Неожиданный Рахманинов. Приморская Мариинка продолжила историю, начатую в 1916 году

19 сентября 2023. Приморская сцена Мариинского театра продолжает радовать и удивлять. Не так давно в Большом зале Приморской Мариинки прошел концерт, который продолжил серию "Рахманинов — 150" (6+), посвященную юбилею выдающегося русского композитора Сергея Васильевича Рахманинова.В первом отделении концерта впервые в России позвучал 38-й опус (цикл из шести романсов на стихи поэтом Серебряного века, 6+) в сопровождении оркестра. Оркестровку, по просьбе исполнительницы — Народной артистки Татарстана и Заслуженной артистки Российской Федерации Альбины Шагимуратовой — сделал главный дирижер Приморской сцены Мариинского театра Павел Смелков.

Во втором отделении в концертном исполнении прозвучала одна из трех одноактовых опер, написанных Рахманиновым, — "Франческа да Рамини" (6+), которая исполняется довольно редко в России, не говоря уже об остальном мире (оригинальный язык оперы — русский).

Остаться в стороне от такого двойного подарка меломану было невозможно. И обозреватель ИА PrimaMedia Александр Куликов, надев театральные джинсы лазоревого цвета, отправился на встречу с прекрасным в столь любезную его сердцу Приморскую Мариинку.  

Альбина и Маэстро 

Всемирно известная лирико-колоратурное сопрано Альбина Шагимуратова, солистка Мариинской оперы начиная с 2018 года, уже приезжала во Владивосток. Было это в 2021 году, и тогда она порадовала местного зрителя исполнением партии Виолетты в опере Верди "Травиата" (12+).

Наверняка многие из тех, кто присутствовал тогда в зале, поспешили на новую встречу с певицей. Тем более что маэстро Смелков продолжил традицию представлять Рахманинова как разнопланового композитора. Ранее с большим успехом на сцене Приморской Мариинке прозвучала симфоническая поэма "Колокола" (12+) для смешанного хора и трех солистов (сопрано, тенора и баритона), написанная композиторам на знаменитое ономатопоэтическое стихотворение Эдгара По в вольном переводе Константина Бальмонта. Позже состоялась программа, в первом отделении которой исполнялись ранние сочинения композитора: "Прелюдия", "Восточный танец", "Романс" и "Венгерский танец" в оркестровке Павла Смелкова, а также симфоническая поэма "Цыганское каприччио", а во втором — в полноценной сценической версии (то есть с декорациями и танцами) самая первая опера Рахманинова — "Алеко" (12+) на сюжет пушкинской поэмы "Цыганы" (12+).

И вот теперь — 38-й опус плюс самые известные романсы Рахманинова ("Не пой, красавица, при мне" (12+), "Весенние воды" (12+) и др.), оркестрованные Павлом Смелковым, и "Франческа да Рамини".

Как рассказала Альбина Шагимуратова в небольшом ролике, размещенном ВКонтакте Приморской Мариинки, идея оркестровки 38-го опуса принадлежала ей. А предложила она это сделать маэстро Смелкову потому, что он славится в музыкальном мире как мастер перекладывать фортепианные сочинения в произведения для оркестра.

— Сергей Васильевич Рахманинов для всех (я думаю, не только для меня) является, пожалуй, самым близким, самым любимым композитором, — сказала Альбина Шагимуратова.

Интересно, что партия Франчески появилась в репертуаре прославленной певицы только в этом году. Прежде всего Альбина Шагимуратова стала известна музыкальному миру как неподражаемая Царица ночи в опере Моцарта "Волшебная флейта" (6+), партию которой она с триумфом исполнила на Зальцбургском фестивале в спектакле, где за дирижерским пультом стоял знаменитый маэстро Риккардо Мути. Произошло это в 2008 году, а за год до этого певица ярко победила на Международном конкурсе имени П.И. Чайковского (12+), получив Первую премию и Золотую медаль.

