе приходится всё контролировать мышцами. А когда у человека масса побольше, он может поменьше мышцами работать, потому что на него работает масса.

Царские роли

— Но давайте вернемся к Владивостоку. Итак, сначала была Царица ночи...

 — Сначала была Царевна Лебедь (героиня оперы Римского-Корсакова "Сказка о царе Салтане" (6+) — А.К.), а потом уже Царица ночи в концертном исполнении "Волшебной флейты" (12+).

— Исполнение этой партии вами я слушал только один раз, но, честно скажу, ваше "В моей душе пылает жажда мести", то есть знаменитая ария Царицы ночи, у меня до сих пор в ушах стоит. Это был вечерний спектакль, но, придя домой, я стал искать в Интернете другие исполнения этой арии. Многие певицы пытались прибавить выразительности с помощью жестов, выражения лица, но это было всё не то. Вы исполнили эту партию очень хорошо. Я был горд, что в Приморской Мариинке есть певицы такого уровня, хотя вы тогда уже фактически перебрались в Санкт-Петербург, о чем я, честно говоря, еще не знал. 

— Полтора года я работала во Владивостоке стабильно, с марта 2016 года по сентябрь 2017-го, а потом года два ездила туда-сюда, потому что какое-то время здесь не могли найти исполнительницу на эту партию.

— Но сначала все-таки была Царица Лебедь.

— Да, вроде испытательного срока. То есть я приехала, и мне сказали, что если я хорошо спою в этом спектакле, то со мной будут работать. Ну а если нет, то нет. Но, слава богу, всё прошло благополучно, и я осталась.

—  А Марфа из "Царской невесты" (12+) у вас когда появилась в репертуаре?

—  Я пела ее здесь уже 2020 году, в феврале.

— Я так понимаю, что вы, скорее всего, приезжали сюда петь Царицу ночи, и еще в одном спектакле приняли участие. Ну да, это в феврале было. Как сейчас помню, во Владивостоке в тот день был очень большой снегопад. Доехать до театра была еще та проблема. Помню, выходил из зала в антракте — смотрел в окно, а там — в темноте снег всё валит и валит. И ветер. А в зале — тепло, уютно, музыка, пение. Очень хороший спектакль получился. Евгений Плеханов пел Собакина, Алексей Бублик — Грязного. А Лыкова пел...  

— Ахмедов. Мы вместе приезжали.

— Вот точно. Да, я знаю, что ваш муж — солист Мариинского театра, тенор Евгений Ахмедов, не буду делать удивленное лицо. Знаете, у меня с вашим мужем связаны приятные воспоминания. Когда в первую волну ковида закрыли все театры на лопату, мы дома включали компьютер и смотрели подкасты спектаклей Мариинского театра. В том числе оперу "Евгений Онегин" (12+). И Ленского пел Евгений Ахмедов. Тогда почти не верилось, что всё вернется на круги свои... Кстати, Бомелия в той "Царской невесте" кто пел — Астафуров или Костюк?

— По-моему, Костюк.

— Да, Костюк. Замечательный спектакль был. 

— Я так люблю эту оперу. Обожаю. Я считаю, что это одна из лучших опер в мире. В ней нет ни одной лишней ноты, ни одного лишнего персонажа. Настолько всё идеально, настолько выпуклый характер у каждого персонажа. Каждый на своем месте. Просто ничего лишнего. И ты сопереживаешь каждому. И Любашу жалко, и Грязного жалко. А Лыков с Марфой — это вообще голубые персонажи, которые никому ничего плохого не сделали.

По стопам Сергея Яковлевича Лемешева 

— А вы знаете, что один великий певец тоже начинал, как и вы, на Дальнем Востоке? Правда, сначала он дебютировал в Свердловском оперном театре, но потом 2,5 года пел в Харбине, в Русском оперном театре при КВЖД. После немножко пел в Тифлисском оперном театре, а уже потом в Москве, в Большом театре. Его любимая партия, как и у вашего мужа, — Ленский.  Догадываетесь, о ком это?

— Нет.

