Внимание со стороны общества и государства к востоковедению значительно возросло после судьбоносного для страны "поворота на Восток". Европоцентричные концепции не смогли да и не могли адекватно отражать российскую действительность, поэтому отечественное востоковедение активно использует свой научный потенциал во благо общества и государства. "Сверить часы", обновить методологию и согласовать план действий соберутся мэтры отечественной ориенталистики 22-27 сентября во Владивостоке на XIV съезд востоковедов России "Поворот на Восток и российское востоковедение" (18+), при поддержке Российского исторического общества (РИО) и Фонда "История Отечества". Об этом в интервью ИА PrimaMedia рассказал доктор исторических наук, директор Института востоковедения РАН Аликбер Калабекович Аликберов.
— Аликбер Калабекович, как отмечают многие ваши коллеги, российское востоковедение сегодня переживает определенный "ренессанс", что, естественно, связано и с политикой стратегического поворота на Восток. Вы согласны с такой позицией?
— Россия повернулась на Восток после того, когда осознала, что не может определять себя только как европейская страна. В геополитическом и геостратегическом смысле мы евразийская страна. Этот поворот поставил Восток в центр внимания политики. В связи с этим актуальность востоковедения как науки, потребность в нашем знании и экспертизе существенно возросли. Мы стараемся в полной мере учитывать эту новую для себя ситуацию, развивая актуальные направления исследований.
Но вместе с этим существенно увеличилась ответственность за наши аналитические оценки. Если раньше можно было обходиться гипотетическими выводами, то сейчас этого недостаточно. Наши экспертные заключения и оценки в достаточной степени учитываются при определении восточной политики, и поэтому они должны быть многократно проверены. Если мы дадим неточную или непроверенную информацию, то подведем и науку, и общество, и государство.
Вот основная причина почему, вне зависимости от собственного желания, востоковедению приходится переосмысливать эту новую ситуацию и адаптироваться к ней, соответственно, обновлять методологический инструментарий. Ранее использовались различные подходы, которые были европоцентричными и, соответственно, не очень хорошо отвечали нашим потребностям. Сегодня мы работаем над разработкой более сбалансированных подходов, которые дадут в конечном итоге адекватный реальности научный результат.
— Геополитическая актуальность востоковедения очевидна, востребовано само знание. А как с точки зрения состояния научных центров? Достаточно ли их? Есть ли заказ на исследования? На достаточно ли хорошем уровне у нас преподается востоковедение? Как высшая школа готовит кадры? И нужны ли эти кадры в таком объеме?
— Многие вузы стали открывать востоковедческие отделения и готовить востоковедов, не только московские вузы. Игнорировать Восток сегодня нельзя. Восток сегодня другой — модернизированный, развитый, с колоссальными потребностями. И в том числе там готовят специалистов в огромном количестве. Только в Китае каждый год 6-7 миллионов нетрудоустроенных специалистов с высшим образованием, которые наверняка будут пробиваться на другие рынки труда.
Наша образовательная система в этом смысле немного запаздывает. Я не могу сказать, что у нас перепроизводство специалистов. Да и население у нас не такое многочисленное, как в Китае. Активно развивающееся научно-техническое и гуманитарное сотрудничество с нашими восточными соседями требует большого собственного кадрового потенциала. Наши вузы, конечно, готовят кадры по общим образовательным программам, но мы не всегда получаем высококвалифицированных специалистов в нужном количестве. Специалистов узкого профиля, с глубокими знаниями, которых нужно готовить годами. Например, юристов со знанием восточного права, а в каждой восточной стране своя система права. Или востоковедов, специализирующихся на научно-техническом сотрудничестве, актуальной темы для России. Для этого нужно расширять образовательные возможности не только высших учебных заведений, но и академических институтов. Расширять не только за счет аспирантуры и докторантуры, но и через программы дополнительного профессионального образования.
ИВ РАН и ИСАА МГУ подписали соглашения о сотрудничестве. предоставлено Институтом востоковедения РАН
Специалистам со знанием восточных языков нужны дополнительные профессиональные компетенции по информатике и смежных предметных областях, которые сделают их уникальными профессионалами. Сегодня только знания языка и истории недостаточно. Язык — это средство коммуникации, но сегодня нейросети на достаточно высоком уровне решают проблему коммуникации. И сегодня знание восточного языка более не является уникальным ресурсом востоковедов, как раньше. Сегодня мы должны в большей степени ориентироваться на наши интересы, выстраивать стратегии "win-win", выходить на большие совместные проекты. Но их необходимо обеспечивать кадровым резервом. Если кадров не хватит, то трудно надеяться на надежное устойчивое развитие.
