19 февраля 2017. В соцсетях произошел резкий всплеск активности подростков, подающих сигнал готовности к суициду. Почему дети так легко включаются в смертельную игру, почему у них не срабатывает инстинкт самосохранения и на какие странности в их поведении надо обратить внимание родителям, корреспонденту "Известий" Андрею Филатову рассказал доктор медицинских наук, профессор, врач-психотерапевт и психиатр Михаил Барышев, сообщает ИА PrimaMedia со ссылкой на газету "Известия".
— Одна из девочек, которая общалась с куратором "группы смерти", передала нам список заданий на 50 дней, после выполнения которых ей предстояло убить себя. Каким образом эти задания влияют на психику подростков? Начнем с этого: "Проснуться в 4.20 и смотреть страшные видео".
— Это депривация сна (деприва́ция сна — недостаток или полное отсутствие удовлетворения потребности в сне. Может возникнуть как результат расстройств сна, осознанного выбора или принудительно, при пытках и допросах. — "Известия"). Ребенок не выспался, смотрит страшные ролики, это пугает, стресс физиологический накладывается на стресс от увиденного, подавляется защита. Американцы активно используют эту пытку — заключенному не дают спать до 180 часов, разрушая его психику. Здесь же подростка будят в самую глубокую фазу сна и затем велят смотреть страшный контент — это ломает механизмы защиты психики.
— В других заданиях требуют нанести себе порезы или сделать рисунок кита. На первый взгляд в рисунке кита ведь нет ничего опасного?
— Это акт принятия в сообщество и обет послушания жертвы. Если ребенок этого не сделает, то его отвергнут. Он уже отвержен родителями, как ему кажется, и он боится снова оказаться ненужным. Жертва должна доказать свою покорность, куратор отбраковывает ненужных. Социальный инстинкт заставляет ребенка соответствовать критериям сообщества.
— "Пойти на крышу и стоять на краю". Это делается, чтобы ребенок поборол страх смерти?
— Нет, это не борьба со страхом, как говорит куратор, манипулируя смыслами. Это демонстрация покорности ему.
— А "весь день смотреть страшные видео"?
— Кураторы снижают чувствительность к неприятным картинкам и снимают барьеры восприятия.
— Еще одно задание вообще выглядит безобидно — слушать присылаемую куратором музыку.
— Музыка "медитативная" — тут и ореол тайны, и продолжение подчинения воле куратора. Происходит отъем индивидуальности, подавление воли ребенка. Причинение боли, вопросы интимного характера, шантаж — это тоже проверка на доверие, то есть манипуляция и подавление. Итог — дата смерти и смирение с ней. Ребенок уже готов. Все задания повторяются по многу раз и дублируются. Повторение и повторение — вот что нужно манипулятору. И все задания обязательно с нарушением сна.
— Неужели кураторы сами придумывают такие задания? Ведь тут явно нужны знания подростковой психологии. Хотя бы азы.
— Нет, эта система разработана не ими, она разработана людьми посерьезней. Кураторы — это пешки, которые оттачивают методику работы с населением. Кто-то заготовил для них эти методички и шаблоны по обработке сознания. Массив вовлекаемых детей за одну сессию — 800–850 человек, и если они доведут до конца хотя бы 10%, то это огромная трагедия, которую будут использовать и в политических целях. Это уже угроза для национальной безопасности. Выжившие дети будут заражены недоверием к людям, к стране. Потом техника воздействия будет применена и для кодирования людей на те или иные программы поведения.
— Что движет жертвой? Почему она ищет контакта с куратором?
— Жертва не ощущает себя жертвой. Как правило, в эти смертельные игры играют подростки от 11 лет и старше. Что это за дети? Как правило, брошенные, они родителям неинтересны. И не имеет значения ни социальное положение, ни доход семьи. В силу своей работы я нередко сталкиваюсь с обеспеченными и успешными семьями, в которых дети — брошенные. А ребенок ищет внимания к себе, ищет любви. Что делают родители, если нет времени на воспитание? Они откупаются от ребенка. Нужен новый телефон? На. Машина? На. Вариантов много. Но нельзя купить любовь, можно только избаловать.
— И чаще брошенными оказываются именно подростки?
— В нашей стране почему-то так происходит: ребенок опекаем родителями до 6–7 лет очень тщательно, но в подростковый период и после родители считают, что он уже вырос и о нем заботиться не надо. От него начинают откупаться.
А подросток осознает себя как личность, он хочет понимания. Любви как к личности со стороны значимых для него людей. Если любви нет, то он трактует это иначе, чем мы, взрослые. Он делает вывод — я плохой. Он не может понять, что родители заняты и им не до него. Он не нужен — значит плохой. Что-то в нем не так.