— Это Сергей Яковлевич Лемешев. Представляете, и он на Дальнем Востоке начинал. Так что ваш выбор Владивостока, как мне кажется, был очень удачен. Молодой развивающийся театр стал трамплином для вашей творческой карьеры... 

— Я очень благодарна судьбе за то, что у меня была возможность начинать во Владивостоке. Поработав в более крупном театре (Мариинский театр — А.К.), я понимаю, что наш театр (я имею в виду Приморскую сцену) — это самое лучшее место для начинающих певцов. Здесь у тебя достаточно уроков и репетиций, здесь за тобой следят и никогда не дадут делать ничего лишнего. Здесь есть фестиваль (Международный Дальневосточный фестиваль "Мариинский" — А.К.), очень серьезное испытание на выдержку и мастерство.

Здесь и труппа небольшая, благодаря чему мы все общались, помогали друг другу. Когда я приехала, коллеги встретили меня очень тепло и доброжелательно.

— Мне уже говорили ваши коллеги, что молодой театр — это хорошо...

— Да, авторитетом никто не давит.

— А вот представьте себе, что вы бы начали с Казани. Вы ведь в Татарском оперном театре имени Мусы Джалиля прослушивались? 

— В Казани не так много спектаклей и труппа там небольшая, и так получилось, что, когда я прослушивалась, на мой репертуар уже были две солистки. Не знаю, может, я неудачно спела — мне трудно судить о себе со стороны. Или совсем зеленая была. Не знаю. Но я очень рада, что получилось так, что меня туда не взяли и я попала сюда.

— Ну да, попадание в театр с устоявшимся коллективом грозит тем, что можно надолго застрять на второстепенных ролях.

— Или петь большую партию раз в год... Для молодого певца это нехорошо. Нам важна практика, наработки, когда исполняемый тобой персонаж прогрессирует с каждым спектаклем. И чем чаще ты его поешь, тем быстрее происходит становление этого конкретного персонажа. Потому что каждый раз, выходя на сцену, ты что-то добавляешь, что-то убираешь, пробуешь разные подходы, разворачиваешь образ как-то по-другому. А когда ты поешь спектакль раз в год, то о чем может идти речь? Каждый раз — как будто в первый раз.

Джильда по-барселонски 

— А теперь предлагаю поговорить о Санкт-Петербурге. Как вообще вы оказались в главном Мариинском театре? Вас заметили, или вы резюме посылали? 

— Посылала. При Мариинском театре была образовательная программа Аткинс (Atkins Young Artists Program, международный образовательный проект — А.К.). Молодых певцов собирают на базе Мариинского театра. Из-за границы приезжают коучи. Идет очень конкретная профессиональная подготовка для выступления на мировых сценах. Учат языкам, стилям. Осваивается определенный репертуар.

Когда во Владивосток приезжали солисты из Мариинского театра, они предлагали попробовать. Тем более что тогда мне еще возраст позволял зайти в программу.

Сначала был отбор по видео, потом — очное прослушивание. Кого-то в полуфинал допустили, кого-то — сразу в финал. И после финального прослушивания меня и еще несколько человек оставили, чтобы прощупать, так сказать, в работе.

Основным коучем тогда был Крейг Рутенберг (американский пианист, концертмейстер, педагог и репетитор — А.К.). Дня четыре мы с ним отзанимались, никому ничего не сказали, и только через две недели нам сообщили, кто прошел, а кто нет.

— И вы прошли? 

— Да, мне повезло. 

— Ваш переезд в Петербург, я думаю, повлиял на ваш репертуар. Что вы поете на сцене главной Мариинки?

— То, что пела во Владивостоке, — Джильду (героиня оперы Верди "Риголетто" (12+) — А.К.), Марфу в "Царской невесте" (12+), кроме того, Лакме (главная героиня оперы Делиба "Лакме" (12+) — А.К.), Нанетту (героиня оперы Верди "Фальстаф" (12+) — А.К.), Цербинетту (героиня оперы Рихарда Штрауса "Ариадна на Наксосе" (12+) — А.К.), но это концертное исполнение.