— Вы сказали, что нужно знать специфику Востока, а что такое Восток? Вот я нахожусь во Владивостоке, для меня Восток — это Япония. Китай и Корея — это уже юг и юго-запад для меня. Насколько я понимаю, Восток — не един. Даже отдельные страны одного региона очень сильно различаются по культуре, менталитету, по каким-то другим особенностям. Какое направление Востока и востоковедения сегодня более востребовано?
— Недавно в Москве я выступал на Молодежных Примаковских чтениях. Там были представители разных стран. И когда я говорил о Глобальном Юге, китайский аспирант обратил внимание на неточность этого определения с точки зрения китайской перспективы. Конечно, для России Китай — один из важнейших партнеров на Востоке и важная часть Глобального Юга. Однако сам Китай не воспринимает себя в качестве Юга. В их собственной системе координат он является "серединным государством", то есть находится в центре мира. Поэтому определения и точка зрения часто зависят от расположения. В этом смысле мы должны различать географический Восток и культурный Восток. Культурный Восток — это понятие, которое сложилось на Западе для обозначения всего огромного пространства Евразии, которые находятся за пределами Европы. На Востоке много очень разных, но по-своему уникальных миров, недостаточно изученных, имеющих глубокие исторические корни и самобытные традиции культуры.
Для России важны все страны Востока, но особого внимания заслуживают страны БРИКС. Это геополитическое объединение является лидером всего незападного мира. Он превосходит Запад по многим параметрам — по темпам и динамике экономического развития, человеческим ресурсам, энергетическим запасам, природным и продуктовым резервам, более справедливым принципам сотрудничества между странами. В связи с продолжающимися геополитическими изменениями и трансформацией существующего миропорядка нам придется многое переосмысливать, в том числе наши концептуальные подходы. Прежде всего, дорабатывать концепцию государства-цивилизации, вошедшую в Концепцию внешней политики России.
Нациестроительство долгое время рассматривалось как доктринальная основа любого государственного строительства. От выбора принципов государственного строительства во многом зависит то, какое именно государство в итоге будет построено. Мы до сих пор опирались на западную идею нациестроительства. Можно сказать, что Запад навязывал нам свою модель государства, вписанную в мировую экономическую систему, под которой понималась западная модель глобализации. Исторически все западные государства, как правило, были этнонациями, потом они стали национальными государствами. Вот эту концепцию "nation state" и западную модель демократии с постмодернистским мультикультурализмом и политкорректностью нам навязывали. Но у нас полиэтническая и многоконфессиональная страна. Суть концепции государства-цивилизации заключается в отходе от приоритета этничности в сторону приоритета гражданской нации. Мы все граждане, и у нас общая цивилизация, общая гражданская культура, основанная прежде всего на культуре русского народа, но вобравшая в себя и культуры других российских народов. У нас общая судьба и общее видение будущего.
— Можно сказать, что потенциал востоковедческой науки сегодня достаточно используется в формировании политики России "поворота на Восток", или недостаточно?
— Мне кажется, в достаточной мере, потому что Институт востоковедения РАН участвует в работе совещаний различного рода при подготовке соглашений или выработке программных документов. Многие из наших сотрудников участвовали в разработке международных договоров и подготовке экспертизы по двусторонним отношениям. Коллектив Института востоковедения РАН активно вовлечен в практическую работу по реализации различных национальных стратегий России, ее политики по отношению восточных стран. Не могу судить, насколько мы в этом преуспели, это должны оценивать другие, но я уверен, что всегда можно усиливать этот потенциал.
Другой вопрос, что продолжающая реформа Российской академии наук имеет и ряд негативных последствий. РАН традиционно находилась в числе мировых лидеров на международном научном рынке, сегодня это такое же юридическое лицо, как и любой из институтов. Достижения академических институтов оторваны от результатов деятельности самой академии, у которой сохранились лишь экспертные функции. Самый ценный научный ресурс, который 300 лет создавался всей страной и был ее гордостью, сегодня разъединен, фрагментирован, из-за чего РАН выбыла из топа рейтинга лидеров мировой науки. Когда наука консолидирована, она сильнее. С другой стороны, нам грех жаловаться, проблем для работы не вижу, наоборот, Министерство науки и образования очень помогает.