Потом были выступления на лучших оперных площадках мира — LaScala (Милан), Metropolitan Opera (Нью-Йорк), "Oпера Лос-Анджелеса", "Oпера Сан-Франциско", "Чикагская Лирическая опера", Королевская опера Covent Garden (Лондон), Венская Государственная опера, "Хьюстонская Grand Opera", "Немецкая Опера" (Берлин), Глайндборнский оперный фестиваль в Англии и т.д.

Альбина Шагимуратова сотрудничала с такими известными дирижерами, как Джеймс Конлон, Зубин Мета, Патрик Саммерс, Рафаэль Фрюбек де Бургос, Петер Шнайдер, Адам Фишер, Владимир Юровский, Антонино Фольяни, Робин Тиччиати, Валерий Гергиев, Владимир Спиваков.

В репертуаре оперной дивы такие знаковые партии, как Людмила ("Руслан и Людмила" (6+) Глинки), Джильда ("Риголетто" (12+) Верди), Виолетта Валери ("Травиата" (12+) Верди) и Лючия ("Лючия ди Ламмермур" (12+), Доницетти), можно сказать, ее коронная партия. И самая любимая.

Именно за Лючию в 2012 году она получила Российскую национальную театральную премию "Золотая Маска" (спектакль Татарского академического государственного театра оперы и балета имени Мусы Джалиля). С "Лючии ди Ламмермур" в 2015 году началось сотрудничество певицы с Мариинским театром, где в феврале этого года она вроде бы распрощалась со своей любимой Лючией, спев партию в двух последних спектаклях. Но вот на горизонте возник владивостокский ангажемент, и певица не устояла перед соблазном еще раз спеть Лючию — для дальневосточников. Спектакль состоялся 15 сентября к радости многочисленных владивостокских поклонников Шагимуратовой.

Но вернемся к Рахманинову. Прежде всего, к 38-му опусу, с которым связана очень интересная и красивая, почти романтическая история, много объясняющая в творчестве композитора.  

Мастер и Мариэтта

В 1955 году известная советская писательница и публицистка Мариэтта Шагинян опубликовала очерк "Воспоминания о С.В. Рахманинове" (12+) о своей дружбе с композитором, которая продолжалась с февраля 1912 года (в марте Шагинян исполнилось 24 года) по июнь 1917 года.

Надо сказать, что по тем временам Мариэтта Шагинян, дочь приват-доцента кафедры диагностики внутренних болезней Императорского Московского университета Сергея (Саркиса) Давыдовича Шагиняна, получила полноценное образование: сначала училась дома, затем в частном пансионе при гимназии Ржевской (где "пансионерок" очень серьезно учили музыке). В 1902—1903 годах училась в Екатерининской женской гимназии в Нахичевани-на-Дону.

В 1906—1915 годах она сотрудничала с московскими печатными изданиями, писала стихи. В 1912 году окончила историко-философский факультет Высших женских курсов В. И. Герье. В том же году побывала в Санкт-Петербурге, где познакомилась и сблизилась с Зинаидой Гиппиус, поэтессой, писательницей и идеологом русского символизма, и ее мужем, также поэтом и писателем-символистом, Дмитрием Мережковским.  

В 1912—1914 Шагинян изучала философию в Гейдельбергском университете. В 1915—1919 годах вела активную журналистскую деятельность — была корреспондентом газет "Приазовский край", "Черноморское побережье", "Трудовая речь", "Ремесленный голос", "Кавказское слово", "Баку".

Рахманинова-пианиста она слышала еще в детстве.

