25 мая 2023. Середина июня — время старта лососевой путины в Сахалинской области, которая многие годы была чуть ли не главным поставщиком красной рыбы и икры в Приморье. Редакция ИА SakhalinMedia побеседовала о прогнозах, проблемах и перспективах промысла тихоокеанских лососей в островном регионе с президентом Ассоциации рыбопромышленных предприятий Сахалинской области (АРСО), депутатом Сахалинской областной Думы Максимом Козловым.
— Максим Георгиевич, какая нас ждет "красная" путина? Все-таки последние годы прогнозы — и результаты — были, мягко скажем, далеки от рекордных.
— Лососевая путина у нас организуется на основе стратегии, которая утверждается ежегодно для каждого дальневосточного региона. Мы нашу стратегию обсуждали на Сахалинском рыбохозяйственном совете, и в апреле во Владивостоке был проведен Дальневосточный научно-промысловый совет и все региональные стратегии утверждены.
Согласно стратегии, на сегодняшний день на Сахалине рекомендовано к вылову 78 тысяч тонн лосевых, из них 34 тысячи тонн горбуши и 41 тысяча — кеты.
Хочу обратить внимание, что у нас уже который год кета практически превалирует над горбушей. На регион приходит не так много горбуши, как нам хотелось бы, ведь горбуша — это, конечно, основной традиционный объект промысла для наших рыбаков. Но мы наблюдаем существенное снижение. По всей видимости, по юго-западу Сахалина у нас остаются закрытые для промысла горбуши районы. У нас залив Терпения не рекомендован к открытию промысла — это тоже уже несколько лет продолжается — в связи со слабым заполнением нерестилищ реки Поронай.
По юго-востоку Сахалина у нас планируется открытие промысла только у тех рек, которые будут заполнены не менее чем на 50%. К слову, мы как рыбацкое сообщество сами подняли и согласовали вопрос о сокращении длины центрального крыла неводов по юго-востоку Сахалина до 1 км, тем самым, как вы понимаете, уменьшая нагрузку на популяцию горбуши — чтобы она могла максимально подойти к рекам и заполнить нерестилища. Рыбаки относятся к этим ограничениям с пониманием, потому что промысловый ресурс нужно сохранять, ресурс нужно, конечно, приумножать.
Северо-восток у нас традиционно стабильно дает уловы, поэтому там — практически без ограничений. На Курильских островах у нас рекомендовано к вылову 11 тысяч тонн горбуши и 13 тысяч тонн кеты. На востоке Сахалина — 18 тысяч тонн горбуши и 24 тысячи тонн кеты.
— То есть стратегия — стратегией, но реальная ситуация может меняться?
— Нужно, конечно, организацию регулирования промысла вести по оперативным наблюдениям за подходами тихоокеанских лососей. Очень важны у нас работа комиссии по регулированию промысла анадромных видов рыб и те рекомендации, которые отраслевая наука дает по организации промысла. Как показывает практика прошлого года, мы практически каждый день собирались на комиссии, даже в выходные дни, когда того требовала обстановка.
Нужно достаточное количество наблюдателей — следить за заполнением рек, за интенсивностью хода рыбы — чтобы принимать соответствующие оперативные решения. Надеемся, что и в этом году оперативно сработаем.
— Напомните, пожалуйста, сколько человек в области бывает занято "на красной рыбе".
— В целом у нас по отрасли числится почти 8 тысяч человек — это постоянно работающих. В период хода тихоокеанских лососей количество занятых доходит до 12 тысяч — с учетом прогнозных величин подходов рыбы.
Полагаем, что в этом году привлечение дополнительных трудовых ресурсов будет сдержанным, надеяться на так называемую "большую рыбу", наверное, не стоит. Наберем дополнительно где-то 2-2,5 тысячи человек.
— А что с инвестактивностью у тех компаний, которые занимаются лососевым промыслом?
— Я не зря говорил о том, что у нас кета начинает преобладать в объемах над горбушей. При этом 95% кеты на Сахалине — это кета, выращенная искусственно на лососевых заводах. Их сегодня на Сахалине — практически 70, наш регион — лидер в Российской Федерации по количеству такого рода комплексов.