— На сегодняшний день ваша коронная партия, как я понимаю, — Джильда. 

— Да, на данный момент я пела ее чаще всего. 

— Именно с ней вы попали в Барселону, в театр Лисео. Это было в 2021 году. Как это произошло?

 —  В 2019 году я участвовала в конкурсе имени Франсиско Виньяса в Барселоне (Франсиско Виньяс  —  испанский оперный певец, живший в XIX-XX веках, лирико-драматический тенор — А.К.) и выиграла первую премию. Как дополнение к этому шел контракт с театром на участие в его спектакле. Позже мы связались и договорились по поводу того, что я буду петь и когда. Но только через три года меня пригласили на продакшн "Риголетто". Такая достаточно интересная постановка была.

— А что в ней было интересного? Небось, из этих, современных модернистких спектаклей, которые так любят ставить в Европе? 

— Ну, там было что-то такое минималистичное, без конкретной привязки к конкретному времени.

— Стоит один стул, и всё действие вокруг него разворачивается?

— Там лесенка была. Лесенка и платформа, которая поднимается и опускается. Вот и вся сценография.

— Сейчас экономят на декорациях. Это Гергиев любит спектакли с богатыми декорациями и костюмами. Сразу вспоминается "Хованщина" (12+). 

— Шедевральный спектакль. Сценография просто невероятная, скит, который так натурально сгорает. Очень красивый спектакль.

— У нас потом поставили "Хованщину" в концертном исполнении. А по мне, так получилось вполне полноценное исполнение в европейском духе. Подьячий — клерк при галстучке, в очках и с папкой в руках. Шакловитый — в кожаном пальто и с красными "корочками", убивающий Хованского выстрелом из пистолета. Хованский-младший, "трубящий" с помощью мобильного телефона... 

— Вот не знала.

— Скажите, Айгуль, вам понравилось петь Джильду в Барселоне?

— Очень понравилось. Ну конечно, у дирижера была задумка. Не без этого.

— А кто дирижировал?

— Даниэле Каллегари, итальянец. У него была идея, чтобы мы исполняли партии как в критическом издании (критические музыкальные издания — это издания, подготовленные на основе тщательных исследований, гарантирующие, что музыка максимально приближена к первоначальным намерениям композитора. — А.К.). Например, без заключительного высокого di pensier в куплетах герцога Мантуанского ("Сердце красавицы склонно к измене"), который все знают и все ждут и которого в критическом издании нет. Вообще никаких вставных верхних нот. В том числе у Джильды.

И вот тогда у меня, честно говоря, началась паника, потому что Джильду без верхних нот может петь любое сопрано. Потому что тогда получается такое типичное вердиевское сопрано. А вот если Джильду петь традиционно со вставными нотами, то тогда она все-таки выбивается из ряда других вердиевских героинь. А тут такая история, и непонятно, что я тут делаю.

Но в процессе репетиций дирекция театра все-таки уговорила дирижера исполнять оперу в традиционном ключе. Ведь зрители будут ждать высокие ноты, будут ждать тот самый финальный высокий di pensier.

— Еще как будут!

 — А его нет. И у Джильды та же каденция в арии, и у Риголетто. И все ждут этой верхней ноты. И если исполнитель ее не споет, у зрителя может сложиться ощущение, что его обманули — он ждал чего-то конкретного, а этого не случилось. Тогда начинаются разговоры, а вдруг солист заболел или еще что. И слава богу, что дирекция настояла, чтобы мы пели в традиционной манере.

— Вспоминается история, описанная Галиной Вишневской в ее книге "Галина. История жизни" (12+). В 1969 году она пела в Ла Скала Лиу в "Турандот" (12+), а одновременно с этим фон Караян репетировал "Травиату" (12+) в постановке Франко Дзеффирели. Караян очистил партитуру  от многолетних штампов и строго следовал указаниям Верди в темпах и нюансах. И это не позволило певцам держать верхние ноты, к которым так привыкли зрители. В результате постановка провалилась, а обиженный Караян пообещал, что его нога больше не ступит на порог Ла Скала. 

