"Из кочегара до японского шпиона и киносценариста": история жизни "дважды рожденного" Михаила Драча

Правая рука Махно, сценарист "Белорусьфильма", польский шпион, заслуженный деятель искусств Белорусской ССР, японский шпион, редактор Дальневосточной студии кинохроники, узник ГУЛАГа, — не удивляйтесь, но речь идет об одном и том же человеке. В Украине он был известен, как Михаил Сандыга, в Белоруссии и России, как Григорий Кобец, но его настоящее имя долгое время оставалось неизвестным. Историк Сергей Корнилов специально для ИА PrimaMedia рассказывает об увлекательной и неоднозначной истории жизни "дважды рожденного" Михаила Драча и ее пропущенных страницах.

Биография героя нашего рассказа изобилует невероятными поворотами. Она достойна экранизации, впрочем, он сам написал несколько сценариев для кино, а один из фильмов по его сценарию завоевал мировое признание. 

Григорий Яковлевич Кобец  (настоящее имя — Михаил Моисеевич Драч) родился в Елисаветграде Херсонской губернии, в семье пекарей. Его отец Моисей Иванович Сандыга был белорусом, а мать, Мотра Якимовна Драч — украинкой. На момент рождения Михаила, родители не были официально женаты и он получил фамилию матери. Фамилией отца — Сандыга он стал подписываться с 1918 года, а в 1922 году взял новое имя — Григорий Яковлевич Кобец.

Г. Я. Кобец. 1920-е г.г.. Фото: Архив

Анархия — мать порядка

Михаил Драч родился 7 июля 1900 года в Елисаветграде (в советское время — город Кировоград, ныне Кропивницкий, Украина). Учился в церковноприходской школе, народном ремесленном училище и в Елисаветградском земском реальном училище, но ни одно из этих заведений он не окончил, так как обладал неусидчивым характером, слыл хулиганом и драчуном — фамилия оказалась "говорящей". 

В 1914 году Михаил сбежал на фронт Первой мировой войны, приписав себе лишних два года (отсюда в его биографиях встречаются две разные даты рождения). В 1916 году он был ранен в руку и демобилизован. Вернувшись в Елисаветград, стал работать маркировщиком на станции Елисаветград-Товарный и писать стихи. Его сатирические вирши на злобу дня печатались в газетах "Наша жизнь" и "Друг народа" за подписью "Солдат Михаил Сандыга" и "Солдат МС". В 1918 году он написал стихотворение "Лавочки", высмеивающее гетмана Скоропадского, за которое вскоре был арестован. Среди заключенных в одной камере с ним оказались анархисты. При переводе в тюрьму на конвой напали махновцы и отбили единомышленников. Вместе с ними сбежал и Михаил Сандыга.

Новые друзья предложили Михаилу вступить в конфедерацию украинских анархистов "Набат" и тот, бунтарь по натуре, согласился. Началась бурная жизнь. До 1919 года действовал в анархистском подполье, был арестован петлюровцами, но в это время повстанческая армия Нестора Махно освободила Елисаветград от белых и он присоединился к РПАУ (Революционно-повстанческая армия Украины). Нестор Иванович ценил грамотных людей и приближал их к себе — так Михаил Драч оказался при штабе батьки, а когда Махно заключил союз с Красной армией, некоторое время служил в 1-й Конной армии под командованием Будённого. 

В 1920 году, после того, как пути большевиков и анархистов разошлись, Михаил стал готовить мятеж против Советской власти, но, в результате предательства, организаторов заговора арестовали. Михаил уничтожил документы и бежал в Белоруссию, откуда рассчитывал уйти за кордон. В приграничной деревушке его арестовали как бродягу, доставили в Минск и посадили в тюрьму для выяснения личности. Там он заболел, но его выходила медсестра, которая после освобождения Михаила стала его женой. 

В заключении Михаил назвался вымышленным именем — Григорий, а отчество и фамилию позаимствовал у преподавателя Елисаветградского реального училища, Якова Кобеца. Так на свет, вместо Михаила Моисеевича Драча (Сандыги), появился Григорий Яковлевич Кобец. 

