Как известно, одним из исторических центров востоковедения в России является Владивосток. Неслучайно именно здесь 23-26 сентября этого года при поддержке Российского исторического общества (РИО) и Фонда "История Отечества" пройдет XIV съезд востоковедов России "Поворот на Восток и российское востоковедение" (18+). В преддверии этого важного события журналист ИА PrimaMedia побеседовал с заместителем председателя Дальневосточного отделения РАН, известным советским и российским историком-востоковедом, доктором исторических наук, академиком РАН Виктором Лариным.
— Виктор Лаврентьевич, на недавнем заседании Президиума Дальневосточного отделения Российской академии наук с участием президента РАН Геннадия Красникова вы, как сейчас любят говорить, замолвили слово за российское востоковедение. Которое, скажем так, сегодня испытывает большие проблемы в области подготовки кадров, например. Неужели всё так тревожно?
— Востоковедческое образование на Востоке России точно сходит на нет. Представьте, 10 лет назад готовили востоковедов в вузах Благовещенска, Хабаровска, Южно-Сахалинска. Сегодня подготовка востоковедов в этих центрах практически прекращена. Предпринимаются попытки восстановить востоковедческое образование в Чите, где оно также было закрыто, но получится ли это — большой вопрос.
Как наука востоковедение в вузах сильно деградировало, фактически всё держится на отдельных энтузиастах. Если есть у преподавателя интерес и тяга к серьезной научной деятельности — он этим занимается. Но таких буквально единицы. Очень мало защищается диссертаций, мало публикуется статей в серьезных научных журналах.
Почему это происходит? Нет понимания важности и значимости востоковедения для наших отношений с азиатским миром. А с той сумасшедшей нагрузкой, какую сегодня вынуждены выполнять преподаватели, серьезно заниматься наукой практически невозможно.
Повороту на Восток необходима серьёзная научная база — академик РАН Крадин Президент Общества востоковедов России — о становлении, развитии и перспективах отечественного востоковедения
— Я сам поступал в Дальневосточный государственный университет в 1976 году и хорошо помню, что восточники (так называли студентов Восточного факультета) считались элитой. Это было престижно, туда очень трудно было поступить.
— Так оно и было, конкурс был высочайший. А помимо конкурса был еще и индивидуальный отбор. Поступить было очень непросто, да и учиться нелегко. Я знаю, о чем говорю. Сам 5 лет отработал деканом Восточного факультета.
Сегодня поступить на эту специальность просто. И программы упрощены до предела. Отсюда и уровень подготовки, и результаты. Язык выпускники в большинстве своем знают, но востоковедами от этого не становятся. Да и навыки научной работы сегодня в вузах почти не прививаются.
— То есть сейчас нельзя сказать, что востоковед — это звучит гордо. Но, можно хотя бы сказать, что востоковед — это звучит?
— А можно ли сейчас сказать, что ученый — это звучит гордо? С позиции власти, с точки зрения того же бизнеса, такого отношения к ученым и к науке, какое было в Советском Союзе, пока нет.
— Но, может быть, в связи с проведением съезда востоковедов во Владивостоке у востоковедения есть шанс напомнить о себе? Тем более что заявленная тема съезда связана с поворотом на Восток.
— Для того, чтобы развивать востоковедение, в него надо вкладывать деньги, нужно менять программы обучения. Нужно менять подходы к подготовке востоковедов. Пока даже предпосылок для этого не видно. Поэтому каких-то особых надежд я не питаю.
— Хорошо, давайте тогда объясним нашим читателям, что такое востоковедение. Многие считают, что это просто хорошее знание восточных языков. Плюс немножко истории восточных стран.
— Знание языка для развития отношений с той или иной страной, безусловно, необходимо. Но восточный язык — это только один важный, но не главный элемент востоковедения. В принципе для того, чтобы работать со странами Востока знание языка сегодня не так уж и необходимо. Машинный перевод достиг достаточно высокого уровня. Искусственный интеллект все активнее используется для обеспечения переводческой деятельности, и не за горами тот день, когда бизнесмену не нужен будет переводчик, он положит рядом с собой телефон и тот будет автоматически переводить то, что говорит его партнер. К этому мы идем, и время это наступит, видимо, очень скоро.
