PrimaMedia, 8 декабря. Представьте суровую экономическую реальность агробизнеса, в которой затраты на обработку условного поля выросли на 80%, а доход от урожая — лишь на 21%. Это не абстракция, а суровая реальность сельхозпроизводителей Приморья, зажатых в тиски между дорогими кредитами и дешевым импортом. Китайский демпинг опустошает рынки, а высокие ставки по кредитам приводят к "заморозке" модернизации производства и отказу бизнеса от новых проектов. Министр сельского хозяйства Приморского края Андрей Бронц уверен, что выход из этого тупика есть. Это возрождение мелиорации, поддержка российских инвесторов, а главное, понимание простой истины: нельзя зависеть от соседа. Подробности — в интервью главы регионального Минсельхоза ИА PrimaMedia.
Агробизнес: лидеры, трудности, поддержка
— Андрей Александрович, расскажите о ключевых предприятиях агропромышленного комплекса Приморского края. Кто сегодня является лидерами рынка?
— В молочном животноводстве — это холдинг "ГринАгро", компании "Заречное" (крестьянско-фермерское хозяйство Мишин — прим. ред.), "Раковское" (село Раковское) и СХПК "Эридан" (село Кугуки). Основной производитель мяса птицы — это, безусловно, "АгроПтица". В производстве яиц лидирует Уссурийская птицефабрика. Свою нишу успешно держат Надеждинская птицефабрика и ИП "Ким" в Кроуновке. Если же взять свиноводство, то здесь флагманами отрасли являются компании "РусАгро", "Мерси Трейд", "Приморский бекон" и "Агрофонд-П".
— Назовите примерную долю вклада агробизнеса в бюджет региона.
— В среднем за последние два года мы выходим на объем валового регионального продукта в 79 млрд рублей. Однако нужно понимать, что этот период был для отрасли весьма сложным. Прежде всего, растениеводство понесло серьезные потери из-за погодных условий. В 2023 году мы столкнулись со вспышкой африканской чумы свиней (АЧС) в ряде хозяйств и с птичьим гриппом на Уссурийской птицефабрике. К этому прибавились сбои в электроснабжении из-за непогоды, которые привели к прямым потерям — на той же Уссурийской птицефабрике погибло 55 тысяч голов птицы.
В таких условиях без сбоев работает в основном тот, кто инвестировал в модернизацию инженерной инфраструктуры — прежде всего, в автоматизацию систем энерго— и водоснабжения. Но это — дополнительные вложения, которые возможны лишь при уровне рентабельности бизнеса от 30% и выше.
Если рентабельность ниже, речь идет уже не о развитии, а о простом сохранении существующего производства. Создание чего-то нового или масштабная реконструкция требуют высокой доходности. А её сдерживают дорогие кредиты. Мы рассчитывали, что ключевая ставка ЦБ вернется хотя бы к 14%, но в этом году этого, однозначно, не произойдет. Безусловно, существуют государственные программы льготного кредитования, которые покрывают часть затрат, в основном в животноводстве. Однако большие инвестиционные кредиты с начала года практически не выдавались. Именно из-за стоимости кредитов были временно приостановлены проекты в молочном животноводстве у "ГринАгро". Уссурийская птицефабрика на данный момент ведет частичную модернизацию при появлении свободных оборотных средств, в то время как глобальная реконструкция заморожена.
Торговые сети "Реми" и "Экономыч" готовятся стать "Лентой" Федеральные ритейлеры скупают региональный бизнес на Дальнем Востоке
— Отмечаете ли вы тенденцию к росту/падению интереса инвесторов к агробизнесу в Приморье? В каких отраслях наблюдаются перемены?
— Прямая поддержка на выпуск продукции животноводства из бюджета составляет 1,9 млрд рублей. И это, не считая опосредованной поддержки, которая связана с возмещением затрат на приобретение оборудования и племенного скота. Эти меры в комплексе помогают нам удержать животноводство на той ступени развития, которой мы уже достигли.