"Получив в школе знание музыкального языка и умение постигать логику его развития, воспитав свой слух и музыкальный вкус, мы просто уже не могли обходиться без музыки, следили за концертами, за новинками, старались не пропустить ни одного крупного заезжего исполнителя, хорошо понимали и горячо обсуждали особенности и характер исполнения разных пианистов и дирижёров, спорили о направлениях в музыке… Когда же кончилась студенческая пора и наступила зрелость, музыка из "обязательного предмета" в школе, "потребности" в студенческие годы превратилась для нас в проблему культуры, которую мы обсуждали философски уже не в отдельных её проявлениях (тот или иной композитор, то или иное исполнение), а в самом её существе, в связи с её эпохой, с миросозерцанием, с основными вопросами жизни и смерти… Вот такой широкий, общефилософский подход к музыке как к явлению всей культуры в целом определил и отношение молодежи десятых годов нашего века (то есть 1910-х годов — А.К.) к Сергею Васильевичу Рахманинову", —  вспоминала Мариэтта Шагинян (цитируется здесь и далее по сайту "Сенар").

О Рахманинове в те годы часто можно было слышать, что он, конечно, гениальный исполнитель, но как композитор — эклектик. И, это, разумеется, доходило до самого Рахманинова.

"Рахманинов находился в те годы в зените своей славы. Концерты его каждый раз сопровождались потрясающими овациями, многие "рахманисты" ездили за ним из города в город, чтобы присутствовать на этих концертах. Публика часто до глубокой ночи сторожила его у подъезда, не давая ему выйти, а из большой черной наемной кареты, увозившей обычно Рахманинова домой, администратору приходилось иной раз "вытаскивать" забившихся в нее фанатичных поклонниц. Казалось бы, именно Рахманинову, из трех крупнейших композиторов тех лет, выпало наибольшее счастье, наибольшее народное признание. А между тем с самим Сергеем Васильевичем творилось что-то странное. Как раз в те годы полного внешнего успеха и благополучия он был тяжело раним отношением к себе некоторой части профессиональных кругов, сомневался в собственном творческом даре, болел тем состоянием души, которое англичане зовут "inferioritycomplex" (комплексом неполноценности). Он один как будто стоял "вне направления", не говорил "нового слова", писал, как "эпигон", — продолжала свой рассказа Шагинян.  

Началось это с провала Первой симфонии, премьера которой состоялась 15 марта 1897 года в Санкт-Петербурге (дирижировал Александр Глазунов). Критики обвиняли Рахманинова в эклектизме. Известный музыковед и музыкальный критик Александр Оссовский объяснял неудачу необдуманностью и недоработанностью исполнения и тем, что Рахманинов и Глазунов были очень разными по мировоззрению, складу психики, эстетическим и художественным принципам и принадлежали разным школам: Рахманинов — московской, а Глазунов — петербургской.

Три года после этого Рахманинов практически ничего не писал. Симфония не была издана, партитура считалась безнадежно потерянной. Однако в 1944 году Оссовскому удалось отыскать оркестровые голоса симфонии, по которым была восстановлена партитура произведения. "Вторая премьера" произведения  с огромным успехом прошла в Москве 17 октября 1945 года, дирижировал Александр Гаук. 

"По тогдашнему нашему убеждению, болезнь пришла к Рахманинову не от провала симфонии, даже не от собственного разочарования в ней, а от внезапной утраты пути в будущее, то есть от потери веры в себя как новатора. Понятно, каким убийственным должен был быть для него этот прилепившийся к нему, страшный для него, окончательно подрывавший его силы, несправедливый, лживый ярлык "эклектика" и "эпигона" и хвалебные статьи Сахновского, подчеркивавшие безвыходную грусть его музыки", — писала об этом периоде жизни Рахманинова Мариэтта Шагинян.

И тогда молодая поклонница композитора стала писать ему письма, подписывая их Re.

"Тщательно отыскивая каждую новую черту и чёрточку в даровании Рахманинова, постоянно указывая на его гениальную одарённость, создававшую в слушателе безграничное доверие к Рахманинову — композитору и исполнителю, доверие, словно он берёт вас за руку и ведёт, и вы знаете, что выведет; наивно разбирая иной раз любимые мною его вещи (и прежде всего Второй концерт), чтобы оттенить то, чего не было у Чайковского, чего нет у "кучкистов", что присуще ему одному, как современнику Чехова, Толстого, Левитана и т. д., я упорно убеждала его, что он нужный народу творец, обязанный решить историческую задачу, противостать разладу и неразберихе в музыке, мистике и теософии и восстановить линию развития передовой русской музыкальной культуры", — вспоминала Шагинян.