Но востоковедение — это о другом. Это знание и понимание страны, культуры, мировоззрения, психологии ее жителей, умение общаться и строить отношения с властью, бизнесом, учеными и простыми людьми. Это прекрасно понимают жители российско-китайского приграничья, которые постоянно бывают в Китае, общаются с китайцами, и у них периодически возникают проблемы во взаимодействии, которые проистекают из незнания психологии и менталитета китайцев или, например, истории российско-китайских отношений. Очень легко, например, наш бизнесмен может испортить отношения с китайским деловым партнером, если ни с того ни с сего начнет рассуждать на тему становления российско-китайской границы.
Для понимания процессов, происходящих сегодня в китайской, корейской или японской экономике, мало знать экономические законы и оперировать национальной статистикой. Надо понимать и учитывать, как в этих азиатских обществах, где очень сильны традиции, работают эти самые экономические законы и какую роль в их экономиках играют корпоративные, местные и семейные связи, традиции и многое другое.
Виктор Ларин. Аверьянов Илья, ИА PrimaMedia
Сегодня эти страны активно обращаются к своим цивилизационным истокам, своей культурной идентичности. К примеру, Председатель КНР Синь Цзиньпин очень часто в своих выступлениях использует выражения из древнекитайских канонов. Причем не только в рассчитанных на внутреннюю аудиторию, но и с трибун международных форумов. В его идее построения сообщества единой судьбы, которую Китай официально предлагает миру как стратегию будущего развития человечества, есть очень глубокая философская подоплека. Увидеть, понять и расшифровать эту подоплеку могут только люди, которые знают и понимают историю китайской цивилизации.
Китай сегодня меняется стремительно. Но при этом не расстается ни со своим историческим прошлым, ни с культурными традициями. США допустили гигантскую и фатальную для них стратегическую ошибку, когда, проигнорировав предупреждения китаеведов, уверовали в возможность "приручить" Китай, привязав его к себе экономическими нитями, имплементировав в китайское общество идеи либеральной демократии. Что из этого получилось мы видим сегодня.
Восток меняется очень быстро. И эти изменения необходимо отслеживать. А для этого необходимы не только политический диалог, экономические связи, но и академические исследования. Сегодня у нас сложные отношения с Японией. Прежде всего, на политическом уровне. И что, нам нужно прекратить заниматься Японией? Был период, когда у СССР не было дипломатических отношений с Южной Кореей, но это не снимало задачи изучения страны. Это наши соседи, от их политики сегодня очень многое зависит в регионе, как бы мы к ним ни относились. А Северная Корея? В каком направлении движется сегодня эта страна? Чего завтра ожидать от ее руководителей? Этим тоже нужно реально и серьезно заниматься.
Для всего этого нужны люди, которые понимают природу, суть предмета. Ведь в чем, например, разница между китаеведом и китаистом, японоведом и японистом? Китаевед — это тот, кто ведает. А китаист — это тот, кто что-то знает. Учил язык, почитал немного про историю Китая, с художественной литературой даже немного познакомился. Он может даже рассказать с экрана телевизора, что происходит в стране. Но вот ответить на вопросы — почему это происходит? Почему приняты те или иные решения? Что будет за этим? — вряд ли сможет.
— Так кто мы с Китаем сегодня — друзья или деловые партнеры?
— Я абсолютно уверен, что между государствами не может быть дружбы. Думать иначе — глубокое заблуждение. У каждого государства есть свои интересы. И совпадение интересов является наиболее прочной основой двусторонних отношений.
Поэтому Китай — это партнер, попутчик, сосед. Самое главное, сосед. У нас с ним четыре с лишним тысячи километров общей границы. Вот из этого и надо исходить. Всегда помнить, что есть общая граница, что ее безопасность и стабильность — в наших общих интересах, и от этого никуда не денешься.
Китай — сосед со своим лицом, со своими взглядами, и при этом с чувством самоуважения. С этим соседом мы сейчас научились разговаривать. Это очень важно. Буквально сегодня утром читал коммюнике по итогам встречи премьер-министра России Михаила Мишустина и премьера Госсовета Китая Ли Цяна (30 страниц, достаточно объемный документ). Там четко обозначены принципы, на которых строятся наши отношения: равенство, невмешательство во внутренние дела друг друга, суверенитет, независимость. Их соблюдение — гарантия мирного и добрососедского будущего.
— Поворот на восток — это ведь не только отношения с Китаем. Есть еще Ближний Восток, где Россия имеет известный вес. Хотя в постперестроечные времена слышались иные голоса: "Зачем нам Ближний Восток? Нечего нам там делать".
