Медиахолдинг PrimaMedia и Дальневосточный федеральный университет в рамках проекта "Открытые знания" предлагают вашему вниманию видео-версию и избранные текстовые фрагменты лекции руководителя Центра городской антропологии Консалтингового бюро "Стрелка" (Москва) Михаила Алексеевского, с которой он выступил 30 ноября этого года в кампусе ДВФУ. Аудиторию встречи составили научные работники, преподаватели и студенты.
Не совсем про черепа
— В России вообще про культурную и социальную антропологию среднестатистический житель знает, что это — про черепа. Про прикладную антропологию – вообще никто ничего не знает. Речь здесь идет именно об исследованиях практического характера, которые направлены на решение определенных технических проблем.
Мы все знаем, что такое прикладная социология. Все знают, что такое социологические опросы, которые используются активно в маркетинге. Все знают, что социологи могут по заказу провести опрос и принести какую-то пользу. Мировой опыт показывает, что антропологи могут делать что-то подобное — и эффективно. Но в России наш Центр городской антропологии — очень маленькое учреждение. Одно время там было два сотрудника, потом три, а сейчас мы невероятно расширились — у нас целых пять сотрудников. При этом за все эти годы мы как были пионерами-первопроходцами этого направления в России, так и остаемся. И с нетерпением ждем, когда же появятся конкуренты и отберут у нас хлеб. Пока ничего подобного не происходит.
Может быть, эти конкуренты вырастут из вас, и дальневосточная школа прикладной антропологии скоро будет греметь по всему миру или, по крайней мере, по России.
Почему вообще актуален вопрос про прикладные исследования? Я получал филологическое образование. По основной специальности я – фольклорист. Одна из самых частых историй, с которой я сталкивался в жизни, это когда все — от незнакомых людей, с которыми встречаешься в общественном транспорте, до твоих родственников – задают один и тот же вопрос: "Ну и какая польза от твоей фольклористики, филологии, философии?" С химиками, физиками — понятно. Они что-то придумают, и миру от этого польза. А какая же польза от гуманитарных наук?
Михаил Алексеевский. Фото: Фото: Александр Ратников, РИА PrimaMedia
И зачастую этот вопрос – предмет бесконечных фрустраций. Ты начинаешь лепетать, что "это очень важно для понимания мира, в котором мы живем" и так далее. Следующий убивающий вопрос: "А кем ты будешь, когда окончишь образование?" Тут ты уже совсем раздавлен, говоришь, что будешь учителем. "А-а, учитель! Это хорошо". А вот научный сотрудник на философском факультете – это снова что-то за пределами понимания среднестатистического российского обывателя.
Те фрустрации и переживания, которые возникают у гуманитария, столкнувшегося с постановкой проблемы, в каком-то смысле — ложные. Самые разные направления гуманитарной науки вполне дают возможность заниматься исследованиями, которые приносят конкретную пользу.
Антропология русского
— Мое первое столкновение с прикладной антропологией произошло случайным образом, и до глубины души потрясло в свое время. Несколько лет назад со мной связался французский антрополог Оливье Вателе, который изучает традиции русского застолья. Я сам защитил диссертацию про похоронно-поминальные застолья христиано-русского севера. Мне было интересно, почему Вателе заинтересовался. Он подумал, что ехать в Россию и изучать чаепитие — дорого. Пошел в компанию "Липтон" и сказал, что собирается изучать традиции русского чаепития: "Не хотите ли вы мне дать денег на это увлекательное исследование, результатами которого я обязательно поделюсь с вами?" Компания "Липтон" ему сказала: "О боже! Российский рынок – один из самых динамично развивающихся. Но мы столкнулись с тем, что рост употребления чая "Липтон" немного замедлился. Возможно, ваше исследование поможет нам нащупать, как правильно в рекламе позиционировать чай".
В общем, они дали ему несколько десятков тысяч евро, что для компании – копейки. Оливье Вателе исследования про чайные церемонии проводил без меня, но после этого успешного опыта решил, что хочет изучать дачные застолья — как русские люди на даче жарят шашлыки и как это вообще все устроено.
Чай "Липтон", понятно, уже не подходил, и он обратился в компанию "Тефаль", которая удивительным образом в это время как раз разработала мультиварку для российского рынка и тоже с удовольствием проспонсировала это исследование. Более того, всем информантам раздала мультиварки, чтобы они еще и протестировали их на даче.
У меня есть приятель, который занимается похоронно-поминальными традициями. Он придумал издавать журнал "Антропология русской смерти". Половина денег на издание журнала дала компания, которая занимается похоронами.
То есть если поставить задачу, задуматься над тем, может ли то, что вам интересно, кому-то быть полезным, то вот вам совершенно реальные истории о том, как исследователи получали деньги на специфические исследования.
