Загадочный Шерлок Холмс, судмедэксперт или офисный работник с уклоном на смерть — столько мифов и разговоров ходит о профессии, но кто такой криминалист на самом деле — неясно. Главный эксперт Экспертно-криминалистического центра УМВД России по Приморскому краю — майор полиции Пётр Козырев в большом интервью (16+) ИА PrimaMedia раскрыл главные мифы, рассказал о разнообразии криминалистики, химеризме Чикатило и ответил на вопрос, почему эксперт-криминалист — потенциально хороший убийца.
— Петр Алексеевич, эксперт-криминалист — работа вашей мечты? Чем вас привлекла эта профессия или что побуждает в ней оставаться? Есть то, что пугает или вызывает отвращение?
— В работу криминалиста я пришел случайно. Еще когда учился в школе, я хотел поступать в медицинский институт, чтобы стать военным доктором. Однако потом я не поступил в медицинский и пошёл в тогда ещё ДВГУ на бюджет на факультет биохимии в Академии экологии, морской биологии и биотехнологий (АЭМББТ), где передумал становится военным врачом.
Когда пошел слух, что будут строить океанариум в районе Патрокла, я, желая связать жизнь с наукой, собирался пойти туда научным сотрудником. Однако океанариум решили строить на Русском острове, а я тогда жил на Тихой и расхотел там работать. Примерно 1,5 года с третьего курса я вообще не знал, куда идти.
А потом я однажды сидел и общался с семьей, заговор зашел о работе в тогда ещё милиции. Я понял, что единственной интересной профессией в этой сфере для меня является криминалист. В то время ещё был популярен сериал "След" (16+), из которого я посмотрел всего две серии, но о криминалистах немного узнал. И мама предложила пойти в криминалистику.
Тогда, в 2009 году, ещё не было ДНК-лаборатории. Я попал в Первореченский отдел полиции, где моя работа состояла в проведении экспертиз и выездах на происшествия для поиска вещественных доказательств, которые помогут найти преступника. До 2017 года я выполнял экспертизы по дактилоскопии (опознание человека по следам пальцев рук — прим. ред.), холодному оружию, трасологии, которая подразумевает опознание следа, допустим, определенной отвертки на предмете, кусачек, протекторов шин, обуви, зубов человека и так далее.
А в 2017 году открылась ДНК-лаборатория, куда мне предложили перевестись, так как у меня была специализация по генетике.
Вообще профессия криминалиста меня привлекала связью с наукой. Например, на месте происшествия, чтобы найти те же следы, мне нужно поставить себя на место преступника и понять, как он заходил, куда шел, что трогал и каким образом. Тут необходим аналитический склад ума, как у Шерлока Холмса, чтобы составить картину того, что произошло. Только наука — никакой криминальной романтики.
Когда я уже довольно долго проработал в криминалистике, появилось разочарование не в работе, а именно в людях. Ведь иногда случаются происшествия, что думаешь, как человек мог такое совершить. Конечно, сейчас я отключаю мозг на работе и выполняю все на автомате, чтобы не проходить через все эмоции, что были раньше. Однако и до сих пор бывают случаи, после которых один-два дня только приходишь в себя. Особенно подобное состояние бывает после ДТП, где все часто ужасно, и после случаев с детьми.
Кстати, на удивление, даже в самом начале кошмары не снились. Но, конечно, бывали странные сны. Например, перед экзаменом по дактилоскопическим экспертизам мне снились различные следы рук, во время обучения трасологии тоже — следы обуви, с ДНК было то же самое.
— Можете для читателей подробно рассказать о сути вашей профессии? Вскрываете трупы? Выявляете ли вы причину смерти? Изнасилования вы тоже расследуете? Где нужно учиться, чтобы развиваться в вашей отрасли?