О том, что значили для Рахманинова эти послания, на которые он постепенно стал отвечать, композитор написал в своем пятой письме, адресованном Мариэтте Шагинян: "Кроме своих детей, музыки и цветов, я люблю ещё Вас, милая Re, и Ваши письма. Вас я люблю за то, что Вы умная, интересная и не крайняя (одно из необходимых условий, чтобы мне „понравиться“); а Ваши письма за то, что в них везде и всюду я нахожу к себе веру, надежду и любовь: тот бальзам, которым лечу свои раны. Хотя и с некоторой пока робостью и неуверенностью, — но Вы меня удивительно метко описываете и хорошо знаете. Откуда? Не устаю поражаться. Отныне, говоря о себе, могу смело ссылаться на Вас и делать выноски из Ваших писем: авторитетность Ваша тут вне сомнений... Говорю серьезно!"

"В минуты музыки печальной…"

В письме от 15 марта 1912 года он впервые обратился к ней с просьбой помочь ему с текстами для романсов.

"Будет ли это современный или умерший автор — безразлично! — лишь бы вещь была оригинальная, а не переводная и размером не более 8-12, максимум 16 строф *. [Рахманинов ошибочно написал "строф" вместо "строк".] И ещё вот что: настроение скорее печальное, чем весёлое. Светлые тона мне плохо даются!" — писал Рахманинов.

С тех пор "милая Re" стала готовить для своего любимого Мастера стихотворные тексты из русских поэтов. Рахманинов не очень жаловал символистов, однако Шагинян всё равно посылал ему их стихи.  При этом она старалась графически "начитать" их: "давала рисунок ритма стиха, рисунок интонационного движения стиха, раскрывала с помощью этих рисунков заложенную в самом стихотворении его собственную мелодию".

Рахманинов дважды использовал тетрадки с "приготовленными" для него текстами — в 1912 году для романсов 34-го опуса и в 1916 году для романсов 38-опуса, целиком "препарированных" Шагинян по придуманному ею методу.

"Весна <1916 года> выдалась у него тяжелая и неудачная, сперва — болезнь жены, потом — подагрическая боль руки, мучившая его всю последующую жизнь и перепугавшая, как пианиста. Нужно было что-то предпринять, чтобы справиться с этой новой бедой, и Рахманинов решил ранним летом поехать полечиться на Минеральные Воды. Врачи направили его в Ессентуки. А так как я должна была по дороге в Теберду, где мы собирались провести с сестрой лето, тоже заехать в Минеральные, то он попросил меня завезти ему туда... Удрученная ехала я к Сергею Васильевичу..." — вспоминала Шагинян.

Вид у Рахманинова был "какой-то разваленный, измученный, в его глазах стояли слезы. Голос его все время обрывался, казалось, он был в полном отчаянии. Ему совсем не работалось, даже в своей любимой Ивановке (там, в Тамбовской области, у его родственников Сатиных было имение, где композитор много жил и работал). Он жаловался, что "у него нет никакого желания работать и что его гложет сознание своей неспособности к творчеству и невозможности быть чем-то большим, чем "известный пианист и зауряд-композитор".

"Сергей Васильевич говорил о невозможности жить в таком состоянии, в каком находится. И всё это страшным, мёртвым голосом, почти старчески, с угасшими глазами, с серым, больным лицом. Я ничего не говорила, только стремилась передать ему всё моё огромное сочувствие, всю веру в его большой талант и окутать его этой верой со всех сторон так, чтобы ему сделалось легче. Когда наконец он стал спокойней, я развернула привезённую тетрадку с "заготовленными текстами" — пятнадцать стихотворений Лермонтова и двадцать шесть — новых поэтов, среди них и "Маргаритки", и "Крысолов", и "Ау", и "Сон", и "Ивушка", и "К ней"... все шесть стихотворений, на которые он создал потом романсы. Тут же понемножку мы стали разбирать их, смотреть волнистую графику к ним", — писала Шагинян в "Воспоминаниях о С.В. Рахманинове".