Из кочегаров в большую литературу и кино

В 1922 году Григорий Кобец поступил на работу кочегаром минского дрожжевого завода "Пролетарий" и вновь занялся литературой. С 1923 г. он стал печататься в журнале "Профпечать" под псевдонимом Гриша Лохматый, затем стал фельетонистом и корреспондентом газеты "Рабочий". В 1925 г. вступил в объединение белорусских поэтов и писателей "Молодняк", а затем в БелАПП (Белорусская ассоциация пролетарских писателей). В 1928 г. в жизни Григория Кобеца произошла важная встреча. Вот как он сам рассказывал об этом: 

"27 мая, когда я сменялся, в котельную завода стремительно вошли незнакомые  люди и без предисловий приказывают: десять минут на сборы! Сердце ёкнуло, начал думать о плохом. И только после паузы пояснили: вы будете встречать Горького на станции "Негорелое" и выступите с речью от лица минских рабочих! Я остолбенел. Горький был и остался для меня кумиром, любимым писателем, с которого я делал жизнь. И вот такая честь! А у меня — ни приличных штанов, ни свежей рубашки. Кто на завод ходит в хорошей одежде? Но выход из затруднительного положения нашли. Всем предприятием меня одевали.

Что помню? Море народа. Среди встречающих большие люди из Москвы, фоторепортеры, кинохроника… И вот прибывает поезд. Все кинулись к Горькому, подхватили Алексея Максимовича на руки и понесли к другому составу, советскому, который стоял на другом пути. Крики: "Ура!", "Пусть живет Горький!", пение "Интернационала". Писатель поднялся в тамбур, там остановился. Начался митинг. И вот я вскакиваю на первую подножку, машу рукой и говорю: "Меня прислали минские рабочие узнать, соскучился ли по нам Алексей Максимович, а мы очень скучали без него. Нам надо посоветоваться с вами по многим вопросам. А еще мы хотим знать, как ваше здоровье, можете ли вы остаться с нами навсегда?"

Горький наклонился, обнял меня и поцеловал. Этот снимок обошел тогда все газеты. На нем не видно, как из глаз писателя катились слезы. А я, опечаленный, что расстроил такого человека, пошел в буфет станции и попросил налить мне сто граммов. Но выпить не дали. Вбежали чекисты, скомандовали: "Срочно в вагон, там тебя ждет Горький".

Алексей Максимович, действительно, ждал меня. Улыбаясь, он поднялся навстречу: "А вот ты… Я, знаешь, просто хочу пожать твою лапу. Очень хорошо ты говорил". Когда прощались, а прощались мы уже в Минске, сказал: "Пиши мне в Москву, присылай свои творения. И приезжай, рад буду!"

Историческая встреча в Негорелом произошла во время возвращения Горького в СССР после его долгого пребывания за рубежом. В советских газетах писали: "На станции Негорелое пролетарского писателя встречали белорусские рабочие и интеллигенция. К Алексею Максимовичу с яркой приветственной речью обратился кочегар пивзавода рабкор Кобец". 

С благословения Горького "рабкор Кобец" развил активную литературную деятельность и в 1929 году написал пьесу "Гута" (18+), за постановку которой в 1930 году Белорусский государственный театр (ныне Национальный театр им. Янки Купалы) получил 1-ю премию на Всесоюзной олимпиаде театрального искусства в Москве. "Гута" была переведена на ряд европейских языков.

С 1931 году Григорий Кобец стал работать сценаристом кинофабрики "Советская Беларусь" (ныне киностудия "Беларусьфильм"). В соавторстве с Борисом Бродянским они написали сценарий немого фильма "Ураган" (18+), а через год Григорий Кобец пишет сценарий первого звукового фильма на белорусском языке "Дважды рождённый" (18+), который вышел на экран в 1934 году. По воспоминаниям автора, этот сценарий был написан на спор. Григорий поспорил с коллегами, что напишет текст без черновика и продиктовал его машинистке за несколько часов. Сценарий художественный совет киностудии принял, а проспорившие поставили ему ящик коньяка.При написании сценария "Дважды рожденного" Кобец явно намекал на себя и даже дал главному герою свое имя — Григорий. Ведь это он был рожден дважды, как в прямом, так и в переносном смысле, получив два имени и два дня рождения. Впрочем, Михаил, он же Григорий, вовсе не гордился этим и фамилию своему герою придумал соответствующую — Лопух. Тем не менее, единоличник Григорий Лопух на фоне плакатных колхозников и кулаков (действие фильма происходит в Белоруссии в период коллективизации) — единственный живой персонаж в картине, который сомневается в правильности своего выбора и путём проб и ошибок приходит к осознанию необходимости коллективного труда, признавая правоту советской власти. 