— На нашей планете существует несколько геополитических точек, на которых завязано очень многое. Ближний Восток — одна из них. Сегодня это, прежде всего, энергоресурсы, которыми пользуется большая часть мира. И, соответственно, глубокие экономические интересы многих стран сталкиваются именно здесь.
Но Ближний Восток — это еще и историческая зона интересов арабского мира, Турции, Ирана, других государств Южной Азии и Северной Африки, роль которых в современном мире существенно возросла и с которыми у России есть многих общих интересов.
Поворот на Восток влияет на выбор стратегий будущего у молодежи — Аликбер Аликберов Директор Института востоковедения РАН — о современном Востоке, государственном назначении науки и ренессансе отечественной ориенталистики
— Тогда возникает такой интересный вопрос, как взаимоотношения с Казахстаном, Киргизией, Узбекистаном и Таджикистаном. Раньше мы были единым государством, а теперь каждая бывшая республика СССР обрела независимость. Это страны — предмет востоковедения?
— Конечно! Ведь это государства Востока, это азиатские государства. Все они являются предметом востоковедения как науки и требуют соответствующих кадров для изучения их истории, культуры, современного развития.
Но есть ли у нас такие специалисты? И здесь возникают серьезные проблемы. На Дальнем Востоке экспертов по Центральной Азии практически нет, ведь географически этот регион расположен достаточно далеко, экономические связи с ним очень слабы. Но при этом происходит рост узбекской, таджикской и других диаспор, которыми заниматься определенно надо. Чтобы взаимодействовать с ними, нужно знать и страну, и обычаи, и традиции, и культуру, и религию. Ведь ислам тоже разный бывает.
Найти общий язык можно со всеми? Надо просто знать, как это сделать. Вот для этого востоковеды и нужны.
— Виктор Лаврентьевич, видится ли вам какая-нибудь идеальная модель востоковедения с учетом современных условий?
— Идеальных моделей вообще не существует.
— А если помечтать?
— В очередной раз?
Знаете, на недавней встрече с президентом РАН Геннадием Красниковым во Владивостоке, академик РАН Валентин Сергиенко в очередной раз поднял вопрос о создании на базе Института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока ДВО РАН нового института — международных отношений или восточноазиатских исследований. Такая потребность? Действительно, существует. При этом мы замахиваемся на изучение всей Азии. Нас более интересует ее тихоокеанская часть, от Японии до Сингапура, а также Южная Азия.
Однако для подобной работы нужно иметь потенциал, а потенциал у нас, к сожалению, в общем-то, ограничен. Необходимо возрождение реального востоковедения в ДВФУ, создание центров подготовки востоковедов в других региональных центрах — в Хабаровске, Благовещенске, Чите. Есть, кстати, очень неплохой центр востоковедения в Улан-Удэ, институт монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения РАН. Но он ориентирован больше на Центральную Азию, на Монголию и лишь немного на Китай.
Но при этом будет нелегко восстановить изучение истории, классической философии и культуры стран Востока. Мало кто серьезно занимается сегодня этими темами. Единицы занимаются литературой Востока.
Виктор Ларин. Аверьянов Илья, ИА PrimaMedia
Так что создание Востоковедческого центра во Владивостоке крайне необходимо и принципиально возможно, но требует, прежде всего, решения на федеральном уровне. А вообще в масштабах России нужна комплексная программа развития востоковедения и в рамках Академии наук, и в рамках государства. Потому что с одной стороны сегодня происходит расширение и повышение влияния так называемого глобального Юга, а с другой стороны, доминирующие взгляды на историю человечества в нашей стране по-прежнему в значительной степени европоцентричны. Многим по-прежнему видится, что всемирная история — это история Европы и Америки, а весь остальной мир — это лишь небольшой сегмент этой история, включая всю Азию и Африку.
И даже, я думаю, в новых школьных и вузовских учебниках истории, которые сейчас активно обсуждаются, доминирует европоцентричный взгляд. Потому что их делают люди, которые не имеют отношения к востоковедению.
А между тем не мешало бы посмотреть на историю мира через призму Востока. Ведь восточная цивилизация много древнее, чем европейская.
— Давайте не будем забывать, что первое высшее учебное заведение во Владивостоке — это Восточный институт, который был создан по конкретные практические задачи.