Тогда же, в Ессентуках, композитор начал работу над романсами (это было в июне), а осенью в Ивановке завершил ее.

В 38-й опус вошли 6 романсов (12+) на стихи русских поэтов-символистов: "Ночью в саду у меня" (слова Александра Блока, из Исаакяна), "К ней" (слова Андрея Белого), "Маргаритки" (слова Игоря Северянина), "Крысолов" (слова Валерия Брюсова), "Сон" (слова Федора Сологуба) и "Ау" (слова Константина Бальмонта).

Готовя этот материал, я находил в Интернете разные оценки 38-го опуса. Многие  люди, выражая свое восхищение музыкой Рахманинова, невысоко оценивали сами тексты, оговариваясь, впрочем, что как раз художественная слабость стихов оттенила огромную силу музыки.

Однако современники Рахманинова, для которых поэзия символистов значила много больше, чем для нас с вами, по достоинству оценили этот цикл романсов. Критики писали о новой странице творчестве Рахманинова, знатоки говорили о новом расцвете творчества композитора.

25 октября 1916 года в Москве прошел вечер романсов Рахманинова. Блестяще, как отозвался о концерте композитор Николай Карлович Метнер, друг Рахманинова. Самыми удачными были названы „Крысолов“ Брюсова, „Ночью в саду у меня“ Блока из А. Исаакяна и „Ау“ Бальмонта.

Сам Рахманинов больше всего любил "Крысолова" и "Маргаритки". Но легче всего ему было писать "Ивушку" (так он называл романс "Ночью в саду у меня").

"Удивительно музыкальное чувство природы у этого армянского поэта. Если б все так писали в стихах о природе, как он, нам, музыкантам, оставалось бы лишь дотронуться до текста — и готова песня", — говорил Рахманинов своей "милой Re", Мариэтте Шагинян.

Что остается добавить?

В конце 1917 года Сергей Васильевич Рахманинов вместе с женой Натальей Александровной и дочерьми Ириной и Татьяной покинул Россию, оставив всё свое имущество, практически без средств к существованию. 10 лет почти не писал музыку, зато снискал в США славу непревзойденного пианиста, давая по многу десятков концертов в год.

В годы Великой Отечественной войны он дал в США несколько концертов, весь денежный сбор от которых анонимно направил в фонд Красной армии. Денежный сбор от одного из своих концертов передал в Фонд обороны СССР со словами: "От одного из русских посильная помощь русскому народу в его борьбе с врагом. Хочу верить, верю в полную победу". Известно, что на деньги композитора был построен для нужд армии боевой самолет.

По общему признанию, зарубежный период творчества Рахманинова отмечен исключительным своеобразием. Стиль Рахманинова складывается из цельного соединения самых различных, порой противоположных стилистических элементов: традиций русской музыки, древнерусского знаменного распева, джаза, "ресторанной" эстрады 1930-х годов, виртуозного стиля XIX века и жесткой токкатности авангарда. В самой разнородности стилистических предпосылок заключен философский смысл — абсурдность, жестокость бытия в современном мире, утрата духовных ценностей. Произведения этого периода отличаются загадочной символикой, смысловой полифонией, глубоким философским подтекстом.

Последнее произведение Рахманинова — Симфонические танцы (1941 год), ярко воплощающее все эти особенности, многие сравнивают с романом Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита".  

