Использование современных систем вооружений — важный, но далеко не единственный фактор успеха на поле боя. Не менее решающими остаются профессиональные навыки бойца, его выдержка и умение действовать в меняющихся условиях. Технологии расширяют возможности, но победу по-прежнему одерживает человек, умеющий ими распоряжаться. История и современность БПЛА в обзоре нашего информационного партнера, главного вестника Тихоокеанского флота — газеты "Боевая вахта" (16+)
История беспилотных систем началась в XX веке. Ещё в годы Первой мировой войны в Великобритании и США проводились испытания первых радиоуправляемых аппаратов — так появились предтечи современных беспилотников. Эти разработки задали направление для дальнейшего развития беспилотной авиации как средства разведки и поражения целей.
В послевоенное время и в советской военной доктрине рассматривались беспилотные средства как один из способов поднять уровень разведки и управления боем. Главное преимущество автономных или дистанционно управляемых платформ — скорость получения данных: то, на что раньше требовались дни или недели (навигация разведгрупп, рекогносцировка, подготовка удара), теперь могло решаться в часах и даже минутах благодаря воздушной перспективе.
Классические примеры практического использования ранних дронов относятся к середине XX века. В 1973 году — во время арабо-израильской войны на Голанах — американские целевые/обманные беспилотники и их аналоги использовались для имитации целей и вскрытия систем ПВО противника, что дало тактическое преимущество силам, действовавшим против сирийских войск. Эти приёмы показали ценность беспилотников в операциях по подавлению и разведке ПВО.
Израиль стал одним из мировых лидеров в разработке разведывательно-ударных и долго находящихся в зоне ожидания систем: линейки Hermes и Heron, а также ударные "камикадзе" (например, семейство Harop/Harpy) расширили набор тактических возможностей — от длительной разведки до ударов по обнаруженным целям.
В США развитие так называемых MALE/HALE-беспилотников (средней и большой продолжительности полёта) ускорилось в 1990-е годы: предшественником линейки стал General Atomics Predator — его первый полёт состоялся в 1994 году, а далее семейство MQ-дронов (включая MQ-9 Reaper) превратилось в инструмент длительного непрерывного наблюдения и выдачи целеуказаний. Это позволило интегрировать данные с космическими и наземными каналами и вести мониторинг в реальном времени.
Ключевым шагом в тактической эволюции беспилотной войны стал конфликт в Нагорном Карабахе 2020 года: там широкое применение ударных и разведывательных дронов продемонстрировало новый способ сочетания разведки, поражения и огневого взаимодействия — связки "БпЛА — корректировка — артиллерийский удар". Тактика показала, как мобильные группы в сочетании с беспилотниками могут быстро размыть оборону и достигнуть оперативных успехов.
Ещё одна существенная веха — это массовое распространение коммерческих квадрокоптеров. С появлением доступных и лёгких платформ (в том числе продукции DJI) дроны получили повсеместное применение, в особенности в ходе специальной военной операции: от наблюдения и корректировки огня до доставки небольших грузов и применения в штурмовой тактике на малых глубинах. Их массовое появление коренным образом изменило "сбитость" фронта — теперь у каждой стороны в распоряжении оказалась подвижная воздушная разведка, доступная не только на стратегическом уровне, но и подразделениям на тактическом уровне.
Конфликты всегда ускоряют технологии, но редко меняет взгляд человека на поле боя так стремительно, как это сделали FPV-дроны. За считаные сезоны они превратились в инструмент разведки, штурма и точечных ударов. Гул моторов, эффект туннельного зрения в очках оператора, рывки картинки — и начинается охота. Блиндаж превращается в закрытый участок, опорный пункт — в главную цель, а броня — не абсолютная защита, а набор уязвимостей. Дороги, ведущие к передовой, становятся коридорами постоянного риска, где каждый выезд похож на гонку: пройти можно, но лишь при точном расчёте времени, маршрута и крепких нервах.
История эта короче, чем кажется, но показательная. В 2022-м — начале 2023 года на линии боевого соприкосновения массово появились переделанные из спортивных аппаратов FPV-дроны, сначала как инициатива энтузиастов, затем как повседневный инструмент. Во второй половине 2023-го российская сторона резко нарастила поставки — от волонтёрских мастерских до мелкосерийных линий. Уже в 2024 году на фоне жёсткого радиоэлектронного подавления начались поиски каналов управления, стойких к глушению. Так на позициях появились решения с оптоволоконной "нитью" — кабелем от пункта управления к самому аппарату, который убирает из уравнения главную слабость радиосвязи. Принцип же прост: провод надёжнее эфира. В 2025-м такие FPV-дроны окрепли: их обсуждают не только как эксперимент, но и как устойчивую практику, когда задача важнее дальности, а надёжность сигнала важнее удобства.
Этот переход хорошо чувствуется на земле. FPV-дроны изменили логику движения и снабжения: колонны дробятся, окна в графиках подвозов смещаются на ночь, привычные маршруты обрастают альтернативами. Проще говоря, обстановка словно получила обновление: на направлениях развернули станции помех, усилились сбои связи, выросла цена любой ошибки. Для оператора очки — это не просто средство наблюдения, а экран с приборами: скорость, курс, высота, засветы, вся телеметрия под рукой. Главное — задержка видео. Каждый, кто видел обрывы изображения в эфире, понимает: задержка не досада, а проигрыш. Поэтому в полёте так ценятся намеченные ориентиры: тёмная кромка лесополосы, воронка, крыша сарая, тень от фермы. По ним же, как по нитке, прокладывают маршрут: низко, короткими "подскоками" над канавами, чтобы уменьшить время прямой видимости.
