Дальневосточные ходы Конева

В Народно-революционной армии Дальневосточной республики ("красный буфер", де-юре — самостоятельное демократическое государство, созданное большевиками в порядке политического манёвра и существовавшее в 1920-1922 гг.) Конев дорос до комиссара 2-й Верхнеудинской стрелковой дивизии. Тогда комиссары (этот, по выражению Троцкого,"коммунистический орден самураев") играли в армии важнейшую роль, занимаясь не только пропагандой, но и надзором за командирами-"военспецами".

В марте 1921 года Конева избрали на X съезд РКП(б) — делегатом от Дальневосточной республики. В столицу он ехал вместе с другим делегатом — 19-летним комиссаром 8-й Амурской стрелковой бригады, которого все звали "Саша Булыга". Это был Александр Фадеев, будущий автор "Разгрома" и "Молодой гвардии", многолетний глава Союза писателей СССР. Он вырос в Приморье, в 1919 году ушёл в красные партизаны, в Спасске-Дальнем был ранен японской пулей, впоследствии воевал в Забайкалье. "Мы… в течение почти целого месяца ехали вместе от Читы до Москвы в одном купе, ели из одного котелка… Симпатизировали друг другу, испытывали взаимное доверие. Он нравился мне своим открытым, прямым характером, дружеской простотой, располагавшей к близким и простым товарищеским отношениям", — вспоминал Конев в мемуарах "Сорок пятый". Прямо со съезда Фадеев и Конев в числе других добровольцев отправились в Петроград — подавлять Кронштадтское восстание. Конев был в артиллерии, Фадеев — в пехоте, получил ранение, полз по льду… Знаменитые строки Эдуарда Багрицкого — и о Фадееве с Коневым:

Нас водила молодость

В сабельный поход,

Нас бросала молодость

На Кронштадтский лёд…

Пути комиссаров надолго разошлись.Если Фадеева по ранению демобилизовали, то Конева отправили довоёвывать — в Приморье ещё правили бал японцы и белые. Потом он вспоминал: "Возвращаться в Приморье мне уже не хотелось: я полагал, что отвоевал своё и вправе проситься на гражданскую мирную работу. Именно это я и сказал в ЦК. Но со мной не согласились".

Конев получил высокую должность — комиссара штаба Народно-революционной армии. Летом 1921 года войска ДВР возглавил герой Перекопа Василий Блюхер. Из разношёрстных соединений, привыкших к "партизанщине", он строил регулярную армию. В феврале 1922 года народоармейцы Блюхера разбили под Волочаевкой, превращённой в укрепрайон и прозванной "дальневосточным Верденом", войска белого генерала Викторина Молчанова, заняли Хабаровск. Во Владивосток вошли 25 октября 1922 года уже с новым командующим — Иеронимом Уборевичем.

Считаные дни спустя ДВР влилась в РСФСР (по этому поводу Ленин произнёс на пленуме Моссовета 20 ноября знаменитые слова: "Владивосток далеко, но ведь это город-то нашенский"). Конева назначили комиссаром 17-го Приморского стрелкового корпуса, штаб которого располагался в Никольске-Уссурийском — нынешнем Уссурийске. Корпусом командовал герой Гражданской войны Михаил Ольшанский (впоследствии он дослужился до заместителя начальника Автобронетанкового управления РККА, в 1937 году расстрелян). Здесь Конев изучал труды по военному искусству, делал выписки — так начинался его путь из комиссаров в полководцы. Не забывал и о других, не менее важных делах. "В 1923 году, 1 мая, у Коневых родилась дочь… Вот так Ивана Конева на краю Российской земли окликнула родина", — пишет в книге "Конев. Солдатский маршал" Сергей Михеенков, имея в виду созвучие Никольского уезда и Никольска-Уссурийского.

Бросок в Монголию: "Солдаты наши совершили поистине невозможное"

В том же 1923 году Конева перевели на Украину, позже он стал комиссаром 17-й Нижегородской стрелковой дивизии. Курсы усовершенствования начсостава, новые строевые должности, Военная академия имени Фрунзе… Теперь Конев — уже не политработник, а военачальник. В 1934-1937 гг. он командовал дивизией, затем корпусом в Белорусском военном округе, куда попал благодаря своему "патрону" Уборевичу, знакомому по ДальнемуВостоку (тот с 1931 года командовал Белорусским округом, в 1937 году расстрелян по "делу Тухачевского").

Ещё в 1931 году Япония оккупировала северо-восток Китая — Маньчжурию, ставшую плацдармом для дальнейшего вторжения в Китай, Монголию, Советский Союз, 7 июля 1937 года развязала большую войну против Китая. Согласно протоколу о взаимопомощи, заключённому между Москвой и Улан-Батором в 1936 году, было решено ввести в Монголию советские войска (армия МНР насчитывала всего 17 тысяч штыков иреальной силы не представляла) — "группу усиления", вскоре ставшую 57-м особым корпусом. Помогая Монголии, СССР обеспечивал и свою безопасность: под угрозой уже оказалась Транссибирская магистраль, связывавшая Дальний Восток с центром…

Спешную переброску сил поручили комдиву Коневу. Из книги историка Ричарда Португальского "Маршал Конев. Мастер окружений": "Миссия командующего особой группой войск, состоявшей из двух стрелковых бригад, кавалерийской дивизии, трёх артиллерийских полков и отдельного танкового батальона… оказалась непростой. Разведка докладывала: японские войска изготовились к прыжку. Чтобы предупредить их внезапный удар, нужно было вывести советские войска на угрожаемые рубежи, растянувшиеся на тысячи километров по безводной гористой пустыне Гоби… Только быстрота и организованность… могли обеспечить успех".