— Трупы мы не вскрываем — это работа судмедэксперта, то есть эксперта, у которого есть медицинское образование. И сейчас на место происшествия мы не выезжаем. Вся наша работа эксперта-криминалиста по части ДНК и восстановлению паппилярных узоров — в лаборатории. На месте происшествия следователь с помощью специалиста-криминалиста изымает определенные объекты и привозит нам, поставив интересующие вопросы, например, какой биоматериал исследовать — клетки эпителия, кровь, сперму, кость, череп и так далее. И, в зависимости от поставленных вопросов, мы берем материал, выделяем ДНК и проверяем его по базе геномной информации. Если есть совпадения, то выявляем обладателя ДНК. Однако если биоматериал не имеет совпадений, то оставляем в базе на хранение, пока не найдут хозяина.
Кстати, ДНК у человека везде одинаковая, то есть если мы найдем кровь, то взятый из нее ДНК будет идентичен ДНК в слюне. Хотя бывают и интересные исключения, когда ДНК у человека (и не только) может отличаться в разных частях тела — химеризм. Подобное происходит, когда во внутриутробном развитии образуются две оплодотворенные яйцеклетки, и одна поглощает другую. Химерой был и Чикатило. В ходе расследования выяснилось, что сперма и кровь, обнаруженные на телах жертв не совпадали с данными ДНК. Также химеризм может проявиться при трансплантации, допустим, костного мозга или сердца, почек.
Причину смерти мы не выявляем — это тоже работа судмедэкспертов (если смерть неестественная).
Да, с изнасилованиями к нам обращаются и довольно часто. Нам присылают предмет (одежду, телефон, веревку), с которым вероятно контактировал преступник или потерпевший, и мы уже сами ищем на нем биоматериал. Либо пострадавший обращается в полицию, а после на осмотре у врача у него берут смывы со всех областей, каких только можно.
А обучиться можно в академии МВД в Москве — там есть факультет криминалистики. А так, криминалист — это человек, обладающий специальными знаниями. Таких специализаций огромное множество. Например, есть эксперт автотехнических экспертиз, который обладает знаниями об автомобилях и соответствующим обязательным высшим образованием — они могут исследовать обстоятельства ДТП. Также есть криминалист по бухгалтерским экспертизам — в общем, экспертов очень много. Именно я не обучался криминалистике, однако смог попасть в эту сферу благодаря образованию генетика. Ещё одним обязательным требованием для службы в полиции является служба в армии, либо военная кафедра. Хотя в идеале, конечно, ещё наличие юридического образования.
— Вы говорили, что восстанавливаете паппилярные узоры у трупов — как это происходит?
— Папиллярные линии — это те самые рельефные узоры (отпечатки) на ладонных и подошвенных поверхностях у людей.
На самом деле экспертиза по восстановлению паппилярных узоров довольно противная, потому что нужно отчленить пальцы от кистей рук. То есть судмедэксперт в морге отчленяет кисти рук, и оперативники мне их привозят, а я самостоятельно отчленяю пальцы от кистей. И в первую неделю работы я не мог разделывать куриное мясо дома, так как возникали ассоциации.
Кстати, для экспертизы нам нужны именно две кисти рук, потому что на всех 10 пальцах паппилярные узоры разные, поэтому на двух больших пальцах они будут отличаться.
Есть несколько методов восстановления паппилярных узоров. Самый простой — когда их не надо восстанавливать, а можно просто дактилоскопировать руки обычного трупа.
Однако, когда труп некоторое время полежал, и у него начинаются процессы гниения, используются другие методы. Паппилярные узоры уже становятся мягкими и их невозможно дактилоскопировать. Если труп мумифицировался (лежал в проветренном сухом помещении, из него испарилась влага), подгнил, либо долго пролежал в воде — на каждое условие есть способы восстановления узоров. Для утопленников есть метод "перчатки смерти" — с кистей рук снимается верхний слой кожи эпидермис, который надевает эксперт и дактилоскопирует его. Если эпидермиса нет, то остается еще слой дермы. Раньше палец без эпидермиса опускали в кипящее масло на секунду, обезжиривали ацетоном и дактилоскопировали, но из-за такого метода кожа быстро засыхала. Стали использовать кипяток — паппилярные узоры расправляются и становятся более четкими, благодаря чему легче снять отпечатки. Если слишком мягкие узоры, то можно в уксусную кислоту опустить.