Мариэтта Шагинян, в отличие от Рахманинова, горячо приняла Великую Октябрьскую социалистическую революцию в 1917 году. В 1934 году на Первом съезде советских писателей была избрана членом правления СП СССР. Автор знаменитой в СССР "Ленинианы" (+12, 1937-1968 годы), цикла историко-биографических книг о В.И. Ленина. Была лауреатом Сталинской премии третьей степени (1951 год) и Ленинской премии (1972 год), получила звание Героя Социалистического Труда (1976 год).

38-й опус ("Шесть стихотворений для голоса и фортепиано") исполнялся многими известными сопрано. Во Владивостоке цикл впервые прозвучал в исполнении голоса и симфонического оркестра, что, несомненно, наполнило произведение новыми смыслами и интонациями. Сильный голос Альбины Шагимуратовой, ее исключительная техника, теплая и пластичная манера исполнения плюс оркестровка Павла Смелкова и прекрасная игра оркестра заставила вспомнить известную истину: "Человеческий голос — король музыкальных инструментов".

"Ответ мой прост: неожиданный Рахманинов" 

Рахманинов написал всего три оперы — "Алеко" (12+, 1892 год), "Скупой рыцарь" (12+, 1903-1905 годы) и "Франческа да Рамини" (12+, 1904-1905 годы).

Про "Франческу", написанную по драматическому эпизоду пятой песни "Ада" из "Божественной комедии"(16+) Данте Алигьери, известно достаточно.  В 1890-х годах брат Петра Ильича Чайковского Модест, известный драматург, написал либретто, которое предназначалось для Н.К. Римского-Корсакова или А.К. Лядова. Однако и того, и другого оно не заинтересовало. А вот Рахманинов за написание одноактовой оперы взялся с энтузиазмом.

В 1900 году он написал пронзительный дуэт Франчески (сопрано) и Паоло (тенор), преступно влюбленных друг в друга (Паоло был младшим братом мужа Франчески Ланчотто Малатесты, властителя Римини).

Вернулся Рахманинов к "Франческе" в 1904 году, написав сначала "Скупого рыцаря" по одноименной "маленькой трагедии" (12+) А.С. Пушкина. Своеобразие "Скупого" заключается еще и в том, что там нет ни одной женской партии (в наборе два баритона, два тенора и один бас). Кто знает (утверждать не берусь, поскольку не изучал этот вопрос достаточно глубоко), но, может быть, напряженная работа над "мужской оперой" помогла Рахманинову и в работе над суровыми, я бы сказал, инфернальными партиями Тени Вергилия (баритон), Данте (тенор) и Ланчотто Малатесты (баритон).

Интересная деталь. Премьеры "Франчески и "Скупого" состоялись в один день и на одном представлении — 11 января 1906 года в Большом театре. Причем, первой исполнялась "Франческа" и оркестром дирижировал сам Рахманинов, и только во втором отделении — "Скупой", опера, написанное ранее. Что это, особое отношение композитора к "Франческе" как к более выстраданному произведению или обида на Федора Шаляпина, отказавшегося петь партию Барона, главного героя "Скупого рыцаря"?  

Шаляпину опера не понравилась. По его мнению, она не дотягивала до пушкинского уровня, а партия Барона показалась ему более инструментальной, чем вокальной. Впрочем, впоследствии Шаляпин охотно включал монолог Барона из второй картины в свой репертуар.

Либретто Модеста Чайковского было написано прозой. Хрестоматийный стихотворный перевод "Божественной комедии" Михаила Леонидовича Лозинского увидел свет в 1942 году.

Впрочем, проза, положенная на музыку, придает ей особую энергетику, задает особый ритм, заставляет композитора искать новые средства музыкального выражения. Ведь, на самом деле, хорошая проза всегда ритмизирована. И перенести ритм того или иного прозаического произведения на музыкальную почву — задача очень интересная. Достаточно вспомнить оперу "Война и мир" (12+), написанную Сергеем Прокофьевым по мотивам романа Льва Толстого "Война и мир" (12+). А как интересно передан ритм прозы Достоевского в опере современного российского композитора Александра Смелкова "Идиот" (12+)! Я думаю, можно привести и другие примеры.  