Так что основные инвестиции у нас идут именно в строительство этих заводов. Но мы понимаем, что не каждый водоем предназначен для строительства лососевого завода, поэтому очень сдержанно относимся к расширению такой практики. Мы совместно с наукой полагаем, что нужно крайне осторожно с экологической точки зрения подходить к вопросам строительства заводов на конкретных реках.
— Инвестиции в рыбопереработку тоже ведутся?
— Каких-то больших мощностей по переработке лосося на Сахалине за последнее время не появилось. Это экономически объяснимо. Ведь в 2010-х годах Сахалин ловил лосося даже больше, чем Камчатка, и вложения в переработку были обеспечены сырьем. Камчатка, кстати, традиционно в этом году добудет много, больше 300 тысяч тонн рекомендовано к вылову. И там действительно сейчас активно строятся большие перерабатывающие заводы.
У нас же количество заводов, способных переработать рыбу, на сегодня, так сказать, больше, чем приходит самой рыбы.
Основное количество таких мощностей раньше было сконцентрировано в заливе Анива. Но вот в прошлом году открыли промысел в заливе Анива только участками, около тех рек, куда пришла рыба. А в основном промысел в заливе был закрыт. В этом году также открытие там промысла стоит под большим вопросом.
— Если позволите, поговорим об "оборотной стороне" лососевой путины на Сахалине и Курилах. Из года в год на всех уровнях говорят о браконьерстве. Что-то с этим меняется?
— Конечно, говорить, что государственные органы якобы "ничего с этим не делают", — нельзя. Работает территориальное управление Росрыболовства, работаю пограничники. Мы, например, ранее очень часто говорили о том, что в период массового хода кеты целые браконьерские бригады выходят в море на специализированных лодках и дорогостоящими орудиями лова вылавливают эту кету. Особенно это было видно в Поронайском районе, в Долинском районе. И в последние годы пограничная служба очень существенно "подломила" эту историю незаконного дрифтерного промысла кеты.
Предприятия из нашей Ассоциации выделяют для борьбы с браконьерством внештатных общественных инспекторов. И мы понимаем, что сегодня самыми защищенными и, соответственно, самыми рыбными реками являются именно те, где стоят лососевые заводы. Также очень многое зависит и от правильности регулирования промысла, которое осуществляется через рыбоучетные заграждения. Да, население Сахалина их использование, так скажем, не очень сильно любит. Но на самом деле это — действенное орудие регулирования промысла.
Понятно также, что сил территориального управления Росрыболовства не хватает на борьбу с браконьерством. И мы всегда обращаем внимание на то, что уровень заработной платы для сотрудников рыбоохраны низок, а работа, которую они делают, достаточно сложная: работать нужно круглосуточно, и сопряжена эта деятельность с определенными опасностями. Мы уверены, что бороться с браконьерством должны высокооплачиваемые специалисты в этой области.
Относительно недавно пришел новый руководитель Сахалино-Курильского управления Федерального агентства по рыболовству (Дмитрий Филоненко — ред.), и мы очень надеемся, что ему удастся дополнительно привлечь силы сторонних территориальных управлений Росрыболовства. К нам ведь традиционно из других терруправлений в период массового хода тихоокеанских лососей командируются сотрудники для оказания содействия в рыбоохране. Надеемся, в этом году эта история продолжится.
Мы же со стороны предприятий в период путины более 200 человек задействуем как внештатных инспекторов рыбоохраны. Однако надо понимать, что охватить рыбоохраной все водоемы Сахалинской области — технически невозможно.
65 тысяч нерестовых рек на Сахалине — и просто сколько нужно людей, чтобы хотя бы просто заехать на каждую речку и посмотреть, что там творится? Тем не менее, надеемся, что ситуация будет меняться к лучшему.
— Какие изменения сегодня с географией поставок сахалинской "красной" рыбы? Например, в связи с геополитической ситуацией?
— Горбуша — это традиционно внутрироссийская рыба, это действительно массовая рыба, такая же, как минтай, сельдь. Так что в большей степени поставки горбуши идут на территорию Российской Федерации.
