В течение недели артисты и артистки Приморского академического краевого драматического театра имени М. Горького начинали с разминки голосового аппарата на тренинге по сценической речи от Елены Ласкавой, доцента кафедры сценической речи Театрального института им. Бориса Щукина и педагога по сценической речи Театра им. Е. Вахтангова. На одном из занятий побывал обозреватель ИА PrimaMedia Александр Куликов.
В Паркетном зале Горьковки шум и ор, пляски сатиров, игры расшалившихся детей, решивших сорвать учительнице урок, короче, полная вакханалия по Высоцкому: "Он то плакал, то смеялся, то щетинился, как еж…"
Это Елена Ласкавая проводит очередной тренинг по сценической речи для артистов театра. Хотя, казалось бы, зачем учить ученого (только портить), в институте они уже всё это проходили. Однако всё да всё, или всё да не так.
Простая вроде бы вещь: зритель не просто должен слышать, что ему говорят актеры со сцены, но и улавливать смыслы, которые вкладываются в каждое слово, в каждую фразу, в конце концов, в текст, произносимый актером, и далее — в коллективный текст всего спектакля, где один говорит, а второй молчит, но и это молчание должно быть наполнено смыслом. Вещь вроде бы простая, да непросто дающаяся.
Неделя сценической речи в Приморском театре имени М. Горького. Полина Пугачёва, предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени М. Горького
Вот и получается — один рвет страсти: "Свирепый Пирр, чьи черные доспехи И мрак души напоминали ночь, Когда лежал он, прячась в конском чреве, Теперь закрасил черный цвет одежд Малиновым — и стал еще ужасней", а другой в этот момент скучает по оставленному в гримерке айфону, мол, "Что я Гекубе, и что мне Гекуба?"
Да вот вам классический пример, правда, из другой оперы ("Евгений Онегин (12+) Петра Ильича Чайковского). Гремин поет густым басом свою знаменитую арию про "Любви все возрасты покорны…" на балу в честь испанского посланника — смачно поет, с чувством, с толком, с расстановкой, никуда не спеша (ария-то у Гремина в этой постановке всего одна, и спеть ее нужно так, чтобы потом не было мучительно больно за напрасно проведенное на сцене время), а Онегин мается и не знает, ему делать. То ли стоять рядом, глядя на речистого Гремина и вздыхая про себя: "Когда же черт возьмет тебя?". То ли прогуливаться по сцене (зале), флиртуя с барышнями хора и кордебалета. То ли любоваться малиновым беретом Татьяны?
А ведь ему совсем скоро петь страстное ариозо "Ужель ты самая Татьяна, та девочка…" А где запал взять? Эмоции и всё такое?
Неделя сценической речи в Приморском театре имени М. Горького. Полина Пугачёва, предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени М. Горького
Наверняка Ласкавая знает. Ведь ей приходилось участвовать в постановке опер, и с балетными приходилось работать. Была такая идея в Большом театре: сделать так, чтобы танцоры заговорили. "Идея оказалась утопичной. Они не заговорили", — вспоминает с улыбкой Елена Валентиновна.
— Отрицать, что артист отличается от нормального человека тем, что он эмоционально прокачан, знает, как работает его чувственный ряд, мы не можем, — говорит она и вспоминает систему Михаила Чехова (ученика Станиславского, знаменитого актера, режиссера и театрального педагога, автора известной книги "О технике актера" (12+), племянника Антона Павловича Чехова).
В 1928 году Михаил Чехов, будучи на гастролях в Германии, принял решение не возвращаться в СССР, сначала создал свою театральную студию в Риге, затем в Лондоне и, в конце концов, в США (актерская школа Actors Laboratory). Снимался в кино, например, у Альфреда Хичкока в фильме "Завороженный" (16+) в роли доктора Александра Брюлова, за которую номинировался на "Оскара" (16+).
В США система Чехова, основанная на определении образа не как цели (Станиславский), а как материала для последующей работы актера над ролью, получила широкое распространение.
— Чеховская система феноменальна. Он говорит, что есть действие. Потом есть окраска, которая ведет к чувственному ряду. И таким образом наступает жизнь. И вот я, оттолкнувшись от этого, и сделала тренинг, который нужен для того, чтобы перейти к тексту, — говорит Ласкавая актерам, предлагая им искать в теле образы произносимых ими слов.
Звучит слово "Вспоминаю" — все вспоминают, на разные лады и с разной интонацией (читатель сам может подойти к зеркалу и попробовать проделать это упражнение). У Сергея Коврижных даже волосы "вспоминают" — чуб полнят вверх и загнут в виде вопросительного знака. Звучит слово "Предчувствую" — и все предчувствуют. "Я предполагаю" — и все предполагают. И так далее. Как будто настройщик рояля настраивает инструмент с помощью камертона.
Неделя сценической речи в Приморском театре имени М. Горького. Полина Пугачёва, предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени М. Горького
Настроились? Тогда можно и заняться текстом. Сегодня это Пушкин. "Маленькие трагедии" (12+), готовящиеся к выходу в театре имени Горького в ноябре месяце. "Каменный гость". Стихи. Белые, но стихи. С большим количеством переносов (стихотворный прием, заключающийся в том, что часть предложения, единого по смыслу, переносится на следующую строку). Настоящая ловушка для актера, норовящего прочесть предложение слитно, не обращая внимание на метр и разрушая его. В результате стихи превращаются в прозу, что, честно говоря, раздражает слушателя. И надо сказать, в эту ловушку и такие признанные корифеи декламации, как Михаил Козаков и Иннокентий Смоктуновский.