РЭБ в этой картине — то самое ослабление связи, которое ломает привычную компоновку. Когда в эфире стоит плотная стена помех, приходится менять частоту, антенну, добавлять ретрансляторы. Но у любого радио есть пределы: чем сильнее противодействие, тем заманчивее выглядит переход на оптоволокно. Дрон с волоконной связью — словно машине убрали главный недостаток: его не отключишь одной кнопкой. Цена понятна — ограниченная дальность и хлопоты с катушкой, особенно на пересечённой местности. Зато там, где эфир "горит", "нить" даёт стабильную картинку и уверенность, что финальный манёвр не сорвётся из-за чужого шума.
Полевые приёмы, как и в любой практике, быстро стандартизировались. "Туннельный заход" — низом вдоль посадок, с короткими "нырками", чтобы не дать противнику времени на реакцию. "Двойной пилот" — один ведёт до линии угрозы, второй перехватывает на финише, когда рукам важнее холодная точность, чем общая навигация. "Анти-РЭБ" — связка ретрансляторов, рельефа и выверенного планирования высот. В зоне жёсткого подавления — переход на волокно связи. Все эти практики узнаваемы: это слаженная работа группы, где роли разделены, а успех держится на синхронности.
При этом важно не подменять реальность игрой. За каждым попаданием — не баллы и не значки, а чья-то боль. Поэтому в разговорах о производстве и подготовке к полётам нужен трезвый, без романтики тон. Спрос на аппараты огромен, производство эволюционирует от "кустаря" к налаженному, внятному процессу. И говорить уместно не о "как собрать" — опасные детали никому не помогут, а "как организовать".
Во-первых, роли. Инженер-комплектатор отвечает за совместимость компонентов: рама и двигатели, регуляторы оборотов, полётный контроллер, камера и передача видео, питание и кабель-менеджмент. На сборочном столе важны аккуратность и повторяемость: крепёж, виброразвязка и защита проводки. Затем — программная подготовка: прошивка контроллера, профили полёта и базовые лимиты по углам и тяге. После — качество и стенд: силовые тесты, проверка видеоканала, "холодные" рулёжки, учебные полёты без полезной нагрузки. Отдельная линия — логистика и ремонт: быстрый разбор аппаратов-доноров, учёт аккумуляторов и катушек, журнал отказов. Только так на линии боевого столкновения появляется не случайный набор дронов, а парк с предсказуемым поведением.
Во-вторых, контроль качества. Его истины не меняются: карта типичных отказов (перегрев регуляторов, вибрации и слабые разъёмы, деградация батарей), регулярные короткие обкатки на безопасной площадке, телеметрия и учёт брака. Чем строже дисциплина, тем меньше сюрпризов в полёте. Это те самые мелкие правки в регламенте, которые не бросаются в глаза, но на практике спасают бой.
В-третьих, обучение. Класс для пилотов — это моторика стиков, работа с задержкой сигнала, планирование маршрута под РЭБ и стрессоустойчивость. Для техников же — диагностика силовой, профилактика и замены. Если в подразделении есть волоконные FPV-дроны, добавляются вопросы безопасной прокладки линии, выбора точки старта и эвакуации кабеля. Так формируется общая выучка: не "герой в одиночку" — связка людей и процессов, где каждый знает свой манёвр.
Экономика же конфликта не умеет ждать. Потоки растут: от волонтёрских сборок — к "заводам", а затем к координации между ведомствами. Любая новая тактика рождает ответ, любой удачный набор держится до следующего контрприёма. Практика же это подтверждает.
И всё же, если отбросить эмоции, остаётся главный вывод: FPV-дроны стали базовым приёмом современного боя. Сегодня вид из "шлема" — не экзотика, а обычный способ наблюдать поле. РЭБ заставил искать устойчивые каналы — пришла "нить". Масштаб боевых действий потребовал ритма — появились процессы. Точные подсказки алгоритмов, стабилизация, мини-рои, новые форм-факторы — следующий шаг, который добавит ещё один слой к экрану с приборами. Но как бы ни менялись средства, неизменно одно: побеждает тот, кто быстрее читает изменения реальности и успевает перестроить людей и систему под новый порядок. Не ради очков и не ради рекордов — ради того, чтобы выжить и выполнить задачу там, где задержки не прощают.
Таким образом, современное поле боя — это сложная многослойная экосистема: спутники и стратегическая разведка взаимодействуют с крупными тактическими БпЛА, а те, в свою очередь, дополняются многочисленными "маленькими глазами" — квадрокоптерами. Нельзя говорить о полной автоматизации боя: технологии повышают скорость принятия решений, но ключевую роль сохраняют подготовка личного состава, оперативная инициатива и способность быстро адаптироваться к новым условиям.
Альберт РУБЕНЯН, "Боевая вахта".