Что касается новых задач, то сегодня, например, перед "АгроПтицей" поставлена цель — наладить работу с родительским стадом и собственным инкубационным яйцом. Сейчас мы его полностью завозим, оно покупное и, что важно, достаточно дорогое. Кроме того, качество закупаемого инкубационного яйца не всегда удовлетворяет, поэтому развитие этого направления — вопрос и экономической целесообразности, и продовольственной безопасности.
— Это последствие санкционного давления?
— Нет, это последствия несбалансированной рыночной экономики в целом. А именно — банкротства. Старое предприятие "Михайловский бройлер" обанкротилось, из-за чего разорвалась производственная цепочка. Возникло два отдельных юрлица, и оба пущены на банкротство. Вот откуда такая сложная картина с обеспечение собственным инкубационным яйцом.
Нужны рабочие руки
— А как обстоят дела с образованием специалистов для агропромышленного комплекса?
— Наконец появилась тенденция к усилению внимание на качество подготовки производственных кадров. Особенно в последнюю пятилетку вектор сменился. Раньше государство смотрело в сторону более абстрактных, "высоких" материй, а в итоге пришло к тому, что сегодня ни на заводе, ни на земле работать практически некому. В этом контексте как раз и появились такие программы, как "Профессионалитет" в системе среднего профессионального образования. Их суть в том, чтобы молодой человек, приходя учиться, понимал: он здесь не для времяпрепровождения и получения "корочки". Он с первого дня должен видеть производство, где будет в будущем работать, и даже иметь возможность осознанно выбрать предприятие, оценить условия, получить реальные навыки на практике до официального трудоустройства.
В идеале, получив диплом, человек должен приходить на предприятие готовым специалистом и сразу получать соответствующую зарплату, а не проходить долгую стажировку, выполняя неквалифицированную работу. Это абсолютно правильный подход — государство наконец осознало, что теории нужно меньше, а больше — практики.
Похожие процессы идут и в высшем образовании. Если раньше действовала строгая "нормативка" — бюджетные места и целевой набор только по заявкам от бюджетных учреждений, — то сейчас его расширили под нужды реального производства. Теперь заявки регистрируются предприятиями напрямую на платформе Минтруда. Эта прямая связка "работодатель — вуз" начинает работать. Мы начали двигаться в верном направлении, хотя проблемы, конечно, остаются — в первую очередь, в части финансирования и поддержки. Возьмем, к примеру, наш Приморский государственный аграрно-технологический университет в Уссурийске. Очень важно, чтобы этот профильный вуз сохранился и развивался. Но так как он находится в ведении Министерства науки и высшего образования РФ, то здесь тоже нужен особый подход для привлечения производителей продукции в предоставлении мест для прохождения практики студентами не для отчетности, а для приобретения навыков.
Ситуация с кадрами, особенно с сезонными рабочими, сегодня крайне сложная. Стоимость оплаты не квалифицированного труда на сезонных работах доходит уже до 5 тысяч рублей в день, а это связано с тем, что в селах, к сожалению, почти не осталось свободных людей, особенно мужчин
В этих условиях единственное решение — это максимальная механизация и роботизация процессов. Но она упирается в финансовое состояние хозяйств. Чтобы нарастить объемы, необходимо провести глубокую модернизацию и полностью обновить парк техники и оборудования. Это требует привлечения "длинных" денег, ведь окупаемость в агропроме — процесс весьма длительный
Банки же, оценивая экономику предприятий, видят, что за последние неблагоприятные годы она стала комплементарной, то есть дополненной множеством проблем. Анализ кредитования показывает — выделяемых средств хватает лишь на поддержание текущего функционирования.
Для реального выхода из кризиса нужны серьёзные инвестиции, которые возможны только при здоровой экономике самих предприятий. Именно поэтому мы выходим с инициативой пересмотреть формат государственной поддержки. Вместо возмещения уже понесённых затрат — перейти к авансовому финансированию модернизации, особенно в приоритетных для края направлениях.
