Ряд компаний, занимающихся в Приморье марикультурой, с 2017 года испытывают большие затруднения при осуществлении разведения и добычи ценных гидробионтов – трепанга и гребешка. Дело в том, что рыбоводные участки (РВУ), которые эти компании арендуют в настоящее время, расположены на охраняемых природных территориях федерального или регионального значения. Представители бизнеса говорят о рисках досрочного расторжения договоров аренды, спаде инвестиций и прямых убытках, экологические активисты – о недопустимости ведения любой хозяйственной деятельности в пределах заповедников и памятников природы. ИА PrimaMedia предлагает вниманию читателя оценку ситуации от Андрея Беловодского – заведующего Коллегией адвокатов "Фокс", члена Общественного экспертного совета по экологической безопасности, сохранению окружающей среды и воспроизводству биологических ресурсов в Приморском крае, академика МАНЭБ (Международная академия наук экологии, безопасности человека и природы — общественная организация, целью которой является объединение ученых и специалистов, занимающихся решением проблем в области экологии и охраны окружающей среды — прим. ред.).
— На территории Приморья много особо охраняемых природных территорий, в том числе и морских. И сейчас мы наблюдаем ряд законодательных коллизий и, возможно, противоречий, связанных с ведением хозяйственной деятельности на этих территориях и в их охранных зонах. Что можно сделать, чтобы эти коллизии и противоречия преодолеть?
— Здесь нет коллизий и нет противоречий. Есть "неудобные" нормативные документы, препятствующие браконьерской деятельности. Я слышу сейчас много точек зрения о том, что решение исполкома Приморского края от 1974 года, которым были образованы "спорные" памятники природы, — незаконно и подлежит отмене. Но "отцы-основатели" были гораздо мудрее нас. Нельзя все "осваивать", оставьте что-нибудь будущим поколениям, детям и внукам. И именно для этого уникальные объекты признаются особо охраняемыми.
Есть мнение, что памятники природы, созданные на территории края, надо упразднить. А почему их надо упразднять? Потому что они мешают. Потому что в свое время кто-то успел их "освоить". Например, на территории памятника природы "Бухты залива Посьета" примерно 12 рыбохозяйственных участков, на которых производят какую-то продукцию. И законодательство по охране природы мешает их хозяйственной деятельности. Но я считаю, что такая деятельность — незаконна.
Это не коллизия законодательства, это проблемы его толкования. Бывший губернатор Миклушевский разрешил в 2016 году на территории морских особо охраняемых территорий заниматься аквакультурой, вести хозяйственную деятельность. Через несколько месяцев он одумался, и данное постановление было отменено. Этому, впрочем, предшествовали мое – как обеспокоенного гражданина, как специалиста в этой области — обращение в суд с иском об оспаривании нормативного акта и представление прокуратуры края. Считаю, что тем самым особо охраняемые объекты на территории Приморского края были сохранены.
Конечно, условия — климатические, природные, гидробиологические — способствуют там максимальному количеству трепанга на единицу площади. На других территориях нет такого изобилия.
И, конечно, они притягивают и браконьеров, и так называемых хозяйствующих субъектов, которые в 2000-х годах получили разрешение "нарезать" здесь участки, производить высадку молоди трепанга, а потом его собирать с целью продажи. Но ведь это же незаконно, предпринимательская деятельность на особо охраняемых территориях и за их счет не должна вестись.
— А как получилось, что на территории памятников природы вообще оказались хозяйствующие субъекты? Есть ли вообще в крае контролирующие органы, которые должны наблюдать за тем, чтобы соблюдалось соответствующее законодательство?
Марикультурный бизнес выгоняют из Дальневосточного морского заповедника в Приморье— Безусловно, самый универсальный контролирующий орган – это прокуратура. Есть Тихоокеанское морское управление Росприроднадзора. Есть краевой департамент природных ресурсов, в чьем ведении находится также контроль над соблюдением режима охраны памятников природы.
Конечно, все эти органы есть. Но, тем не менее, участки нарезали и заключили договоры между коммерческими субъектами и компетентным органом — территориальным управлением Росрыболовства.
— Если немного отвлечься от этой конкретной ситуации и просто взять законодательство — федеральное, региональное, — то разрешает ли оно какую-то хозяйственную деятельность в пределах ООПТ, и какая здесь есть градация? Может, у региональных ООПТ режим более жесткий, чем в федеральных?
— Режим территории устанавливается документом, принимаемым государственными органами на основе компетенций по созданию особо охраняемых территорий. Мы помним прекрасно, как на территории Приморского края создавались национальные парки. Это свежая история, это уже российская история. А памятники природы создавались еще в советское время. И федеральный закон "О внесении изменений в Федеральный закон "Об особо охраняемых природных территориях" и отдельные законодательные акты Российской Федерации", принятый в 2013 году, специально оговаривал, что особо охраняемые природные территории и их охранные зоны, созданные до дня вступления в силу данного федерального закона, сохраняются в границах, определенных соответствующими органами государственной власти или органами местного самоуправления, и Приморье здесь не является уникальным.
