Жил-был Джон

"Музыка" на холсте: персональная выставка Александра Арсененко пройдет во Владивостоке

PrimaMedia, 21 ноября. Выставка графических т живописных работ известного на Дальнем Востоке и за его пределами художника — графика и иллюстратора книг — Джона (Евгения) Кудрявцева "Привет, Джон!" (12+) открылась в Приморской государственной картинной галерее (выставочное пространство на Партизанском проспекте, 12). Выставка посвящена 70-летию со дня рождения мастера и включает 30 работ из фондов Приморской государственной картинной галереи и частных коллекций. На открытии выставки, которая продлится до 21 декабря 2025 года, побывал обозреватель ИА PrimaMedia Александр Куликов.

Жил-был Джон.

(Стоит ли об этом?)

Шторм бил в мол.

(Молод был и мил...)

В порт плыл флот.

(С выигрышным билетом

жил-был Джон.)

Помнится, что жил.

Вот так, слегка перефразировав стихотворение Семена Кирсанова "Строки в скобках (12+), можно сказать и о жизни Джона Кудрявцева, человека, исполнившем две заветные мечты детства — носить бороду и называться Джоном (по паспорту он был Евгением Александровичем Кудрявцевым, место рождения — село Стародум Свердловской области, 10-й, предпоследний ребенок в семье) и носить бороду. Художником он не мечтал быть, ибо был им практически от рождения — и по восприятию окружающего мира, и по умению переносить это восприятие на бумагу, картон, холст, на любое другое покрытие, которое он придумывал, изобретал и собственноручно изготавливал.

1 / 13

Стоит ли удивляться тому, что уже в 12 лет он был официально трудоустроен в клубе своего села (художником) и получал зарплату — копеек 80, кажется.

Как известно, художники бывают трех типов: от Бога… с Богом!.. и не дай Бог … Джон был художником от Бога. Но есть не только святое искусство, но и высокое ремесло. Ему Джон учился Свердловском художественном училище. Потом судьба подарила ему Владивосток, Тихоокеанский флот, море, походы, мир, распахнутый всем ветрам Земли, как сказал бы его друг, поэт Владимир Тыцких, который, как и Джон, уже ушел от нас.

Служба закончилась — началась работа. С 1978 по 1983 годы Джон работал художником-постановщиком на Приморском телевидении и в Народном театре Музыкальной комедии. С 1986 года начал работать книжным графиком, оформил несколько десятков книг в Дальневосточном книжном издательстве, а также в издательской программе Владимира Тыцких "Новая книга" (12+). Был принят в Союз художников России. На его счету более 20-ти коллективных и пяти персональных выставок. Последняя из "персоналок" готовилась как раз в те дни, когда Джона не стало. Получилась выставка его памяти.

И вот новая выставка, юбилейная, на Партизанском, 12, откуда пошла есть Приморская государственная картинная галерея. Наверное, каждый, кто выставку посетит, произнесет потом: "Самое интересное в экспозиции…", а далее скажет о чем-то своем. Для меня, например, самое интересное — автопортреты Джона. Он рисовал их в разном возрасте, начиная с самого юного. Такого (молодого) Джона я еще не видел — мы познакомились в довольно зрелом (и для него, и для меня) возрасте. Я брал у него интервью. Конечно же в его необычной квартире, которая сама по себе произведение искусств (смешанная техника: авангард, соц-арт и еще что-то такое, знакомое до боли, с детства, с той поры, когда бутылочный осколок, поймавший луч солнца, казался настоящим сокровищем). Я знаю, что близкие Джона не оставляют попыток сделать его квартиру домом-музеем с включением в официальные экскурсионные маршруты. Это было бы здорово! В конце концов Джон единственный художник, которому во Владивостоке поставили памятник (во дворике галереи современного искусства "Арка").

1 / 5

Выступавшие на открытии тоже вспоминали квартиру Джона, необычность которой заключалась еще и в том, что она находилась сразу на двух улицах: гостиная комната располагалась на улице Пушкина, спальня, она же мастерская, — улице Сибирцева. Туда Джон никого не пускал. "Мои работы — это моя душа. А разве в душу кого-нибудь пускать можно?" — говорил он.

В тот раз он рассказал мне о своем новом изобретении — поверхности неграв (картон покрывался в несколько слоев черной акварелью, и пока он был еще сырой и вязкий, художник мял его руками, делая бугристым, фактурил, короче говоря; на подсохшую поверхность белой гуашью наносился рисунок — где-то так, как я это понял).

В то время Джон работал над серией портретов-памятников великих русских писателей — протопопа Аввакума, Льва Толстого, Достоевского и Гоголя. Поговорили о Достоевском, лицо которого на портрете было как бы вырублено в скале (ведь Достоевский — глыба). Джон рассказал, что прочитал "Идиота" (16+) в 19 лет и был ошарашен. Настолько это было про него.

На выставке "Привет, Джон!" в Приморской государственной картинной галерее. Фото: Осипчук Дмитрий, ИА PrimaMedia

В 15 лет уехал из дома в Свердловск, где поступил в художественное училище. Жил у дальних родственников, а то и где придется. Голодал, холодал. Потом нашел работу, стал зарабатывать не хлеб и не только.

Было в Джоне что-то от князя Мышкина. Доброта (об этом на открытии выставки было сказано неоднократно), искренность и собственное понимание мира (то, что иные обозначают словом "наивность"). Я думаю, наивным он не был. Он просто много думал о себе и об окружающем его мире. И мог поделиться результатом своих размышлений, если это кому-нибудь было интересно.

"Меня все любили, и я любил всех".

"Я мир вижу так, как драму. С одной стороны — великая божья радость, с другой — тенета".

"Я художник, и, в принципе, этим много сказано".

В квартире Джона Кудрявцева не было прихожей. Толкаешь дверь с улицы — оказываешься прямо в гостиной. Толкаешь обратно — и ты уже улице. В городе, среди домов, деревьев, в виду залива, под небом, в котором по вечерам располагались на своих местах звезды и планеты… А, может быть, весь мир был прихожей его гостиной?

Жил-был Джон. Здорово, что жил!