Интервью с министром сельского хозяйства Приморского края Андреем Бронцем. Фото: Дмитрий Осипчук, ИА PrimaMedia
Царица полей
— Соя долгое время была основной сельхозкультурой края. Сейчас ситуация меняется?
— Да, наша основная культура на протяжении последних 15 лет — это соя. В отдельные годы она занимала более 67% всех посевных площадей. Однако возникла серьезная проблема: наш ключевой потребитель — Китай, а на фоне снижения мировых цен и увеличения экспортной пошлиной до размера 20% мы столкнулись со снижением спроса.
В результате наш продукт стал неконкурентноспособным в сравнении с соей Латинской Америки, где в год получают два урожая ГМО сои. В этой ситуации требуется в срочном порядке вводить в севооборот новую культуру — или же существенно расширять посевы уже имеющейся. Речь идёт об увеличении посевных площадей по зерновой группе.
С ранними зерновыми есть своя сложность: их уборка попадает на период тайфунов и циклонов, из-за чего потери могут достигать 60%, а иногда и 80%, что сдерживает наращивание посевных площадей. Культура, которая гарантированно убирается при нашей погоде — это кукуруза. Поэтому именно на нее мы делаем приоритетную ставку.
— Какую поддержку в этом случае получают аграрии?
— Если говорить о техническом оснащении, то здесь работает система поддержки. Сельхозтехника, будь то сеялки или трактора, часто берется в лизинг на льготных условиях или с субсидированием процентной ставки. Что касается прямой поддержки, то мы субсидируем из краевого бюджета приобретение ключевой техники для зерновых хозяйств. Например, гусеничный комбайн — до 60% стоимости, полноприводный колесный — до 50%. Причем по новой программе субсидия на гусеничный комбайн предоставляется авансом, то есть хозяйству нужно найти только оставшиеся 40%.
Мы также поддерживаем приобретение специализированной техники: жатки для уборки кукурузы субсидируются на 50%, пропашные сеялки для междурядной обработки — на 40%. Кроме того, субсидируются сушильные комплексы и фермерские силоса, семеочистительные машины. Все это финансируется из регионального бюджета.
Это инвестиции в нашу продовольственную безопасность. Выращенное зерно идет на кормовую базу для животноводства, на промышленную переработку — производство масла и комбикормов. И здесь ключевую роль играет севооборот. Выращивать сою по сое, монокультурой, — нельзя. Основное наше средство производства — это земля. Ее нужно ценить, лелеять и беречь.
Я часто слышу: "земля у меня отдыхает". Но когда она заросла сорняками по пояс, а весной эти сорняки высыхают и горят — это не отдых земле. Это уничтожение всего живого в почве. Пашня не должна простаивать — она должна использоваться грамотно и бережно
— Как изменились цены на основные ресурсы?
— Мы подготовили анализ, который наглядно показывает: за семь лет закупочная цена сои выросла на 21,7%, а стоимость основных ресурсов для её производства — минеральных удобрений, дизельного топлива и техники — в среднем подскочила на 80%, что и формирует сегодняшнюю сложную экономику отрасли.
— А техника сейчас в основном производства Китая и Беларуси?
— Почему исключительно импортная? В целом хорошо работает ростовский завод "Ростсельмаш" и Кировский тракторный завод, есть широкий перечень заводов, которые выпускают почвообрабатывающее, посевное оборудование, производят технику для внесения удобрений и средств защиты растений.
По факту практически все необходимое — трактора, почвообрабатывающую технику, сушильное оборудование и комбайны — мы действительно производим в России. Но сегодня ключевой вопрос — это стоимость данной техники, которая остается высокой из-за значительного удорожания металла и роста затрат на человеческий труд.
Интервью с министром сельского хозяйства Приморского края Андреем Бронцем. Фото: Дмитрий Осипчук, ИА PrimaMedia
"Кто платит, тот и заказывает музыку"
— Что насчет деятельности холдинга "ЛегендАгро"? Можно ли назвать ее показательным примером?