Икра — традиционно тоже внутренний продукт. И, конечно, всегда в период путины или перед Новым годом поднимается вопрос по стоимости икры. И я могу здесь ответственно сказать, что даже в самые "нерыбные" годы отпускная стоимость икры не превышала у наших рыбопромышленников 4,5 тысячи рублей за кг. Понятно также, что в рознице цены могут быть и больше.
Кета. Кета является еще и экспортной позицией. Понятно, что в период введения санкций в отношении Российской Федерации рынки, безусловно, ужались.
Но российская рыба — продукт всегда востребованный, поэтому ищем дополнительные рынки сбыта, надеемся, в этом году все будет реализовано. И нашему населению, в том числе, рыба достанется.
Хочу сказать, кстати, отдельно по поводу поставок на внутренний рынок. Наши предприятия очень активно работают в направлении "Доступной рыбы". В каждом муниципальном районе, где идет рыбалка, совместно с муниципальными властями, совместно с Министерством по рыболовству Сахалинской области всегда стараемся нашему населению дать свежую рыбу по доступным ценам, практически по себестоимости. Кое-где в районах у нас раздают рыбу даже бесплатно — в Долинском районе, в Макаровском, в Смирныховском. Север Курил у нас также всегда поставляет рыбу бесплатно.
Конечно, всегда возникает вопрос — почему это происходит не круглый год. Но все-таки держать запасы рыба на складах и зимой реализовывать — это, конечно, не совсем работа рыбака. Тем не менее, программа работает. Она идет при поддержке губернатора Сахалинской области, есть специальная интерактивная карта, которая показывает, где сегодня реализуется "Доступная рыба" в каждом муниципальном районе.
— А как вы можете оценить потенциал Северного морского пути для поставок тихоокеанского лосося в западную часть России?
— Северный морской путь — это большие суда, которые перевозят десятки тысяч тонн рыбы за раз. И для того, чтобы загрузить такой пароход, нужны соответствующие объемы. Поэтому сегодня флагманский поставщик рыбопродукции по Северному морскому пути — это Камчатка, которая, напомню, добывает 300 тысяч тонн за сезон. И я знаю, что камчатские коллеги уже наладили постоянные поставки в центральную часть Российской Федерации через Севморпуть.
— Добытчиков лосося всего Дальнего Востока сегодня очень беспокоит новый порядок предоставления в аренду рыболовных участков. Разрабатывается соответствующий законопроект, ваша Ассоциация как-то в этом процессе участвует?
— Мы очень активно это обсуждаем с руководством Росрыболовства, которое сейчас готовит изменения законодательства в этой сфере. На сегодняшний день проект федерального закона разработан. По всей видимости, предполагается, что будет возможность переоформления договора аренды участка без конкурсных аукционных процедур для "добросовестных пользователей". Что касается критериев для определения таких пользователей... По всей видимости, под "добросовестными пользователями" понимаются те хозсубъекты, которые занимаются рыбопереработкой, участвуют в социальных программах — в таких проектах, например, как "Доступная рыба" — и в целом не просто ловят рыбу и ее продают, а, в том числе, и для региона делают какие-то значимые вещи. Но точно, какие критерии добросовестности будут включены в нормативную базу, пока неизвестно, это будет закреплено в некоем подзаконном акте.
Еще одним существенным новшеством может стать не просто возможность переоформления договора аренды такого участка, а и включение в договор некой инвестиционной обязанности, которую надо будет реализовать в период действия нынешнего договора аренды. Какие это будут "обязанности"? Это будет, безусловно, связано с социальными программами, однако здесь предстоит еще отдельное обсуждение.
По итогу, в каждом "рыбном" субъекте будет создана комиссия, которая и будет оценивать и добросовестность, и текущие инвестобязательства для пользователей, которые заключают договор на следующий период. Как говорят в Росрыболовстве, предполагается, что такая работа должна быть проведена за 2024 год.
У нас, кстати, в связи с этим в Сахалинской области есть еще одна проблема. Это — формирование перечня рыболовных участков. На сегодняшний день такого перечня в регионе нет. Коллизия здесь в том, что у нас исторически практически все рыболовные участки имеют смежные границы, а согласно действующему законодательству, таких смежных границ быть не должно, рыболовные участки не должны примыкать друг к другу.