Несмотря на успехи его пьесы и первых киносценариев, на душе у Миши-Гриши были жуткие переживания: дела бурной молодости не давали спокойно спать. Он не выдержал и написал письмо в ЦК компартии Белоруссии, где рассказал о своих грехах. Руководство было в шоке, но в это время  в СССР была объявлена амнистия бывшим анархистам и его простили. 

Приморского миллиардера Алексеева хотят сделать советником компании-владельца "Пятёрочки"

Основатель ДНС интересен федералам своим опытом работы на Дальнем Востоке

Дальневосточные приключения

В 1933 году Григорий Кобец был отправлен в творческую командировку на Дальний Восток, где собирал материал для киносценария про жизнь переселенцев в Еврейскую автономную область. Сценарий фильма "Искатели счастья" (18+) был написан совместно с Иоганном Зельцером в 1934 г., картина вышла в 1936 году и имела ошеломительный успех. В этом фильме сложилось все: прекрасная музыка Исаака Дунаевского, отличный актерский ансамбль и замечательный сценарий, наполненный неповторимым еврейским юмором. Фразы и шуточки из фильма разошлись на цитаты: "Скажите, сколько стоит это пароход?" "Тётя, вы хотите видеть меня за зятя?","Пиня Копман — король подтяжек!" и др. Эти фразы в сценарий, несомненно, внес Григорий Кобец, поскольку он слыл неистощимым источником шуток и анекдотов, которые сочинял на ходу на любые темы. Его соавтор Иоганн Зельцер, который прославился, как автор сценариев к военным, патриотическим картинам, особым юмором не отличался. Фильм "Искатели счастья" был переведен на иностранные языки и с успехом шел в Европе и США.  

В 1935 году Григорию Кобецу было присвоено звание "Заслуженный деятель искусств БССР" за особые заслуги в развития советской кинематографии и в том же году его приняли в Союз писателей СССР. В 1936 г. в соавторстве с белорусским писателем Илларионом Барашкой он начал работу над сценарием художественного фильма "Днепр в огне" (18+) (вышел на экран в 1937 году) о событиях революции 1905 года в Белоруссии, но этот фильм был объявлен советской критикой "вульгарным" и не сохранился. 

В 1937 году Григорий Кобец отправился в Биробиджан для написания сценария второй серии "Искателей счастья", но запустить в производство его не удалось. В июля следующего года он был арестован после публикации в газете "Биробиджанская звезда" статьи "Политическое лицо писателя Кобеца". В статье, в стиле доноса, были описаны прегрешения Григория Яковлевича, среди которых  описывалось, как он, идя по улице, "поздоровался за руку с врагом народа" и "даже разговаривал с ним". 

В "Автобиографии" Григорий Кобец писал:

"15 июля 1938 года, в самый разгар культа личности, я был арестован в Биробиджане. Мне предъявили обвинение в шпионаже в пользу Японии, Англии, Польши. Начались допросы с пристрастием. Меня били, мучили бессонницей. Результатов никаких. Отверг я шпионаж и в знак протеста объявил голодовку. На одиннадцатые сутки голодовки, а именно 5 апреля 1939 года, меня вывели на суд областного суда Еврейской Автономной области. Председатель суда Перлов, прокурор Рябкин. Судили меня за мое прошлое. Выложили все мои грехи. Судили Григория Кобеца, он же Михаил Сандыга, анархист и т.д. и т.п. Утром начали процесс — вечером закончили. Была развернута вся моя жизнь, начиная с детства, по справкам, полученным из Кировограда. Всё вспомнили, ничего не забыли. Приговор вынесли такой: "Учитывая чистосердечное раскаяние подсудимого, его юность и неопытность при совершении преступлений, давность содеянных преступлений, а также и его особые заслуги перед советской властью, подсудимого Кобеца Григория Яковлевича, он же Сандыга Михаил Моисеевич, из-под стражи немедленно освободить со снятием всех судимостей".