— Пример "ЛегендАгро" — ситуация особая. Это российская компания, но со 100% китайским финансированием, а кто платит, тот и заказывает музыку. Входя на рынок, они выкупили готовое производство — рисоводческое хозяйство в Хорольском районе, поэтому волей-неволей им пришлось заниматься рисом. Параллельно они продолжили работать в севообороте с соей и добавили кукурузу. Поскольку финансирование идет из Китая, то и выращивает этот холдинг в первую очередь то, что востребовано там — сою и кукурузу. А для внутреннего российского рынка они производят качественный рис, построив современный перерабатывающий завод, который уже работает. Сейчас в их планах — проектирование завода по переработке сои.
Такой диверсифицированный подход правилен: нельзя все складывать в одну корзину. Сегодня у нас есть внутренний спрос на рис, на масло, которое также идет на экспорт, и на шрот (концентрированный корм, полученный при производстве растительных масел — прим. ред.) для расширения животноводства. Правда, шрот остается дорогим — хотя при снижении закупочной цены на сою он, в теории, должен дешеветь, на практике этого пока не происходит, что напрямую давит на себестоимость мяса.
Если же говорить о перспективных, но капиталоемких направлениях с долгой окупаемостью, то здесь яркий пример — молочное животноводство. Это долгий цикл, и именно туда сельхозтоваропроизводители пока не идут.
— На каком этапе, кстати, животноводческий проект вьетнамского холдинга TH Group?
— Вьетнамские инвесторы начали присматриваться к нам еще в 2016 году и официально оформились в 2019 году. С 2020 года они начали освоение земель в ТОР "Михайловский": был заложен памятный камень, началась подготовка проекта строительства. Однако на сегодняшний момент остается ряд нерешенных вопросов — проблемы с обеспечением электроэнергией, подъездными путями, так как мостовое сооружение требует капитального ремонта, а также окончательно не определен земельный участок под размещение самой фермы. Вопросов накопилось много.
Я не стал бы утверждать, что именно они сдерживают процесс. Многие крупные компании, такие как агрохолдинг "Степь" и бывшая "Дамате, рассматривали возможность развития бизнеса здесь — с ними вел диалог вице-премьер, полпред президента РФ в ДФО Юрий Петрович Трутнев. Но, оценив отдаленность территорий, отсутствие квалифицированных специалистов и недостаток инфраструктуры, в частности газа, федеральные игроки пока отказались от этих планов.
Сегодня время изменилось. Не будет больше ситуации, как в советские годы, когда был избыток людских ресурсов, и можно было завлекать людей переселением на Дальний Восток
Современное решение — это высокопроизводительное, хоть и дорогостоящее, оборудование. Несмотря на высокие первоначальные вложения, из-за своей эффективности оно позволяет получить более низкую себестоимость единицы продукции по сравнению с экстенсивными методами ведения хозяйства.
Без мелиорации о развитии можно забыть
— Почему именно сейчас активно заговорили о мелиорации?
— Заговорили потому, что в первую очередь в крае возродили земли, которые не требовали больших вложений. А без мелиорации как выжить в наших климатических условиях? Дождь идет неделю, поле затоплено, а вода не сходит.
В советское время был построен мощнейший мелиоративный комплекс на площади 245 тысяч гектаров, из них 90 тысяч с орошением, из которых 64 тысячи — это только рисовое орошение. А это мощнейший комплекс с насосными станциями — 13 только огромных федерального значения, плюс в хозяйствах еще стояли дождевальные машины вместе с водохранилищами и насосными станциями.
Это было комплексное освоение земель со строительством систем двойного назначения. Там закладывался и дренаж, и орошение. Дождь идет — дренаж работает. Когда засуха — включил насосную станцию, через гидранты дождевальные машины начинают полив
Сейчас продолжаем инвентаризацию мелиоративных систем, там уже где сделали, есть понимание, где что утрачено. Но сегодня основная часть, на 90 с лишним процентов, этот мелиоративный комплекс бесхозяйный. Совхозы обанкротились, имели на балансе мелиоративную систему. Конкурсные управляющие, понимая, что это неликвид, который не продашь никому, в тот момент совершили большое злодеяние, когда землю отделили от мелиоративной системы, то есть землю раздали на доли.