Да, нормы можно изменить, и есть очень показательный пример. В 2015 году тот же самый губернатор Миклушевский своим распоряжением исключил из акватории памятника природы "Бухты залива Посьета" акваторию порта Посьет. Были длительные судебные тяжбы, и суд сказал: "Да, такое решение законно". Я до сих пор не соглашаюсь с этим выводом суда. Я его обжаловал во всех инстанциях, но так как оно устояло, то я вынужден и буду исполнять его. Да, акватория порта Посьет выведена из середины самого памятника, почти душу отняли у этого памятника, место гидрологического обмена трех различных бухт. Однако — это произошло. Вот вам пример, как изменяются границы.
Существуют специальные нормативные ограничения, требуются согласования, экспертизы, исследования. И только после этого — а это очень длительный, трудоемкий, затратный процесс — возможно внести изменения в существующий режим территории.
Закон "Об особо охраняемых природных территориях" предусматривает не только создание, но и упразднение памятников природы. Но для того, чтобы упразднить памятник природы, необходимо доказать утрату им каких-то особых ценностей.
Я все время говорю: "Почему вы, уважаемые товарищи, прекрасно понимаете, что исторические памятники, например, не могут утратить свою ценность?" Мы же все понимаем ценность советской эпохи, памятников Ленину, памятника Борцам за власть Советов на центральной площади нашего города. Не у кого же нет мысли его просто снести. А почему тогда памятник природы надо уничтожать, прекратить его существование? Да, разные законодательства для памятников культурного наследия и для памятников природы, но принципы государственного регулирования здесь одни и те же. Вы лично можете не соглашаться с той или иной исторической эпохой, но это — наше наследие, и с ним должны быть знакомы наши дети и наши внуки. И так же любой памятник природы — пещерка, родничок, вершинка, бухточка, озерцо — должен иметь право на жизнь, чтобы этими красотами любовались будущие поколения.
— Надо понимать, что ваши оппоненты пытаются, по сути, лишить эти три бухты в заливе Посьет — Новгородская, Экспедиции, Рейд Паллады – статуса памятника природы?
— Совершенно верно. И это обосновывается только коммерческим интересом отдельных хозяйствующих субъектов. Конечно, мы живем в то время, когда руководство в лице правительства, президента, министерство по развитию Дальнего Востока говорит, что нужно активизировать экономическую деятельность. Для этого создана программа "Дальневосточный гектар", те или иные структуры, режимы и прочее. Это замечательно. Но я говорю: "Соблюдайте нормы экологии! У нас огромное побережье, что вы лезете в особо охраняемые территории?" Да потому что они ценны, да потому что уникальны. Да потому что природные, климатические, гидрологические условия позволяют при меньших затратах больше вычерпывать тоже самого трепанга.
А черпать в ущерб кому-то — не надо, масса есть свободных территорий. Пожалуйста, осваивайте их. Но особо охраняемые не трогайте. Они потому и называются "особо охраняемые", что там не должна вестись хозяйственная деятельность, превращающая их в пустыню.
— Но ваши оппоненты считают, что их деятельность не наносит ущерба природе.
— В глобальном масштабе давно уже поставлена прерогатива сохранения биоразнообразия. И наша страна, конечно же, придерживается общих мировых принципов. Биоразнообразие – это основа нашего с вами человеческого существования. Все это делается, чтобы в среде обитания было как можно больше различных видов. Культивирование лишь одного вида — всегда в ущерб биологическому разнообразию. И после этого вы мне хотите сказать, что любое специальное производство отдельного живого организма с целью изъятия и продажи не будет наносить вред?
Знаете, я очень люблю нырять — что с аквалангом, что с трубкой. Я был во многих морях, океанах нашей планеты. Я могу сравнить наше море с другими морями — с Черным, Средиземным. Они безжизненные по сравнению с нашим. Поэтому считаю, что пока у нас природное, созданное не нами, а природой, еще имеет ценность, не надо его губить, надо его сохранять.
Пожалуйста, вы же приезжаете на косу Назимова, в бухту Экспедиции, Новгородскую, вы там спокойно ныряете, плаваете, отдыхаете на берегу. Режим памятника природы это позволяет. Но производить выбросы, поднимать что-то со дна в промышленных масштабах, развивать, культивировать один вид — режим охраны территории это запрещает. Конечно, у государства в 90-ых годах мало было всевозможных ресурсов для охраны, но сейчас изменились времена, охрана существует, порядок наводится. Я — только "за". У вас же не хватит ума залезть в заповедник и там как-то безобразничать. А вот памятник природы почему-то можно, как думают некоторые.
— Андрей Витальевич, учитывая ваш опыт и ваши знания в природоохранном законодательстве, не могу не спросить, какие еще проблемы есть у особо охраняемых природных территорий? Если приводить такие примеры, то здесь и проблема залива Восток, и ряд других.
— Есть законодатель, который принимает нормы, законы, подзаконные акты на территории всей нашей необъятной страны. А есть правоприменение на тех или иных территориях, в субъектах, муниципалитетах. И здесь возникают проблемы. Люди по-разному понимают то, что написано единым языком и до тех пор, пока будет человечество существовать, разные точки зрения должны быть. И все точки зрения необходимо учитывать. Для этого мир и придумал судебные механизмы, разделение властей, систему сдержек и противовесов.
Мир меняется. В части отношения к экологическому законодательству, наша жизнь с вами вообще экологически вредна, мы производим с вами те или иные отходы жизнедеятельности. Законодательство это учитывает.
И всегда, мне кажется, должен быть баланс интересов между экономическим развитием и сохранением существовавшего чего-то до нас. И этот баланс будет всегда. Независимо от нашего с вами его субъективного восприятия.