После освобождения Григорий Кобец не стал возвращаться на родину, а отправился дальше, на восток, надеясь пересидеть период репрессий вдали от столиц. Он поселился в Хабаровске, где устроился на работу редактором Дальневосточной студии кинохроники и получил квартиру в доме по ул. Карла Маркса 71. 

Хабаровский период стал одним из самых плодотворных в жизни писателя. Его статьи, очерки, стихи, басни и фельетоны печатались в газетах "Тихоокеанская звезда" и "Тихоокеанский комсомолец", в журнале "На рубеже" (18+)(ныне "Дальний Восток") публиковались его повести и рассказы. Здесь он написал два киносценария: "Трофим Бутан" (18+) и "Герои Балтики" (18+), которые вышли в Дальгизе, а также пьесу "Мигрень" (18+). Вместе с писателем Семеном Бытовым они сочинили комедию в стихах "Счастливый берег" (музыка композитора Ильина), которая была поставлена на сцене Хабаровского театра музыкальной комедии. Этот плодотворный период прервала война.

Война и предательство

23 июня 1941 года, на следующий день после нападения Германии на СССР, Григорий Кобец отправился в Хабаровский военкомат с просьбой отправить его на фронт, но ему отказали и направили на работу в местное отделение "Окон РОСТА" сочинять тексты для плакатов. Некоторые из них оказались настолько удачными, что были растиражированы в центральной печати. В "Окнах РОСТа" он работал вместе с хабаровским журналистом, художником и будущим известным писателем Дмитрием Нагишкиным, автором знаменитого романа "Сердце Бонивура".

В ноябре 1941 года Григорий Кобец был приглашен к Нагишкиным в гости, на день рождения хозяйки. Они выпивали в узком кругу, когда по радио передали сообщение о тяжелых боях под Москвой. Григорий не смог сдержать эмоции и воскликнул:

— Вот до чего этот усач нас довел! Гитлер обвел его вокруг пальца!

5 декабря 1941 года Григорий Кобец был арестован по обвинению в антисоветской агитации пораженческого характера. На допросе вел себя агрессивно, вину не признавал. Следователь зачитал показания Нагишкина и других свидетелей и задал арестованному вопрос:

— Ну, будешь отрицать, что клеветал на товарища Сталина? 

— Может, и плел что-то в пьяном виде, не помню. А что, товарищ Сталин подал на меня жалобу?

— Ты что мелешь, не протрезвел?

— Нет, я трезвый. Так он подал на меня в суд или нет?

— Не болтай чепуху!

— Это не чепуха. Согласно закону, если я его оскорбил, он должен подать на меня в суд. Раз не подал, значит, вы не имеете права меня судить.

Следователь спорить не стал и больше на допрос не вызывал. 4 ноября 1942 г. Особым совещанием при НКВД СССР Г. Я. Кобец за антисоветскую агитацию был осуждён на 10 лет заключения в исправительно-трудовом лагере.

Отбывать срок Григория отправили в Тайшетлаг, на строительство железной дороги Тайшет — Братск (западный участок БАМа). Лагерное начальство назначило его бригадиром в бригаду уголовников, надеясь, что долго он не протянет — уголовники политических не любили, тем более, интеллигенцию.

Кобеца спас талант рассказчика. Он травил байки, сдабривая их таким смачным юмором, что слушатели хохотали до упаду. После тяжелой работы, своеобразным клубом в бараке было место возле горячей печки, которое называлось "брехаловкой". Кто лучше сбрешет, тому аплодисменты и добавка к пайке. Смех в брехаловке скрашивал тяжкое бытие зеков, и те, кто умел рассказывать "романы", ценились особо. 

Но не только в брехаловке оттачивал Григорий свое мастерство. В лагере он не оставлял занятия литературой, но сочинял, в основном, стихи. В 1943 году он пишет одно из самых проникновенных своих стихотворений "Письмо сыну" (сын Григория Николай в это время сражался на фронте):

Здравствуй, сын мой родной!