В итоге мы не имеем целостную оросительную систему, так рисовая Новосельская система, имеет более 100 собственников и арендаторов. Управление севооборотом там крайне трудная задача
Сейчас для решения этой проблемы уже на федеральном уровне разрабатывается законодательство. Его суть в том, что земли на рисовых оросительных системах должны использоваться под рис. Если арендатор хочет заниматься другой культурой и нарушает севооборот, его обяжут вернуться к рисосеянию, либо последует ее изъятие.
Во Владивостоке будет построен конкурент "Калина Молл". Только больше Строительство многофункционального комплекса с бизнес-центром планируется завершить в 2033 году
Рисом мы сможем накормить весь Дальний Восток
— На каком этапе проект возрождения рисоводства?
— Мы только в начале пути. Возьмем, для опять для примера, Новосельскую оросительную систему в Спасском районе. Только на ее восстановление требуется более 8 млрд рублей. При существующей экономике срок окупаемости такого проекта составляет 23 года, и это без учета восстановления дамбы со стороны озера Ханка. А если реконструировать и полотно дамбы протяженностью 22 км, то окупаемость растянется уже до 32 лет.
Именно поэтому изначально такое строительство вело государство — эти проекты по ФЭО были коммерчески нецелесообразны, но имели стратегическое значение. Ведь речь шла не только о рисовой системе: создавалась вся сопутствующая инфраструктура — населенные пункты, защита от эрозии, подъездные пути, укреплялась приграничная территория.
Государство подходило к вопросу комплексно: задача была не только в развитии сельского хозяйства, но и в обеспечении защиты территории, безопасности и сохранении природы. Земля — это основной ресурс, которым сильна Россия, и продуктивные земли должны работать на благо населения, которое на них проживает.
— А земель для агробизнеса в Приморье достаточно?
— Масштабы нашего производства, конечно, достаточны, для обеспечения Приморского края продовольствием, а по ряду продукции и Дальнего Востока. Мы спокойно можем обеспечить все оставшееся на Дальнем Востоке население Приморским рисом. Более того, если мы найдем инвестора для восстановления мелиоративных систем, то сможем снабжать рисом не только Дальний Восток, но и Сибирь.
Если же крупный инвестор не найдется, то и в существующих условиях, благодаря мерам поддержки из регионального бюджета, мы продолжаем полностью обеспечивать Дальний Восток
В этом году, по нашим подсчетам, мы произведём 61 тысячи тонн риса-сырца. Часть уйдет на семена, но в итоге мы получим около 35 тысяч тонн рисовой крупы — этого достаточно, чтобы закрыть потребности Дальнего Востока.
— Местная продукция на прилавках магазинов уже есть?
— Приморский рис есть, приходится отвоевывать рынок у иностранного и краснодарского риса, поэтому мы сегодня сталкиваемся с проблемой в его реализации. С прошлого года у нас до сих пор лежит нереализованными около 12 тысяч тонн — рынок сбыта ограничен. Ситуацию усугубило то, что Россия ввела запрет на вывоз риса, и в результате наш приморский рис, как и краснодарский, оказался в ловушке.
Россия производит такой объем, который внутренний рынок не в состоянии поглотить, особенно с учетом поставок импортного риса, а это около 170 тысяч тонн. В итоге мы имеем ситуацию перепроизводства при отсутствии экспортных каналов. Ситуация поменяется в 2026 году, так как будет открыт экспорт риса.
— Весьма перспективное направление, получается.
— Да. Что касается картофеля и овощей, то при грамотном подходе, реконструкции мелиоративных систем, восстановлении дренажа и полива мы, безусловно, сможем полностью обеспечить ими свой регион.
Однако здесь есть несколько серьезных проблем. Во-первых, картофелеводство — это крайне трудозатратная отрасль. Во-вторых, наша страна огромна, и когда в Москве цена на картофель взлетает до 150 рублей за килограмм, везти его из Приморья экономически невыгодно. Вместо этого конечно было проще открыть границу для импорта.