— Сейчас в Европе стало модно делать аутентичные версии. Но чтобы такая версия прижилась, необходимо, чтобы в зале был больший процент меломанов. Но так бывает далеко не всегда.

— В принципе, Гергиев был прав, когда на пресс-конференции выразился в том смысле, что артисты для народа поют. 

— Конечно. Не друг для друга, чтобы показать, а вот здесь я такую ноту сумел взять, а здесь вот так четко всё сделал. Не это важно. Спектакль все-таки должен нести людям определенный эмоциональный посыл. 

"Травиата"? Пока рановато"

— А что вы сами можете сказать об Айгуль Хисматуллиной? Можете, допустим, назвать ее сильные и слабые стороны? Насколько критически вы к себе относитесь?

— Я даже не знаю.

— Нет, если это военная тайна...

— Это сложный вопрос. Просто я не знаю, это слабая или сильная сторона. Ну, пожалуй, излишняя самокритичность.

—  А можете ли вы сказать, что у вас были мечты, которые уже исполнились?

— Я мечтала петь в театре, и эта мечта исполнилась.

— Вы мечтали петь в Мариинском?

— Нет,  просто всегда любила музыку, любила петь. Конечно, не всем так повезло, как мне. Ну, просто так получилось.

— Со стороны ваш взлет выглядит очень стремительным. Всего полтора года пели во Владивостоке, и вот уже — Мариинский театр.

— Конечно, пробоваться сразу в Мариинский театр я не решилась бы, потому что для неопытного человека это просто немыслимо. Так что спасибо Владивостоку. Здесь замечательный коллектив, прекрасные певцы и музыканты. И очень дружные.

— Но вот вы солистка Мариинского театра, и как у солистки Мариинского театра у вас есть какие-нибудь глобальные мечты? Например, исполнить главную партию в "Травиате" (12+).

— Пока нет. Знаете, недавно, месяца три назад, я пробовала к ней приступить, но мне кажется, что пока еще рановато. Это очень непростая роль в том плане, что драматизм, которым насыщена эта опера, может спровоцировать меня на ненужную голосовую работу. Когда молодой голос пытается показаться более опытным, он начинает нагружаться ненужными для себя вещами.

— Надо, чтобы голос созрел.

— Да, мне так кажется. Может, я не права, но мне кажется, что петь Виолетту мне пока рановато.

— Ну, вам виднее. Вы лучше знаете свои возможности. А вот можете ли вы сказать, какая из ваших героинь вам ближе по характеру, по психотипу, что ли? Может быть, Марфа, или Джильда, или Антонида (героиня оперы Глинки "Жизнь за царя" (12+) — А.К.), а может быть, даже Царица ночи.

— Не знаю. Мне кажется, во всех, кого мы поем, есть какая-то частичка нас самих. Не в абсолютно чистом виде, но ты в любом случае вкладываешь в героя что-то свое. Поэтому одна и та же партия у разных солистов звучит абсолютно по-разному. Так или иначе мы выражаем в музыке себя.

Конечно, бывают роли, которые поначалу кажутся неудобными и с которыми какое-то время надо уживаться. И ты пытаешься найти то, что отзовется в тебе самом. По-разному бывает. Но все, кого я пою, чуть-чуть остаются во мне.

— Алена Диянова (солистка Приморской сцены Мариинского театра — А.К.) говорила мне, что часто бывает так, что роль, которая поначалу не нравится, в конце концов, становится одной из любимых. Именно из-за того, что надо преодолеть себя. 

— Да преодолеть и, может быть, что-то открыть в себе, найти точки соприкосновения твоего характера, твоей сущности с сущностью персонажа.