Марш из Улан-Удэ начался 20 августа 1937 года. "Разведка…сообщала, что Квантунская армия находится… в состоянии готовности…Конев торопил войска… Важно было выиграть время. Опередить японцев, выйти к коммуникации Калган — Улан-Батор и тем самым отрезать для японцев всякую возможность для вторжения, — пишет Сергей Михеенков. — 3 сентября передовые части экспедиционного корпуса достигли города Саин-Шанда, через который проходила дорога на Улан-Батор из Калгана. К 9 сентября 1937 года Особый корпус закончил сосредоточение и занялся обустройством на новом месте".

Конев вспоминал: "Даже в годы Великой Отечественной войны у меня не было, пожалуй, таких напряжённых…суток, как те, осенью 1937 года. Солдаты наши совершили поистине невозможное. Всё происходило в пустыне, где нет ни дерева, ни травинки, где ветры валят человека с ног, где нет дорог, где в лощинах между холмами машины вязнут по самые оси, а на холмах земля порой так тверда, что лопата звенит о неё, как о камень… Когда я смотрю в музее на знаменитую суриковскую картину “Переход Суворова через Альпы”, мне представляются на ней вместо тех суворовских орлов-гренадеров… наши красноармейцы, что совершили свой славный форсированный марш по монгольскому бездорожью".

Вопросы размещения личного состава, питания, снабжения приходилось решать буквально на ходу. С советской стороны везли брёвна и доски для землянок, монгольские власти предоставили войлочные юрты. "Войска быстро приспособились к сложным условиям зимовки и находились в полной боевой готовности", — пишет Конев. В феврале 1938 года его наградили орденом Красного Знамени. Впоследствии глава Монголии маршал Чойбалсан вручит ему орден Сухэ-Батора — высшую награду республики.

Летом 1938 года Конев вернулся в Москву. Сталин спрашивал его об обычаях монголов и организации быта комсостава. "Я… подчеркнул, что командиры находятся целый год в Монголии без семей (жилья нет, привезти семьи некуда), что эту проблему надо решать… а в связи с этим позаботиться о школах, обслуживании и т. д., и добавил, что можно было бы привлечь членов семей к выполнению целого ряда бытовых дел, скажем, к работе военторга, но пока всё очень трудно — никого не найдёшь. Многое делаем сами… Привёл пример, что я, будучи командиром корпуса, сам себе стираю бельё, мою полы и выполняю другую домашнюю работу", — вспоминал Конев. Он предложил создать в гарнизонах банно-прачечные отряды, привлечь женщин в систему бытового обслуживания, военторг, столовые. Сталин дал "добро", быт бойцов "монгольского" корпуса стал налаживаться.

После Конева корпус возглавил Николай Фекленко. В мае 1939 года нападением японцев на монгольскую заставу началась "необъявленная война на Халхин-Голе" (в японской историографии — "Номонханский инцидент"). Поначалу корпус терпел неудачи. Для изучения их причин в Монголию послали комдива Георгия Жукова — заместителя командующего Белорусским военным округом по кавалерии. Вскоре Фекленко сняли с должности за потерю управления и незнание обстановки, его место занял Жуков. Под его командованием 57-й корпус наголову разбил японцев. Именно здесь, на Халхин-Голе, взошла маршальская звезда Жукова — уже в 1939 году ему присвоили звание Героя Советского Союза, в 1940 году он стал генералом армии, в начале 1941-го возглавил Генеральный штаб. Интересно, что своя дальневосточная история была и у Константина Рокоссовского, вошедшего вместе с Жуковым и Коневым в число первых маршалов Победы. В 1920-1921 гг. он во главе кавалерийского полка сражался в Забайкалье с Азиатской конной дивизией барона Унгерна. В 1923—1924 гг. бился здесь же с белоэмигрантскими отрядами, вторгшимися из Маньчжурии. В 1929 году Рокоссовский — опять же в Забайкалье — командовал кавалерийской бригадой, отличился в конфликте на Китайско-Восточной железной дороге.

Командарм в Хабаровске: "Всё время был в состоянии боевого напряжения"

Осенью 1938 года комкор Конев вновь попал на хорошо ему знакомый Дальний Восток. Он возглавил 2-ю Отдельную Краснознамённую Дальневосточную армию. Только что, в июле-августе 1938 года, прошли бои на юге Приморья — у озера Хасан. Вторжение японцев со стороны Маньчжоу-го (марионеточного государства, созданного ими на северо-востоке Китая) отражал уже легендарный к тому времени маршал Блюхер, командовавший Краснознамённым Дальневосточным фронтом. В 1929 году он блестяще провёл специальную военную операцию в Китае, восстановив контроль СССР над КВЖД, но теперь его навыки уже не отвечали требованиям дня. Маршал был не в форме, много пил, допустил ошибки, повлёкшие большие жертвы. Хотя японцев в итоге отбросили, а линию границы восстановили, Блюхер был снят с должности, арестован и уже в ноябре 1938 года умер в тюрьме.