— То, чем я занимаюсь, это колоссально интересно. Голос — это отражение души. Мы даже не столько ловим иногда содержание, сколько верим голосу, так же, как мы верим телу. И вот к этому я и пошла. Через восточные практики — на какую-то телесную историю, — рассказывает Елена Ласкавая уже после тренинга.
Внешне это выглядит так, будто педагог работает исключительно с речью актеров, на самом деле идет полноценная работа по актерскому мастерству. Прорабатывается осознанность речи. А что такое осознанность? Это единовременное присутствие человека говорящего в своем теле, понимание того, какие эмоции он испытывает, о чем думает, когда говорит. Это триединство тела, души и мысли.
— Сначала я работаю с телом, потому что без тела ничего не работает. Потом я перехожу к дыханию, потому что дыхание — это уже речь. Потому что речь — это фонационный, то есть озвученный выдох. Потом я перехожу к согласным, потому что это энергия, в которой собрана актерская сила. Потом — к гласным, потому что это мелодика. А потом мы уже приходим к словам. И каждое слово начинает существовать как мыслеобраз, — поясняет Ласквая.
Неделя сценической речи в Приморском театре имени М. Горького. Полина Пугачёва, предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени М. Горького
Просто? Вроде бы да. А попотеть приходится. Актеры после занятия выглядят так, словно из шахты на-гора поднялись (любят у нас сравнивать актерский труд с шахтерским, особенно те, кто тяжелее офисной мыши ничего руками не двигал). А тут сравнение почти не хромает, в плане физической нагрузки.
К слову, Елена Ласкавая начинала как актриса (в 1989 году она окончила Ленинградский институт им. Черкасова — ныне это Российский государственный институт сценических искусств — РГИСИ), играла на сценах Театра на Таганке и Театра имени К.С. Станиславского. Параллельно училась в Театральном институте имени Б. Щукина по специальности режиссер драматического театра и далее там же в аспирантуре по специальности педагог по сценической речи.
Как режиссер, кстати говоря, в 2005 году поставила спектакль "Евгений Онегин" (12+) в Театральном институте имени Б. Щукина.
В кино и сериалах снималась: у Валерия Тодоровского в "Любовнике" (16+), в "Каменской-4" (12+), в "Кухне-3" (12+) и др.
Но это к слову. В нашем случае более интересно ее участие в постановках театральных спектаклей в качестве педагога — режиссера по сценической роли. Тут невольно и задумаешься над тем, а не должен ли весь текст пьесы рассматриваться как некая партитура симфонического произведения, которую нужно перенести на сцену и воплотить в речи актеров.
Неделя сценической речи в Приморском театре имени М. Горького. Полина Пугачёва, предоставлено Приморским академическим краевым драматическим театром имени М. Горького
Ольга Налитова, актриса Приморского академического краевого драматического театра имени М. Горького:
"Я считаю, что голос и техника владения речью — это 50% успеха актера на сцене. То, как актер прочувствует интонацию и донесет ее до зрителей, заставит их либо плакать, либо смеяться. И нельзя в этом случае врать. И нельзя это делать плохо. Нельзя это делать невнятно, тихо или безобразно. Сценическая речь — целое искусство. И подобными тренингами можно заниматься бесконечно, потому что они ни на что не похожи".
Владислав Яковлев, актер Приморского академического краевого драматического театра имени М. Горького:
"Наверное, во многих тренингах по сценической речи различные педагоги могут заниматься больше техникой. А здесь были определенные упражнения, в которые, помимо технических задач для нашего речевого аппарата, включалось нечто чувственное. И были определенные слова, которые через тело, через голос и, главное, через наш чувственный аппарат выражались намного сильнее. И ты чувствовал окрыленность, наполненность эмоциями, какими-то различными переживаниями, мыслями, и всё выливается в итоге в голос и в слово, пусть даже одно слово. А если это уже не одно слово, а целая фраза, предложение, абзац, а потом целый акт и весь спектакль?"
Ефим Звеняцкий, художественный руководитель Приморского академического краевого драматического театра имени М. Горького:
"Мне крайне необходимо, чтобы уровень такой педагогической деятельности присутствовал в театре. Понятно ведь, что самый великий скрипач берет ежедневно скрипку уже утром. Что знаменитая балерина проводит у станка по 4-5 часов в день. А вот актер как-то позволяет себе вдруг неожиданно после окончания института искусства, где, я думаю, преподают сценическую речь, не заниматься ею в должной степени. А между тем сценическая роль — это очень ответственная история. И поэтому мы пригласили из Москвы педагога по сценической речи, замечательную Елену Валентиновну Ласкавую. Мы все просто влюбились в нее. Она умудряется вдруг вернуть людям не только речь, но и голос человеческий, который "опрокидывается" в зрительный зал. Мы не пользуемся микрофонами. Драматические спектакли, над которыми мы работаем, должны звучать естественным голосом. И мы этого добиваемся. Потому что храним традиции русского, психологического, громкоговорящего и доносящего до зрителей каждое слово театра".