— Можно ли сказать, что бумажная работа занимает больше времени, чем практическая?
— Сейчас в ДНК специализации 50/50 — я работаю в лаборатории, а после с выявленным материалом пишу экспертизу. Когда я работал в Первореченском отделе полиции, практики было больше, потому что я ещё и выезжал на места преступлений и поток экспертиз был не такой большой — тогда работы было 60/40.
— Чем отличаются криминалист, судмедэксперт и патологоанатом друг от друга? Может ли один человек иметь навыки этих специалистов? Вас часто путают?
— У судмедэксперта и патологоанатома обязательно должно быть медицинское образование, у криминалистов оно в некоторых случаях не нужно, так как они работают в разных сферах. Патологоанатом занимается вскрытием тех, кто умер в больницах от заболеваний. А судебный медицинский эксперт проводит экспертизу трупов при подозрении на криминальный вариант наступления смерти — убийство, самоубийство и так далее.
А может ли один человек иметь навыки всех — конечно. Однако криминалист не сможет стать патологоанатомом или судмедэкспертом без медобразования.
И да, нас часто путают с судмедэкспертами. Они вообще гражданские, а я в звании сотрудника полиции.
Петр Козырев. Фото: Илья Аверьянов, ИА PrimaMedia
— Ощущается ли недостаток кадров в вашей сфере по Приморью?
— Именно в криминалистике — да. Мы все время ищем людей, работники нам очень нужны.
Напомню, экспертам-криминалистам по ДНК нужны люди с биологическим или медицинским образованием и отслужившие в армии (либо с военной кафедрой). У парней чаще всего чего-то одного нет. Среди девушек такой проблемы нет, однако не каждая захочет видеть и даже чувствовать запах тех же костей, мышц, кистей рук и так далее. То есть не каждая психика это выдержит.
У нас в Экспертно-криминалистическом Центре собрана лучшая в Приморье материально-техническая база для проведения экспертиз. И мы очень ищем новые лица.
За подробной информацией о вакантных должностях, порядке приёма на службу можно обращаться по адресу: Владивосток, Проспект 100-летия, 141, телефон: 24-901-21, заместитель начальника ЭКЦ УМВД России по Приморскому краю Любовь Тархова.
— Работаете с телами детей? Вы можете сказать, что уже ничего не боитесь?
— Непосредственно с телами детей, к счастью, не работаем. Нам привозили кровь, кость, но не более. Конечно, это довольно редкое явление. Части тела тоже не привозят, но однажды был эмбрион. Подобное было, когда женщина самостоятельно сделала аборт, и нужно было определить, кто отец.
А по поводу страхов — я боюсь акул и глубины. Так, в принципе, больше ничего особо не пугает.
— Многие ли люди знают о вашей профессии эксперта-криминалиста? Какие самые глупые вопросы задают о работе? Как вы реагируете?
— Я думаю, многие знают о нашей профессии — из фильмов, книг. Однако, когда узнают, что я работаю криминалистом, все удивляются и спрашивают: "О, а трупов видел?". Я уже давно привык к таким вопросам. И просто отвечаю, что видел и даже дышал ими. Бывает такое, что заходишь в подъезд на первый этаж, а пахнет трупом, который лежит на седьмом. Тело гнило, наверное, где-то неделю.
Именно о специализации ДНК и восстановлении паппилярных узоров знают немногие — это довольно новая ветвь криминалистики в Приморском крае.