Забайкалье глухое

Приютило меня

на закате моем.

Небо войлоком серым

плывет над землею,

Истекая холодным

осенним дождем.

Перепутались в дебрях

Все пути и дороги

Неприветливо, хмуро,

Как улыбка врага.

Здесь так дико, угрюмо,

Нелюдимо и строго,

Здесь туманами черными

Дышит тайга.

Ночью с шумом веселым,

С теплым запахом хлеба

Уходили на Дальний Восток

Поезда.

И по бледной щеке

Забайкальского неба

Арестантской слезой

Покатилась звезда…

В 1946 году линия Тайшет — Братск была достроена и заключенных Тайшетлага  отправили в Монголию, на строительство железной дороги из СССР до Улан-Батора. В 1950 году закончили и эту дорогу. Сдав дорогу в эксплуатацию, заключенные получили благодарность от главы Монголии маршала Чойбалсана. В 1951 году Григория освободили в поселке Заярск на берегу Ангары. 

Из "Автобиографии": 

"Выдали паспорт на имя Кобеца Григория Яковлевича. Запретили проживать в столичных и областных городах и "порекомендовали" отправиться в Среднюю Азию на постоянное место жительства. Точное место указали твердо: Киргизия, селение Кара-Балты Фрунзенской области. Устроили на работу в совхозе "Чалдовар" (Чуйская долина). Затем помощник пчеловода в горах Тянь-Шаня, потом завклубом и худруком. Получил много грамот за хорошую работу, был редактором совхозной газеты и печатал очерки и фельетоны в республиканской печати Киргизии. Работал библиотекарем и завхозом школы". 

Возвращение

Через семь лет высылка закончилась и в 1958 году Григорий вернулся в Минск. Потребовалась два года борьбы с властью и письмо генеральному прокурору СССР Руденко, чтобы добиться полной реабилитации. Из постановления Президиума Хабаровского краевого суда от 19 ноября 1960 года: "Постановление Особого Совещания при НКВД СССР от 4 ноября 1942 года в отношении Кобеца Григория Яковлевича отменить и делопроизводство прекратить за отсутствием в его действиях состава преступления".

В реабилитации и восстановлении прав Г. Кобеца помог классик белорусской литературы Петрусь Бровка, с которым они были знакомы с 1920-х годов. Благодаря его помощи Григория Яковлевича  восстановили в рядах Союза писателей СССР, приняли в Союз кинематографистов, назначили персональную пенсию и выделили квартиру. Казалось, все плохое позади, но после смерти Петра Бровки в 1980 году нашлись недоброжелатели в высших эшелонах власти, которые не смогли простить вольнодумство писателю и его резкие высказывания о Сталине. Один из них заявил ему в лицо: "Столько белорусских писателей безвинно расстреляно, а ты виноватый, живёшь". 

Григория Яковлевича приравняли к уголовникам, лишили персональной пенсии, не печатали, замалчивали его имя, но он никогда не жаловался, свою боль и обиду таил в душе и мало кому рассказывал о своих проблемах. В конце концов, он спрятался в лесах, проводя большую часть времени в глухой белорусской деревеньке Уланово. Старость скрашивали жена, дочь (белорусская детская писательница Елена Кобец-Филимонова) и внук Дмитрий, который впоследствии стал редактором отдела расследований газеты "Совершенно Секретно". 

В 1964 году Григорий Кобец написал автобиографическую повесть "Ноев ковчег" про лагерь, где отбывал заключение. Это было первое произведение о ГУЛАГе в Белоруссии, но оно увидело свет только через четверть века. В 1989 году "Ноев ковчег" был опубликован в журнале "Неман", а в 1990 году Григория Яковлевича не стало. 

Несмотря на сложную судьбу Григория Кобеца, которая отразила хитросплетения российской истории ХХ века, он оставил богатое литературное наследие, которое обогатило русскую и белорусскую культуры. В 2006 году его биография была издана отдельной книгой, а в 2009 г. в Минске вышли его "Избранные произведения" (18+). Когда-нибудь исследователи соберут публикации и книги Г. Я. Кобеца, изданные на Дальнем Востоке и в свет выйдет его полное собрание сочинений.