Поэтому у нас две большие задачи для отраслевого сообщества. Первая — добиться изменения законодательства, которое бы позволило нам сформировать перечень рыболовных участков. И второе — провести работу по определению критериев добросовестности и критериев инвестиционных проектов, которые те рыбопромышленники, которые собираются продлить арендные договоры без торгов, обязаны будут выполнить до окончания срока действующих договоров. У нас, напомню, большая часть договоров заканчивается в 2028 году, поэтому этот год и будет, так сказать, "моментом истины" в этих вопросах.
— Если отойти от промысла лососей, то другой важной темой для бизнеса Дальнего Востока сегодня является тема беспрецедентного роста ставок сборов за добычу гидробионтов, по некоторым видам — в 1600 раз. Сахалин как смотрит на ситуацию?
— В целом нашей Ассоциации понятно, почему и по каким принципам ставки сборов были повышены по многим промысловым объектам. Ликвидные, высокомаржинальные объекты — в первую очередь крабы, креветки — ставки подняли в разы, и относительно немного подняли на минтай — как самую массовую на Дальнем Востоке рыбу. С такими объектами пока вопросов нет. Сейчас уже и на лосось посмотрим, как увеличение ставок скажется на бизнесе, ведь это будет первая лососевая путина по новым ставкам сбора.
Но есть ряд объектов, которые не являются массовыми. Их еще называют "зарывашки", это, например, ракушка спизула. Этот промысловый объект в нашем регионе, что называется, "неодуемый", то есть в отношении него общий допустимый улов не устанавливается. Такими объектами — спизула, корбикула — занимается прибрежный промысел. Объемы там крайне небольшие, ракушки поставляются на рынки небольшими партиями, в рестораны, например, они идут.
И вот здесь мы видим, что подход в определении ставки сбора для них был выбран, скажем так, неправильный. И просто нерентабельно стало добывать эти объекты на сегодняшний день. То есть ставка сбора стала так высока, что она не покроется отпускной стоимостью продукта на рынке.
И мы понимаем, что выходит обратное желаемому изначально: вместо того, чтобы платить дополнительные сборы в бюджет Российской Федерации, люди просто откажутся от промысла этого объекта, и его будут добывать браконьеры — безо всяких сборов, конечно.
Проведен ряд совещаний по этому вопросу. Приморский край, в том числе, обратил внимание на эту проблематику, потому что там больше добывают этого ресурса, для них это еще более сложная история. Надеемся, что все-таки законодатель поправит эту ситуацию с точки зрения разумности.
— Получается, что мы коснулись еще одной важной для рыбацкого сообщества темы — "вымывания" из отечественного рыболовства малого и среднего бизнеса. По вашей оценке, консолидация промысла в руках немногих крупных игроков — это неизбежно? Или все-таки стоит сохранить какую-то долю МСП?
— Тема, действительно, болезненная. Тем более что сейчас как раз разворачивается второй этап инвестиционных квот.
Я считаю, что наша Ассоциация — очень активная в этом вопросе. Я как руководитель объединения лично принимал участие во всех обсуждениях на площадке Государственной Думы, выступал на парламентских слушаниях, когда обсуждали проект закона о втором этапе инвестиционных квот. И на всех стадиях и этапах нам — в том числе и парламентарии Государственной Думы, и сенаторы, и Росрыболовство — говорили о том, что малые и средние предприятия безусловно нужно сохранить.
Но, к сожалению, по итогу мы видим, что принятый закон, по сути, не учитывает интересы малых и средних предприятий. Говорится о том, например, что всего 2% квот останется у тех пользователей, которые добывают того же краба. Для Сахалина, к слову, очень болезненная история — промысел равношипого краба Восточно-Сахалинской подзоны. У нас там работает всего четыре предприятия с небольшими объемами ресурса, все эти предприятия состоят в реестре МСП. И мы понимаем, что если у них заберут этот ресурс, то его объединят в один лот, который будет очень дорогим, неподъемным для нынешних пользователей. В итоге мы просто потеряем четыре работающих предприятия малого бизнеса.
Тем не менее, благодаря работе нашей Ассоциации — и поддержке коллег из других дальневосточных рыбацких объединений — нам все-таки удалось отстоять от изъятия такие объекты как гребешок, трубач, трепанг и морские ежи.