— Есть ли о вашей профессии мифы? Можете развеять самые популярные из них. Криминалисты в кино — насколько далеко ушли от реальных?
— Все-таки в головах у нас все романтично и красиво, и кажется, что будет, как в фильмах, все идеально. Однако приходишь работать и оказывается немножко все по-другому — более сложно, приземленно и не так радужно и солнечно. Если бы все было, как в фильмах, мы бы раскрывали каждое преступление.
Но я не разочарован. Друзья говорят, что я единственный человек, который любит свою работу.
Я действительно люблю свою работу, так как научная деятельность мне импонирует. Вообще не привык заниматься тем, что не нравится. Например, когда на месте обыкновенной кражи находят зажигалку. Мы с нее снимаем ДНК, и оно впоследствии сходится с ДНК преступника. В этот момент ощущаешь себя настоящим Шерлоком Холмсом, раскрывшим дело.
Есть миф, что по ДНК можно составить фоторобот, как в фильмах показывают. Или, например, когда я работал в Первореченском отделе, было дело о квартирной краже. Мы искали следы, и пострадавшая женщина приносит нам вешалку, сделанную из тонкой проволоки, и говорит: "Вот ее преступник, скорее всего, трогал, возьмите отпечатки пальцев с нее". Однако мы изымаем не отпечатки пальцев, а следы рук. И я отвечаю: "На ней нереально найти следы рук, потому что она слишком тоненькая". И она: "А вот в сериале "След" эксперт находил!".
Еще один миф, что кровь светится при ультрафиолетовом свечении. Все эти страшные сцены в фильмах, где подсвечивают ультрафиолетовой лампой комнату, а там огромные пятна крови светятся на стенах и полу, — все это неправда. При ультрафиолете кровь приобретает темный цвет и все. А если кровь застирана, то у нас есть специальный реактив, которым опрыскиваем предмет, и тогда уже да, кровь будет светиться. А человеческие жидкости, которые светятся в определенных лучах, это — сперма, слюна и потожировое вещество. Мы работаем не с одним ультрафиолетом, а с несколькими длинами волн под фонарями разных цветов.
Из-за фильмов у людей создается впечатление, что человек может на всем оставить отпечатки. Мы их загрузим в компьютер, и база сразу идеально покажет человека, где и с кем он находился, где он сейчас и где будет в будущем.
Генетический профиль. Фото: Илья Аверьянов, ИА PrimaMedia
Ещё миф, что на любой вещи может быть ДНК в достаточном количестве для экспертизы. Например, крови, слюны, клеток эпителия может быть недостаточно, чтобы составить генетический профиль. Все думают, что преступник всегда и везде оставляет свое ДНК, даже будучи в перчатках.
— Были ли действительно странные случаи? Может даже паранормальные? Забавные? Есть ли в Приморье статистика по смертям, отличающаяся от других регионов?
— Ну, странных случаев особо не было. У нас есть приметы, например, в отделе на столе сидеть нельзя — на дело с трупом поедешь. Или нельзя желать хорошего/удачного дежурства — человек будет работать до вечера или до утра, не покладая рук. А паранормальное в том, что это действительно работает.
Забавного — нет. У нас такая работа, что чаще просто шокирован отдельными случаями. Однако было однажды дело о краже: вор откусил яблоко, по которому мы и вычислили его. Голод сдал его.
Мы не ведем статистику по региону. Но можно условно сказать, каких преступлений больше. Самый частый поток у нас составляют убийства с тяжким телесным повреждением (ножевые). На втором месте — установление личности трупа, далее — мошенничества, изнасилования, кражи.
— Насколько большой объем работы в вашей сфере? Работаете по ночам?
— Объем работы огромный. На каждого эксперта раз в два дня приходится по одной экспертизе, то есть один сотрудник выполняет около 150 экспертиз в год. Сейчас на конец октября у меня 117 экспертиз.