Я прогнозирую, что с начала 2025 года к нам будет завезено около 950 тысяч тонн картофеля из Египта, Израиля, Китая и Пакистана. Практически весь китайский картофель на 99% идет через Приморский край. И если какая-то партия у импортера "зависает", он сбрасывает ее здесь по бросовым ценам.
В результате наш местный крестьянин не может конкурировать. Ему противостоит не стабильный рынок, а перекупщик, которому выгодна дешевая продукция, а не развитие местного производства.
Из-за этих ценовых качелей сезонное падение цен незначительно, а в среднем цена в рознице остается высокой. При этом, когда зимой и весной крестьянин продавал картофель по 25 рублей, в магазинах он по 35 рублей не появлялся. Наценка есть, но дешевого продукта на полках нет. Вот такие парадоксальные, но очень серьезные проблемы мы имеем.
Министр сельского хозяйства Приморского края Андрей Бронц. Фото: Дмитрий Осипчук, ИА PrimaMedia
Правильные пчёлы
— А что насчет пчеловодства? В 2023 году ведь была массовая гибель пчел, удалось ли восстановить?
— В последнее время мы столкнулись с серьезными вызовами в пчеловодстве. Во-первых, в связи со слабым медосбором на рынок хлынул большой объем меда с запада страны собранного с рапса и подсолнечника. А с юга — из Узбекистана и других стран, завозятся под видом российских пчелопакеты. Мы предполагаем, что с этим нелегальным импортом были занесены вирусные заболевания.
Усугубляет ситуацию и проблема с препаратами для обработки пчел. Большинство противоакарицидных средств поставлялось из Китая, и сейчас мы наблюдаем высокую резистентность клеща, который стал настоящим бичом отрасли — это и прямой вредитель, и переносчик большинства заболеваний.
В результате в 2023 году мы потеряли более 60% пчелопопуляции, и некоторые хозяйства до сих пор не восстановились. Почему же мы поддерживаем это направление? Потому что пчеловодство — это в основном личное подсобное хозяйство (ЛПХ), это возможность для людей получить дополнительный доход без серьезных капиталовложений.
Кроме экономической составляющей, важна и экологическая функция: пчеловоды, вывозя пасеки в лес, фактически становятся хранителями тайги — следят за пожарной безопасностью, сообщают о нелегальных рубках
Наконец, это вопрос сохранения нашего уникального продукта — экологически чистого приморского меда, обладающего лечебными свойствами. Эта отрасль была практически утрачена с 90-х годов, но сегодня губернатор ставит задачу восстановить объемы производства, обеспечить рынки сбыта и вовлечь в это дело население из глубинки, особенно безработное.
— Рынок сбыта — это внутренний или экспортный?
— Внутренний рынок для приморского меда, безусловно, есть. Именно поэтому мы активно работаем над его брендированием и продвижением через профильное агентство. Сейчас мы наладили сотрудничество с научно-исследовательским институтом, который занимается питанием для космонавтов. Наша цель — чтобы приморский мед вошел в рацион экипажей на орбите. Параллельно ставим задачу по внедрению нашего меда в детское питание.
В западных регионах России мед производится в основном с сельхозугодий — с рапса и подсолнечника. Такое производство не всегда экологично из-за частых обработок посевов инсектицидами. Наш продукт — это таежный мед, где основной медонос — три вида липы.
Особое внимание мы уделяем монофлерным медам с минимальным разнообразием пыльцы. Это позволяет снизить риск аллергических реакций, что особенно важно для детского питания. Наша просветительская задача — продвигать идею, что молодежи нужно питаться не просто сахаром, а включать в рацион натуральный мед.
Поддерживаем отрасль и через агростартапы — уже оказали помощь многим пчеловодам, которые раньше работали "в тени" как ЛПХ. Созданное агентство как раз помогает им выйти на промышленные объемы и зарегистрироваться как ИП или КФХ.