"Быть профессионалом без какой-либо мишуры"

— Вот что мы еще знаем об Айгуль Хисматуллиной. Мы знаем, что она обладательница Второй премии международного конкурса имени Чайковского 2019 года. Я тут посмотрел историю этих конкурсов, ведущих свое начало с 1958 года. Впервые конкурс солистов состоялся в 1966 году. И на нем великая Мария Биешу заняла четвертое место. В 1970 году первое-второе место поделили Елена Образцова и Тамара Синявская. В 1986 году Мария Гулегина получила только третью премию. Зато в 1994 году Хибла Герзмава завоевала Гран при. А ваша учительница Альбина Шагимуратова в 2007 году стала обладательницей Первой премии и Золотой медали. Вот в какой замечательной компании вы оказались. Расскажите, пожалуйста, как вы попали на этот престижный конкурс?

—  Конкурс Чайковского — это не только один из престижнейших конкурсов, по крайней мере у нас в России, но и очень серьезное испытание. Хотелось проверить себя — кто я, как я, что я? Смогу ли я совладать с эмоциями и выступить с наименьшими потерями? Потому что в любом случае выступление — это адреналин, эмоции, другие факторы, влияющие на выступление, и какие-то потери, к сожалению, неизбежны.

В 2015 году я тоже пробовалась на конкурс. Тогда предварительные прослушивания проходили в Москве. И я не прошла отбор. А тут, находясь в Мариинке, почему бы не попробовать? У себя в родных стенах.

— То есть отбор был в Петербурге? 

— Все конкурсные прослушивания были в Петербурге. И даже в нашем театре.

— А что вы пели?

 — Естественно, Царицу ночи.  Потому что такая ария, она как пропуск, если получается петь более или менее хорошо и стабильно. Еще романс Чайковского пела. Что еще было в первом туре? Теперь не вспомню.

— Я читал, что вы пели татарскую народную песню.

— Это во втором туре. Второй тур самый сложный, потому что он самый продолжительный. Там было пять произведений. Во втором туре была Джильда, татарская песня, романс Чайковского, романс Дебюсси. И что было еще? Может, Людмила (героиня оперы Глинки "Руслан и Людмила" — А.К.)? Никак не вспомню. Уже третий тур — это был Штраус и Шамаханская царица (героиня оперы Римского-Корсакова "Золотой петушок" (12+) — А.К.).

— Когда все закончилось, какое ощущение было — радость или облегчение?

 — Очень смешанные чувства. И какое-то разочарование по поводу того, что не все получилось, как хотелось. Не все в плане исполнения было гладко и чисто. А с другой стороны счастье от того, что всё закончилось. Потому что это такой марафон, такое испытание на выносливость.

— Вы уступили только Марии Бараковой, меццо-сопрано. Она тоже из Мариинки?

— Нет, она поет в Большом театре, а тогда была артисткой Молодежной оперной программы Большого театра. Причем на момент конкурса Чайковского ей был всего 21 год. Для меня это что-то невообразимое, потому что я в 21 год еще ничего не соображала. Училась на втором курсе консерватории, а тут — первая премия на конкурсе Чайковского.

— А вы ее слышали? 

— Да. Это очень талантливая девочка.

— То есть у него большое будущее?

— Мне кажется, да.

— Она так и Элину Гаранчу за пояс заткнет.

— Кто знает, кто знает. Поживем-увидим.

— Гаранча, как мне кажется, — это такой маяк для меццо-сопрано. 

— В ней чувствуется какая-то сдержанная сила, что ли. Характер. Но без лишнего пафоса, который свойственен, к сожалению, так называемым звездам. Конечно, хочется стремиться к тому же. Просто быть профессионалом без какой-либо мишуры.

"Артистов надо любить" 

— Айгуль, в нашей беседе уже упоминалось о том, что вашим мужем является тенор Мариинского театра, номинант на "Золотую маску" Евгений Ахмедов. Он ведь в той постановке Ленского пел? 

— Да.

— А приходилось ли вам петь с ним в одном спектакле?

— Конечно. Я не считала, сколько раз мы с ним женились на сцене, потому что это была и "Царская невеста", и "Фальстаф" (12+). 

— Ну, скажем, в "Царской невесте" свадьба не состоялась.