Лично мне видится одна интересная особенность опер Рахманинова — в них каждому исполнителю дается практически один-единственный шанс проявить себя. И сделать это нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно проведенное на сцене время. Хитрость заключается еще и в том, что провал одного исполнителя автоматически становится провалом всей постановки — так все сцеплено и связано в опере. По принципу домино.

"Франческа" в этом смысле, как мне кажется, еще жестче, чем "Алеко". Да, у Фанчески и Паоло два дуэта, но полноценным по хронометражу можно назвать второй из них. У остальных только по одному номеру. Но как много зависит от каждого! Вергилий и Данте задают тон всему повествованию, облекая его в сумрачные готические оттенки. На плечи Ланчотто Малатесты (вернее, исполнителя этой партии) ложится более трудная задача — не просто поведать миру печальную историю безответной любви Ланчотто к Франческе и греховной любви Френчески и Паоло, но и сделать это с глубоким и искренним чувством.

В одном из интервью "Российской газете" Альбина Шагимуратова, отвечая на вопрос журналиста Виктора Александрова — "Есть для вас принципиальная разница между сценическим и концертным воплощением оперы?", — заметила: "Безусловно. Перед исполнителями стоят две совершенно разные задачи. В концертном варианте они гораздо сложнее: там нет действия, нужно все выразить голосом".

Как певице удается добиться этого, зрители увидели на недавнем представлении оперы во Владивостоке.

Обладая таким голосом, как у Шагимуратовой, действительно можно выразить любое действие. Однако, смею заметить, что свой успех в этот вечер Альбина Анваровна должна по праву разделить со всеми партнерами-солистами, хором, дирижером и оркестром. Особая сила "Франчески", которую увидели зрители во Владивостоке, как раз и заключается в слаженности, ансамблевости этой постановки.

Отметить хочется всех. И оркестр, который в этот вечер вообще был выше всяческих похвал. И дирижера Павла Смелкова, с большим уважением и пониманием отнесшегося к музыке Рахманинова. И хор, который каким-то непостижимым образом сумел не только озвучить внутренние переживания героев, но и зримо показать их. Когда вступал хор, казалось, что ты воочию видишь и сумрачные своды Ада и багровые в свете факелов стены и потолки замка Ланчотто Малатесты. Удивительное ощущение!

Откровением для многих стало выступление тенора Александра Михайлова (Мариинский театр). Легкость исполнения, какой-то природный лиризм, стремление стилистически соответствовать эпохе, в которой жил его герой Паоло, — такое сочетание свидетельствует о серьезной работе над ролью.  

Холодом и отчаянием веяло от Тени Вергилия в исполнении Дмитрия Неласова, отчаянием и внутренним беспокойством от Данте в исполнении Всеволода Марилова.

Трудную задачу, как я уже говорил, предстояло решить Алексею Репину, исполняющему ариозо Ланчотто Малатесты. В свое время эту партию исполняли такие корифеи, как Виктор Нечипайло, Евгений Нестеренко, Владимир Маторин и Сергей Лейферкус. Впрочем, это не тот случай, когда есть смысл сравнивать. У Репина своя устоявшаяся манера исполнения, как говорится, свои неповторимые "фишки". Одна из них — умение создавать цельный образ, гармонично дозируя вокальные и драматические способности (мимику, жесты, умение свободно двигаться по сцене во время исполнения труднейшей партии).

Это был очень хороший спектакль. И очень хороший концерт в целом. Замечательно, что 150-летний юбилей Рахманинова в Приморской Мариинке решили отметить нетривиально, подарив зрителям возможность услышать произведения композитора, которые не так часто слушаются или не так часто исполняются.

Так что, если меня спросят о главном впечатлении от рахманинского цикла, ответ мой будет прост: "Неожиданный Рахманинов".

Смотрите полную версию на сайте >>>