— В октябре этого года, кстати, Восточному институту исполняется 125 лет. Создавался он в 1899 году в условиях обострения ситуации в нашем регионе. И вообще, развитие востоковедения на Востоке России приходилось именно на периоды, когда возникали угрозы безопасности России на берегах Тихого океана.
Вы же знаете, что 70% слушателей Восточного института были люди с погонами. И готовились они для соответствующих целей. Задачи были понятны. 1899 год, обострение ситуации в Китае, активность Японии требовали соответствующих специалистов. И их начала готовить во Владивостоке.
Второй всплеск развития востоковедения произошел в 1970-х годах на фоне резкого ухудшения отношений с Китаем. Было принято постановление ЦК КПСС по развитию востоковедения, и в 1970 г. в ДВГУ был создан восточный факультет. В востоковедение тогда были вложены очень большие деньги.
Можно сделать вывод, что для развития востоковедения нужны два принципиальных решения: политическая воля, то есть решение на уровне президента и правительства и должное финансовое обеспечение. Ну а далее — новые научные программы, пересмотр приоритетов в подготовке востоковедов, создание новых востоковедческих центров…
— В том числе во Владивостоке?
— Конечно.
— Я думаю, на предстоящем съезде востоковедов на тему "Поворот на Восток и российское востоковедение", видимо, об этом речь тоже пойдет. Тема-то актуальная?
— Она всегда будет актуальной. Вообще-то Россия начала свое движение на Восток еще в конце XVI века, если уж на то пошло.
Понимаете, у поворота существуют две составляющие — внутренняя и внешняя. Внутренняя — это развитие восточных регионов России. И здесь реально что-то делается. Хотя нам, наверное, хотелось бы, чтобы делалось больше и быстрее.
И вторая, внешняя, часть поворота — это отношения со странами Востока. И вот тут возникает вопрос. Поворот на Восток — это поворот к какому Востоку? Ведь Центральная Азия — это тоже Восток. Южная Азия — тоже Восток. Ну и, конечно, Восток дальний, где весь "поворот" пока сводится к развитию отношений с Китаем и немного с Северной Кореей и Монголией.
— Возможно, съезд востоковедов позволит обсудить и эту, и многие другие проблемы. Вообще, каковы ваши ожидания от съезда, Виктор Лаврентьевич?
— Ну, во-первых, соберутся всё-таки профессионалы, чтобы поговорить на разные темы. Это всегда интересно. Также интересно будет посмотреть, как развивается востоковедение в стране в целом, по каким направлениям, что мы имеем в багаже.
Во-вторых, полезно будет обсудить, как нам развивать реальное востоковедение в нынешних условиях. То, что я вам уже говорил, не мною придумано. Это все обсуждалось ранее в кулуарах других мероприятий. Например, на нескольких круглых столах, посвященных развитию китаеведения, которые проходили в Москве. Сейчас будет возможность поговорить об этом практически на границе с Китаем.
То, что российские востоковеды на этот раз соберутся во Владивостоке, является важным стимулом для развития востоковедения на Востоке России. Конечно, с одной стороны такие мероприятия несколько парадные, но с другой стороны — вполне рабочие. Об этом можно судить хотя бы по программе съезда, где представлено большое количество докладов на самые разнообразные сюжеты.
— Полезно и то, и другое…
— Да. Но это еще и хлопотное дело, конечно. Нелегко сегодня собрать людей во Владивостоке, нелегко им сюда приехать. Но желание есть. Обсудить, поспорить, поговорить, увидеть реакцию властей. Ведь на самом деле это событие для Владивостока будет действительно неординарным.
Напомним, что 23-26 сентября во Владивостоке на площадках ДВО РАН и ДВФУ пройдет XIV съезд востоковедов России "Поворот на Восток и российское востоковедение" (18+), при поддержке Российского исторического общества (РИО) и Фонда "История Отечества". Общество востоковедов в России было создано еще в 1900 году и после перерыва воссоздано в 1979-м году по инициативе Евгения Максимовича Примакова — известного востоковеда, академика, руководителя СВР и МИД РФ. Центр этой научной ассоциации сейчас базируется в Институте востоковедения РАН в Москве. В общей сложности в оргкомитет XIV съезда востоковедов России поступило более 200 заявок на участие. Будут работать порядка 20 секций, начиная от классической, древней истории Востока и изучения языков и заканчивая таким актуальным направлением, как практическое востоковедение. К началу съезда в 44-й томе издания "Труды ИАЭ ДВО РАН" (18+) опубликуют пленарные доклады.