Немного поговорим про историю прикладной антропологии в мире. В России, как я уже говорил, это фактически непаханое поле, но если мы посмотрим на мировую историю, и в первую очередь — на британскую и американскую антропологию, то мы увидим: в той или иной степени прикладные исследования были фактически на всех этапах развития этой дисциплины, но переживали периоды взлетов и падений.
Михаил Алексеевский. Фото: Александр Ратников РИА PrimaMedia
Лекция в ДВФУ. Фото: Александр Ратников, РИА PrimaMedia
Лекция 30 ноября 2016 года. Фото: Александр Ратников, РИА PrimaMedia
Аудитория. Фото: Александр Ратников, РИА PrimaMedia
Аудитория. Фото: Александр Ратников, РИА PrimaMedia
Аудитория. Фото: Александр Ратников, РИА PrimaMedia
Аудитория. Фото: Александр Ратников, РИА PrimaMedia
Михаил Алексеевский. Фото: Александр Ратников, РИА PrimaMedia
Михаил Алексеевский. Фото: Александр Ратников, РИА PrimaMedia
Михаил Алексеевский. Фото: Александр Ратников, РИА PrimaMedia
Понять камикадзе
— Пойдем по этапам. Мы помним, что антропология зародилась как колониальная дисциплина. Неслучайно — в Британии, у которой было много колоний. Возникла техническая прикладная проблема: ты – прекрасный белый человек в пробковом шлеме сталкиваешься с туземцами, с которыми непонятно как находить общий язык, бусы обменивать на алмазы и т.д. Ведь помимо теоретической науки существует ее и прикладная сторона, направленная на объяснения какого-либо частного явления.
Первые антропологи часто в той или иной степени сотрудничали с властями, работали по их заказам, хотя испытывали некоторые морально-нравственные терзания на этот счет, потому что понимали, что колониализм – не есть хорошо. И до сих пор у мировой антропологии есть некоторая стигма, связанная с ее колониальным прошлым, которое она пытается изживать.
Расскажу пару интересных историй про человека, которого можно назвать отцом-основателем городской антропологии. Это американский антрополог Уильям Ллойд Уорнер. До недавнего времени он был крепко забыт, но сейчас мир переживает большой интерес к его работам. Первое его исследование проходило в Новой Зеландии. Это была классика антропологии. Он на два года уехал к аборигенам, поселился в племени. Написал успешную научную книгу. После этого перестал заниматься теми самыми примитивными народами, и первое исследование, в котором он принял участие – знаменитый "Хоторнский эксперимент".
Лекция. Фото: Фото: Александр Ратников, РИА PrimaMedia
Его придумали психологи. Связано это было с тем, что развивающийся американский бизнес, индустриальная промышленность задумалась над тем, как повышать свою эффективность. Мы помним про стахановское движение в СССР. В буржуазном американском обществе пытались найти альтернативные методы.
Им казалось, что тут на помощь может прийти наука. Одна из первых гипотез, которая возникла у организаторов эксперимента, проходила на небольшой фабрике электронных деталей недалеко от Чикаго. И вот придумали: в цехах, где работают рабочие, нужно повысить уровень освещенности, может, им будет веселее работать. И руководство фабрики согласилось. Вначале все шло хорошо, они день за днем увеличивали количество света, и рабочие день за днем собирали все больше электронных реле. После этого они, как настоящие ученые, решили найти обратную зависимость. И начали тушить свет по чуть-чуть. По идее, рабочие должны были замедляться и работать хуже.
Но произошло то, что потом и вошло в социальную науку под названием "Хоторнский эффект". Совершенно неожиданным образом выяснилось: чем темнее становилось помещение, тем рабочие больше выдавали деталей. И даже в тот момент, когда они пришли к мастеру жаловаться, что они из-за темноты ничего не видят, все равно производительность труда у них была исключительно высокой. Этот парадокс требовал какого-то объяснения.
Так вот, "Хоторнский эффект" – это эффект воздействия исследователя на то, что он исследует. Рабочие собирали больше реле не потому, что было светлее или темнее, а потому, что знали — за ними наблюдают какие-то загадочные ученые, и старались не падать в грязь лицом и собирать побольше. Тем более, что освещение то увеличивают, то уменьшают, того гляди и зарплату срежут! Работали из последних сил.
Упадок мировой прикладной антропологии случился в 60-70-е годы XX века. Это было связано с тем, что в Америке стало сильно развиваться вузовское образование. Во многих городах стали открываться новые университеты — и новые факультеты антропологии. Поэтому те выпускники антропологических факультетов, которые хотели найти работу, просто ехали работать в новый университет, где открывалась кафедра. Таким образом, все трудоустраивались в академической науке.