Было ясно: обороноспособность Дальнего Востока нужно срочно усиливать. В секретном приказе наркома обороны Ворошилова от 4 сентября 1938 года говорилось о "недопустимо низком уровне" подготовки войск, плохом снабжении, расхлябанности, неорганизованности. Главным виновником назвали Блюхера, который "систематически… прикрывал свою заведомо плохую работу и бездеятельность донесениями об успехах", причём за его спиной "умело скрывались" враги народа. Действия маршала на Хасане расценили как "сознательное пораженчество" и "самоустранение". Дальневосточный фронт было решено расформировать, создав вместо него две отдельные армии с непосредственным подчинением наркому обороны (одновременно разделили и Дальневосточный край — на Приморский и Хабаровский). Штаб 1-й армии размещался в Ворошилове (Уссурийске), штаб 2-й, которую возглавил Конев — в Хабаровске. Он оказался на том самом месте, которое ещё недавно занимал Блюхер.

Части армии располагались на обширной территории — от Амура до Чукотки. Многие гарнизоны, вспоминал Конев, были в запущенном состоянии, боеготовность оставляла желать лучшего. Чтобы прикрыть гигантские бреши в обороне гигантского края, Конев спешно перебросил на Камчатку 101-ю стрелковую дивизию комбрига Авксентия Городнянского (в 1942 году его армия попадёт в окружение под Харьковом, генерал Городнянский погибнет), на север Сахалина — 79-ю дивизию комбрига Ивана Макаренко. Больше всего тревог вызывала граница с Маньчжоу-го, проходившая по Амуру. Ожидалась война с Японией, на границе то и дело происходили провокации. "Японцы пытались захватить острова или проливы, даже делали попытки высадить небольшие десанты, чаще всего в протоке Казакевича (Казакевичева протока на Амуре рядом с Хабаровском. — Ред.)… Конец 1938-го и весь 1939 год я всё время был в состоянии боевого напряжения. За все годы службы, сначала в Монголии, а затем на Дальнем Востоке, у меня… не было ни одного выходного дня. Я не ездил в отпуск… даже не возникал вопрос о том, что я могу поехать отдохнуть", — вспоминал Конев. За эти полтора года он лишь дважды отлучался с Дальнего Востока — в Москву, по вызову наркома обороны. Участвовал в работе XVIII съезда ВКП(б) от Хабаровской парторганизации, был избран в ЦК.

Вскоре было решено вновь собрать обе дальневосточные армии под единое командование. Вновь образованный Дальневосточный фронт возглавил генерал Григорий Штерн — бывший блюхеровский начальник штаба, участник боёв на Хасане и Халхин-Голе, Советско-финской войны. Конева, получившего звание генерал-лейтенанта, летом 1940 года отправили командовать войсками Забайкальского военного округа. Несколько позже, вначале 1941 года, он возглавил Северо-Кавказский округ.

А дальше была война, где генералу Коневу снова пришлось учиться. На Дальнем Востоке он осваивал управление крупными соединениями в условиях хотя и непростых, но всё-таки мирных. Теперь ему пришлось оттачивать полководческое мастерство в тяжелейших условиях отступлений, "котлов", поражений. Конев знал неудачи — так, в феврале 1943 года его сняли с поста командующего Западным фронтом "как не справившегося с задачами". Служба и жизнь, тем не менее, продолжались. В гости к Коневу — в штаб и на передовую — приезжали ставшие военкорами писатели: Михаил Шолохов, Евгений Петров, товарищ по дальневосточной юности Александр Фадеев. На Великой Отечественной Конев, ещё до войны расставшийся с супругой, женится снова — на санитарке Антонине Васильевой… А в итоге станет одним из самых прославленных сталинских маршалов.

Его звезда взошла на Курской дуге, где генерал командовал Степным фронтом, позже переименованным во 2-й Украинский. Войска Конева (в составе которых был и дед автора этого текста — забайкалец, танкист Михаил Заяшников) освободили Белгород, Харьков, Полтаву, Кременчуг, форсировали Днепр. В Корсунь-Шевченковской операции генералы Ватутин и Конев окружили и разгромили крупную вражескую группировку. В марте 1944 года войска уже маршала Конева первыми перешли государственную границу СССР, вступив в Румынию. С мая 1944-го до конца войны Конев командовал 1-м Украинским фронтом. Именно его бойцы освободили узников Освенцима, захватили Сандомирский плацдарм и спасли в Дрездене "Сикстинскую Мадонну" Рафаэля для человечества.

Маршал Конев. Фото: Из открытых источников

Марка с изображением И. С. Конева. Фото: Из открытых источников

Смотрите полную версию на сайте >>>