Четыре объекта, 90% объемов которых добываются на Курильских островах, и на которых работают 45 предприятий. Это — именно что привязанность бизнеса к нашим островам, к нашему региону, к нашим жителям.
Мы посчитали, что из всех тех объемов, которые у нас добываются на Курилах 45-ю предприятиями, будет сформировано максимум 4-5 лотов. То есть у нас осталось бы пять пользователей из 45-ти. И это точно были бы не сахалинские предприятия, а какие-нибудь как раз из тех, которые укрупнили бизнес. Были очень жесткие дебаты по этому вопросу, но нам, к счастью, удалось отстоять — и наши предприятия, и рабочие места, и налоги.
Поэтому для Сахалина, я считаю, мы сделали огромную работу. И мы надеемся, что люди понимают, каких трудов стоила такая история. И расслабляться здесь — нельзя, ведь могут опять поставить вопрос через какое-то время о том, чтобы все-таки вынести эти объекты на аукционы.
Что ж, будем и дальше отстаивать интересы наших предприятий. Спасибо правительству Сахалинской области, лично губернатору в этом вопросе — поддержка была однозначная. Сахалинская областная Дума вышла с письмами и с поддержкой. То есть это была общая консолидированная позиция всех региональных органов власти — и исполнительных, и законодательных — по отстаиванию интересов наших рыбаков.
— По факту получается, что Ассоциация рыбопромышленных предприятий Сахалинской области, что называется, имеет вес?
— Я уверен, что мы можем гордиться нашей сахалинской рыбацкой ассоциацией. Она после ВАРПЭ (Всероссийская ассоциация рыбопромышленников — ред.) — вторая по количеству предприятий-участников. У нас их, напомню, — уже более 70-ти, и есть заявки на вступление от нескольких новых предприятий. Более того, в нашу Ассоциацию просятся и рыбаки из других регионов, но мы организовывались по территориальному принципу, поэтому принимаем только предприятия нашего региона.
На сегодняшний день в наших рядах — такие крупнейшие предприятия Сахалина, как "Гидрострой", "Курильский рыбак", "Южно-Курильский рыбокомбинат", "Далькреветка", "Рыбак", "Тунайча". С нами и северо-курильские предприятия — "Алаид" и "Гранис", с нами и северные предприятия. То есть практически 90% рыбопромышленных предприятий Сахалина входят в состав нашей Ассоциации, и 95% вылова всего Сахалина осуществляется именно нашими участниками.
Могу также уверенно сказать, что мы наладили хорошее взаимодействие с правительством Сахалинской области. Нас, безусловно, слышат и на территории, и в Москве. Мы — участники практически всех площадок — и политических, и экономических — которые проходят на территории и Сахалина, и на уровне Российской Федерации, и где затрагиваются права и интересы наших рыбаков.
Наша Ассоциация, кстати, на сахалинском рыбохозяйственном совете избрана представителем всех рыбаков Сахалине. И мы подписали трехстороннее соглашение вместе с правительством Сахалинской области и профсоюзами, которое нужно для соблюдения трудовых прав работников рыбного хозяйства региона. Так что мы представляем не только предприятий, но и конкретно рыбаков.
— С региональным и федеральным уровнем — понятно. А как у вас выстроены отношения с другими дальневосточными отраслевыми объединениями?
— На Дальнем Востоке сформирован Координационный совет рыбохозяйственных ассоциаций, куда входят представители от каждого субъекта — и от Приморья, и от Камчатки и т.д. Этот Координационный совет также себя очень хорошо зарекомендовал в отстаивании интересов наших рыбаков. Поэтому взаимодействие — есть, понимание — есть.
Координационный совет — это очень важная площадка. "Рыбное" законодательство Российской Федерации, конечно, едино для всех, но ведь и специфика каждого региона в любом случае присутствует. И мы, обмениваясь мнениями на площадке Совета, всегда можем понимать, какие вопросы и проблемы имеют место на территории другого субъекта Дальнего Востока. И часто бывает, что проблемы, возникшие на территории одного из субъектов, мы успеваем или купировать, или сделать так, чтобы эти проблемы не пришли и к нам. Очень эффективная площадка и очень эффективное взаимодействие, я уверен.