Кроме того, это же были "60-е" – контркультура, бунтующие студенты, "Наш настоящий враг – американские корпорации!". Работать на бизнес, на госструктуры считалось непрестижным. А работы в вузах хватало всем. В конце 80-х ситуация стала менять в худшую сторону. Рост университетов прекратился. Зато все кафедры антропологии начали производить выпускников, которых было непонятно куда девать.
Тем временем немного улучшилось отношение к бизнесу и государству. На Западе сейчас антропологи много работают на государство, на военных. Платят им хорошо. Это пошло со времен Второй мировой войны, когда антропологи понадобились в ходе войны США с Японией — американские военные не могли понять, что им делать с феноменом камикадзе.
За что заплачено
Но мы сейчас больше говорим о коммерческой антропологии. Здесь три ключевых направления. Это антропология организаций: довольно популярное
направление, когда есть большая корпорация, и задачи – повысить ее эффективность.
Также есть антропология маркетинга и потребительского поведения. Стала очень популярной, потому что надо понять, что делать, чтобы йогурты больше раскупали. Исследователи столкнулись с тем, что честность людей во время подобного рода исследования оставляет желать лучшего. Когда людей спрашивают, как они хотят питаться — здоровым питанием или нет — все как один говорят: "Да, только полезные продукты!". А потом приходит антрополог и начинает следить за тетенькой с корзиной в супермаркете, что она туда кладет. И видит — чипсики и так далее. Получается — на словах одно, а по факту другое.
И третье направление – дизайн-антропология: когда надо создать что-то, чего нет, но что должно стать популярным. То есть надо разработать новую модель мобильного телефона и придумать классные функции, которые заставят людей покупать именно ваш телефон. У больших компаний такие антропологи есть. В компании "Ксерокс" вообще был небольшой антропологический сервис, который сильно им помог.
Еще одно направление, которое стремительно набирает популярность – Engaged Аnthropology, то есть вовлеченная антропология. Это исследования, направленные на принесение практической пользы сообществу, которое вы изучаете. Ученые-антропологи вообще часто сталкиваются с проблемой: где заканчивается исследование и начинается социальная борьба? Барселонские антропологи столкнулись с тем, что когда они приходили в дома жителей, которые поддерживали снос квартала и строительство новых домов, им говорили: "Ага, вам заплатили те твари, которые хотят, чтобы мы так и жили в трущобах!".
В России прикладная антропология крайне мало распространена. И вот одним из ярких исключений является Центр городской антропологии, созданный в 2013 году изначально при Институте архитектуры и медиадизайна "Стрелка". Это некоммерческое учреждение ведет годовую образовательную программу в области урбанистики. На его основе возникло консалтинговое бюро. Стали обращаться бизнесмены и власть с просьбами разработать проект.
У нас были исследования в масштабах городов. Было исследование парков, в том числе исследование в Грузии главного тбилисского парка. Даже был заказ от МГУ, который заказал стратегию развития новой территории — Владимир Владимирович Путин дал поручение создать там аналог "Силиконовой долины". Сейчас мы участвуем в проекте "Моя улица". Это пятилетний проект московского правительства, направленный на благоустройство московских улиц и общественных пространств.
Также это попытка разработать универсальные принципы — какой должна быть удобная улица XXI века. Ведь в России с советских времен не особо все поменялось.
Гирлянды с фонариками – сейчас не вариант. Если говорить о развитии инфраструктуры городов, то сейчас одна из важных историй – это идея гуманизации городской среды, чтобы она была комфортной для жителей города. Архитекторы, проектировщики, чиновники зачастую плохо представляют, куда должен развиваться город, что нужно жителям.
Видео-версия лекции Михаила Алексеевского создана преподавателями и студентами Учебной телевизионной студии (УТВС) Школы гуманитарных наук ДВФУ. Руководитель УТВС: Антон Бубновский, бригада ПТС: Анастасия Дубровина, Клим Черникин, Виталий Берш, Ксения Приймак.
руководитель Центра городской антропологии КБ "Стрелка"
Автор фото: Александр Ратников
Родился в 1979 году в Москве. Закончил историко-филологический факультет Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), отделение "филология". Кандидат филологических наук, действительный член Международного общества прикладной антропологии.
Принимал участие более чем в 50-ти научных экспедициях на территории России, Украины, Латвии и Эстонии, специализируясь на изучении социокультурных особенностей современных городов. Автор более 80 научных публикаций по городской антропологии и современному фольклору.
Начав сотрудничество с институтом "Стрелка" в 2012 году, Алексеевский стал одним из пионеров прикладной городской антропологии в России. С 2014 года является руководителем Центра городской антропологии КБ "Стрелка", осуществляющего разработку и проведение прикладных научных исследований, направленных на решение конкретных задач в области развития поселений.