 — Ну, почти состоялась. Мне очень комфортно быть вместе с ним на сцене, потому что я знаю, что он мне всегда поможет, если что-то пойдет не так. Мы очень хорошо чувствуем друг друга и понимаем даже по взгляду, что что-то идет не так или, наоборот, всё в порядке. И мне не надо ни о чем беспокоиться.

— А в семейной повседневности как?  

— Я считаю, что это большая удача, что мы работаем вместе и что не надо, например, объяснять, почему ты вдруг посреди дня можешь неожиданно пойти в театр, когда тебя срочно вызывают на репетицию. Потому что он знает театр изнутри, потому что сам в этом живет. И мне кажется, это только способствует нашему взаимопониманию.

—  Ну а если возникает пауза в творчестве или другой случай порадовать мужа каким-нибудь вкусным блюдом, не упускаете такую возможность? 

— Я не помню, когда у нас было столько свободного времени, чтобы посидеть, подумать и прикинуть, чем бы особенным себя порадовать. Особенно последние два сезона в театре выдались очень насыщенными. В пандемию мы сидели на паузе, но как только начали работать, стали нагонять. У нас сезон был 14 месяцев, потом — короткий отпуск. И вот этот сезон.

— Кстати, а как вы пережили пандемию?

 — Мы уехали в Сочи. Думали, ну, через недельку все нормализуется, а в итоге мы остались там на месяц. Подобрали кота на мусорке и привезли его домой.

 — И назвали его?

— Кот. 

— Просто Кот? Я вообще-то ожидал услышать какое-нибудь музыкальное имя.

— Каварадосси? Мы просто думали, что чуть-чуть его на ноги поставим и кому-нибудь пристроим, но не смогли расстаться с ним. Что мы еще делали? Вернулись в Петербург, а потом поехали в Татарстан к родственникам.

— В Татарстан — это замечательно. Я дважды бывал как журналист на сабантуях, которые устраивают в Приморье. И меня там угощали очень вкусной татарской едой.

— Чак-чак?

— Чак-чак — это необычайно вкусно. А вы умеете что-нибудь такое?

— Ну, треугольники могу приготовить.

— Тогда последний вопрос. Трудно быть женой оперного певца?

— Необычайно! Надо понимать и принимать специфику психологии исполнителя. Поддерживать, безусловно. Самое главное — это поддержка и понимание. Творческие люди, по большей части, ранимые. Нас очень легко задеть какой-то неправильной интонацией даже. Ну, вот пример из моей творческой жизни. Работаю с концертмейстером, неважно каким, и когда мы проходим какой-то музыкальный момент, звучит фраза: "Это всё, что вы можете в этой тесситуре?" У меня всё оборвалось внутри, понимаете? Другой человек, возможно, пропустит подобное мимо ушей, даже не обратит вниманя. Но для меня такое — просто не знаю что. Нас очень легко задеть, поэтому нам катастрофически важна поддержка и понимание. Нас надо любить, холить и лелеять.

— И почаще хвалить. 

— Нет, критиковать тоже иногда надо. Но прежде — всё-таки любить.

Справка. 

Айгуль Хисматуллина. Сопрано. Приглашенная солистка Мариинского театра.

Айгуль Хисматуллина родилась в городе Набережные Челны (Республика Татарстан). В 2014 году окончила Казанскую государственную консерваторию им. Н. Г. Жиганова (класс Клары Хайрутдиновой), там же прошла ассистентуру-стажировку под руководством Альбины Шагимуратовой (2014–2016).

В 2016–2017 годах — солистка Приморской сцены Мариинского театра (Владивосток).

В 2017–2021 годах — стипендиат программы Аткинс в Мариинском театре.

На петербургской Мариинской сцене дебютировала в 2018-м — в партии Соловья в одноименной опере Стравинского (12+).

В 2021 году исполнила партию Джильды ("Риголетто") в барселонском театре Лисео.

Лауреат XVI Международного конкурса им. П. И. Чайковского (Москва — Санкт-Петербург, 2019; II премия) и LVI Международного вокального конкурса им. Франсиско Виньяса (Барселона, 2019; I премия), других престижных конкурсов.

Смотрите полную версию на сайте >>>