— И ищет понимания на стороне?
— Да. Ребенок начинает искать кого-то, кто его поймет. Если в этот момент он найдет "группу смерти", где его примут, а еще и посвятят в тайну… А ведь самая большая тайна — это смерть. Никто подростку сразу не будет говорить о суициде, даже "попытаются отговорить", если он сам заведет об этом разговор.
— Понимает ли ребенок, вступающий в такие игры, что это путь в один конец? Что возврата не будет?
— Нет. Поэтому мы и говорим — ребенок! Это человек, который не способен оценивать свои поступки и нести за них ответственность. Ребенок не понимает этой игры, его легко обмануть. Ему достаточно "дать согласие", а дальше идет отбор. От куратора зависит, доведет ли он подростка до конца. А "группа смерти" создаст "ореол героя", дошедшего до конца и не струсившего.
— Кто такие эти кураторы? И что ими движет?
— Здесь похожий принцип — как выбирают детей, так отбирают и кураторов. Кто-то сам начинал играть в эти игры, а кто-то уже был приглашен. Я полагаю, это люди до 30 лет, разбираются в интернете, имеют некие заготовки для фактического подкрепления своих слов. Схематичный психологический портрет куратора мне представляется следующим. Это молодой человек, неуверенный в себе в "офлайне". Он не имеет каких-либо значимых успехов на социальном поприще. Не востребован, никому не нужен. У него была некая личностная трагедия. Либо он неинтересен девушкам, либо был брошен любимой.
Кураторы — это люди, находящиеся в состоянии психического нездоровья, хотят отмстить миру за свою ущербность, они хотят наказать общество, продемонстрировать свою значимость, свою силу, власть. Они хотят известности в своем кругу, им нужно признание. Они боятся ответственности и пока это их тайная власть. Они упиваются ею. Им нравится полученная абсолютная власть над ребенком.
— То есть это не способ заработка?
— Для куратора денежный вопрос вторичен, первично желание власти и признания. Даже те, кого арестовали и показали по ТВ, — это люди скромного достатка, но очень тщеславные. И свою минуту славы они получили. А денег здесь заработать нельзя. Кураторы могут только получить оплату своих услуг. Те, кто создает или оплачивает подобные "сети кураторов", не заинтересованы в финансовой отдаче. Рентабельность для них не в денежных знаках, тут дивиденды иного характера. Взять, к примеру, двух граждан Украины, которые были выявлены и изобличены в доведении в 2015 году детей России до самоубийства, — вот у них четко прослеживается цель не заработать, а убить детей врага.
— Могут ли родители оградить своих детей от такой системной работы?
— Если родители не занимаются своим ребенком, то они не смогут ему помочь. Необходимо совместное времяпрепровождение, знание интересов ребенка. У него не должно быть свободного времени. Мозг ребенка умеет только учиться, и задача родителей — учить. Я не слышал и не видел случаев общения с кураторами детей из спортивных спецшкол. И причина проста — ребенок живет по определенному расписанию и ему о глупостях думать некогда. Он живет полноценной жизнью. Но на это нужны деньги, так как бесплатных спортивных секций почти не осталось.
— А как заметить симптомы?
— Достаточно просто: ребенок встает в нестандартное время, врет, замыкается, на теле имеются порезы, изменяются поведенческие реакции, наблюдается заторможенность, смена интересов. Если заметили, что-то из перечисленного — надо срочно выключить компьютер, отобрать смартфон, обратиться в правоохранительные органы, общественные организации и к психологам.
— А государство и общество должны как-то вмешаться?
— Да, все вешать на родителей — это неправильно. Мы видим, что "группы смерти" — это система, направленная на подрыв устоев общества. А это уже вопрос безопасности. Здесь и само общество должно идти навстречу безопасности детей. До недавнего времени представитель одной из российских соцсетей весьма высокомерно заявлял, что это не их задача. Потому что у них нет денег мониторить подобную деятельность. Но западные социальные сети моментально блокируют подобную активность. На руку преступникам и наша традиция не сотрудничать с государством. А ведь действие куратора — это сознательная работа, это киберпреступление.
Если государство и общество не объединятся по этому вопросу, то количество жертв будет расти. Трудности в экономике, безработица — всё это будет выталкивать людей из нормальной жизни и подвергать детей риску столкнуться с куратором из "смертельной группы". Проблема отработки подобных технологий с населением — это метод гибридной войны. Это "война", где фронта нет и задействованы все. Надо понять, что это системный процесс и необходим системный ответ на эту угрозу.