По ночам работаем, если происходит резонансное преступление, что-то тяжкое, и необходимо срочно найти подозреваемого. А так, мы не дежурим сутками, то есть с 9 до 18 и домой.
— Часто с помощью экспертной криминалистики раскрываются старые дела?
— Такое не часто случается, но есть в практике. Например, у нас было дело с изнасилованием девочки 15-летней давности. Сейчас она уже замужем, с детьми и, надеюсь, забыла о случившемся. Нам принесли простынь, на которой я нашел сперму двух парней. Биоматериал уже начал разрушаться из-за времени и воздействия окружающей среды, но все же удалось выявить генетический профиль. К сожалению, в базе преступников его не было, но мы сохранили профиль и надеемся, что он когда-нибудь совпадет с кем-то.
— Можете вообще описать свой обычный рабочий день?
— Прихожу на работу и есть два варианта: либо беру большую пачку экспертиз и в лаборатории занимаюсь осмотрами и выделением ДНК, пока не получу фореграмму (полный генетический профиль), либо если уже готов генетический профиль, я пишу экспертизы. Естественно бывают дни, когда я весь день печатаю, только смотря в монитор — от такого очень устаешь, поэтому мы делаем перерывы на чай пару раз в день.
Точно сказать, сколько занимает одна экспертиза, нельзя, так как дела бывают совершенно разные. Все зависит от количества объектов. Например, было дело с 54 объектами, только на осмотр ушло три дня, а в общем — неделя. Обычно в день выходит две-три экспертизы.
В обед — тренажерный зал, хорошо, что он есть у нас в здании.
— А в свободное время ещё чем занимаетесь?
— В свободное время у меня, в основном, туризм с палатками. Раньше я ходил в горы, ездил и на Камчатку, поднимался на вулканы, на Эльбрус, здесь тоже много, куда поднимался. Однако сейчас меня останавливает травма колена. Поэтому теперь только на море, речку, порыбачить. Также люблю пейнтбол.
Мы ещё собираемся с отделом, стараемся не говорить о работе, но получается плохо.
— Из-за особенностей профессии, наверное, черный юмор любите — можете назвать анекдоты, связанные с профессией?
— Конечно, люблю черный юмор. Мы, например, шутим, что если вы чихнете у нас в лаборатории, то вас могут причислить к какому-нибудь делу. Это забавно, но правда. Еще помню шутку: хеллоуин закончился, но в соседском окне по-прежнему кто-то висит на веревке.
— Есть что-то, чему вас, как обычного человека, научила работа криминалиста?
— Я стал проще относиться к смерти. Становится яснее видно, что все умирают. Правда, не хочется умереть, чтобы твое тело нашли только через две недели. Подобное бывает, когда о человеке никто не вспоминает — вот это ужасно, наверное.
У меня есть ещё профессиональная деформация — не оставлять следов...
На самом деле это и шутка, и правда. Если я захожу в незнакомое место, то пытаюсь не трогать ручки дверей. Ведь, когда работаешь на месте происшествия, нельзя оставлять собственных следов: мы работаем в перчатках, а если без — стараемся взяться за ту поверхность, до которой преступник никогда не дотронется. Например, для выявления следов рук на бутылке мы засовываем палец в горлышко и на поверхность наносим дактилоскопический порошок. Или когда человек проходит через дверь, стараюсь выйти быстрее вместе с ним. Это все происходит "на автомате", но я много раз задумывался: а зачем я так сделал. Я даже когда, машину закрываю, трогаю не ручку или бок, а верхний уголок двери.
Ещё я в силу особенностей профессии не верю в бога. Когда постоянно слышишь о страшных случаях, сложно верить. Например, было, что сын убил мать за тысячу рублей.
— А можно сказать, что эксперт-криминалист потенциальный хороший убийца, которого не скоро поймают?
— Да, и в истории были такие случаи. Человек знал, как работает полиция, поэтому его долго не могли поймать.