Из позитивных результатов, могу сказать, что за последние годы существенно усилилась работа аспирантуры. В прошлом году в аспирантуру Института востоковедения был колоссальный конкурс — 14 человек на место, причем приходят очень мотивированные люди. Поворот на Восток уже свершился в выборе стратегий будущего у молодежи.
— Как вы думаете, у востоковедов России есть единое консолидированное понимание задач и назначения научной дисциплины? Или у каждого центра свои задачи?
— Вообще, востоковедение — это, на самом деле, не только комплексная наука, но и комплекс наук. Поэтому два разных востоковеда будут видеть проблему по-разному, особенно если один представляет современный цикл исследований, а другой — классику. У них совершенно разные подходы, разные мнения, разные взгляды на перспективы.
Все, что мы обсуждали сейчас, в большей степени касается современного цикла востоковедения. Но если раньше авторы писали о том, что им хотелось самим узнать, накопили материал и на эту тему написали книгу, то сейчас этого нет. На этапе обсуждения исследований мы отметаем все, что неактуально. Исследуем только то, что востребовано, имеет практический смысл, выбираем приоритетные темы, точечно усиливаем команду. Я считаю, это правильно, потому что наука должна максимально быть полезной обществу и государству.
Рельеф храма на месте раскопок в Гебель эль-Нуре. предоставлено Институтом востоковедения РАН
Есть, конечно, еще классическое востоковедение, я бы сказал, что это царица среди востоковедческих наук. Там по-настоящему фундаментальная наука. Поскольку вся наша история идет из глубин веков, и наша сегодняшняя жизнь является результатом прохождения определенного исторического пути. В этом смысле изучение древней истории или древних языков требует уникальных компетенций на мировом уровне.
Наличие в команде редких специалистов со знанием древних языков (таких как санскрит, аккадский, хеттский, шумерский) делает нас одним из центров мирового уровня. Мы очень гордимся нашими специалистами, их подготовка требует больших вложений сил, времени и ресурсов. При этом наличие таких специалистов означает, что страна является одним из мировых лидеров в науке.
— Расскажите, что вы ждете от предстоящего съезда востоковедов во Владивостоке? Какие вопросы должны быть поставлены на съезде? Какие ответы получены? Какие итоги должны быть подведены? Что будет результатом съезда?
— Во-первых, на съезде мы будем обсуждать координацию исследований с другими научными центрами для получения наилучших результатов, в которых мы все заинтересованы. Некоторые региональные научные школы обладают своими особыми компетенциями, на съездах мы делимся опытом, нащупываем общие темы и возможности для сотрудничества.
Во-вторых, мы смотрим, какие у нас есть кадровые резервы для выполнения наших собственных научных проектов. Не секрет, что невозможно объять необъятное, для амбициозных проектов нужно консолидировать усилия. Исследований много, а надо реализовывать в первую очередь те, которые дадут ощутимый и полезный обществу результат. Съезд — это всегда возможность обсудить эти проекты с участниками.
Ну и каждый съезд — это очередной этап развития востоковедения. Время, чтобы мы посмотрели все в одну сторону и попытались ответить на насущные вопросы, накопившиеся за последние несколько лет. И каждый раз это подведение итогов и четкие, понятные программы, которые мы можем вместе делать. В этом году мы обозначили тему в таком широком геополитическом контексте. Я думаю, что это хорошая возможность сверить часы.
Тем более, что выбрали для проведения съезда город, который не просто находится на Востоке, а владеет Востоком. Скажу от своего имени и от лица своих коллег, это большая честь решать судьбу российского востоковедения именно во Владивостоке!
Напомним, что 22-27 сентября во Владивостоке на площадках ДВО РАН и ДВФУ пройдет XIV съезд востоковедов России "Поворот на Восток и российское востоковедение" (18+), при поддержке Российского исторического общества (РИО) и Фонда "История Отечества". Общество востоковедов в России было создано еще в 1900 году и после перерыва воссоздано в 1979-м году по инициативе Евгения Максимовича Примакова — известного востоковеда, академика, руководителя СВР и МИД РФ. Центр этой научной ассоциации сейчас базируется в Институте востоковедения РАН в Москве. В общей сложности в оргкомитет XIV съезда востоковедов России поступило более 200 заявок на участие. Будут работать порядка 20 секций, начиная от классической, древней истории Востока и изучения языков и заканчивая таким актуальным направлением, как практическое востоковедение. К началу съезда в 44-й томе издания "Труды ИАЭ ДВО РАН" (18+) опубликуют пленарные доклады.