Что касается экспорта — надеемся вернуть утраченные рынки Японии и Китая. Хотя сейчас японскую нишу в основном занял Китай, мы уверены, что со временем ситуация изменится в нашу пользу.
Министр сельского хозяйства Приморского края Андрей Бронц. Фото: Дмитрий Осипчук, ИА PrimaMedia
Теплицы должны быть под нашим контролем
— Можно ли сказать, что тепличная отрасли в Приморье "пошла в рост"?
— Сегодня мы обеспечены собственной тепличной продукцией всего на 20%. Если посмотреть на изменение потребительских привычек: раньше было принято делать обширные запасы на зиму, но то поколение, которое занималось соленьями и заполняло свои подвалы, уходит. Современные потребители все чаще предпочитают свежие овощи круглый год.
Этот тренд усиливается ростом сектора общественного питания и доставки. Рестораны и различные кухни производят огромное количество салатов и других блюд, где необходимы свежие овощи и зелень. Мы видим, что потребность в них зимой постоянно растет.
Но можем ли мы делать ставку на импорт, например, из Китая? Китай может поставить нам все — и сою, и кукурузу. Однако здесь встает вопрос продовольственной безопасности. Все войны в истории так или иначе были борьбой за ресурсы, в первую очередь за плодородные земли, способные прокормить население. Голодные бунты — это самое страшное, что может быть.
Нельзя допустить, чтобы соседнее, даже дружественное нам государство обеспечивало нас продовольствием и впоследствии диктовало свои условия. Мы должны полностью себя кормить и быть независимыми
Исходя из этой стратегической задачи, мы пришли к пониманию: на территории Приморского края необходимо построить не менее 60 гектаров круглогодичных стационарных теплиц. Это вопрос нашей национальной безопасности.
На сегодняшний день наши мощности весьма скромны. Это, по сути, стареющие теплицы: 6 гектаров "Лазурной", сохранившиеся 4 гектара бывших "Дальневосточных" теплиц в Суражевке и около 10 гектаров новых теплиц в Михайловском районе. Вот, собственно, и все.
Как мы видим, текущие площади несопоставимы с необходимой нам задачей в 60 гектаров. А это значит, что у нас есть огромное поле для деятельности и реальная возможность для масштабного роста в этом направлении.
Нужны именно российские инвесторы. Китайские партнеры, к примеру, сегодня активно строят у нас сезонные теплицы, которые работают с марта по ноябрь. Это есть, они их возводят. Но вкладываться в капитальные, круглогодичные комплексы они не стремятся.
А вот развитие промышленного тепличного производства — это задача для наших, российских инвесторов. Теплицы должны быть под нашим контролем, чтобы гарантировать продовольственную безопасность края и страны в целом.
Рыбаков обложат экспортной пошлиной Глава государства поручил правительству проработать целесообразность введения вывозных таможенных пошлин для рыбы и морепродуктов
— В перспективе может зайти в Приморье крупный федеральный холдинг?
— Федеральные игроки действительно рассматривают Приморье, но сталкиваются с теми же системными проблемами: дефицит энергоресурсов и газа, нехватка квалифицированных специалистов, а также высокие первоначальные инвестиции. Не все готовы в это вкладываться, особенно в условиях жесткой конкуренции.
К этому добавляется демпинг со стороны китайских производителей. Масштабы их производства позволяют им искусственно занижать цены, чтобы освободить под себя нишу, особенно когда границы открыты. Это создает дополнительные риски для инвесторов.
Тем не менее, развитие собственного производства — повторяюсь это вопрос продовольственной безопасности. Поэтому находятся те инвесторы, кто готов идти на оправданные риски. Это не просто бизнес-инициатива, это стратегическая необходимость, и кто-то должен брать на себя эту ответственность. В конечном счете, без дополнительных гарантий государства, готового разделить риски через механизмы господдержки и предоставить защитные меры, привлечь в край крупные инвестиции будет крайне сложно.
Интервью взял Олег КЛИМЕНКО.
