Евгений Макеев — художник известный, уважаемый, любимый многими – галеристами, коллекционерами, друзьями, женщинами и детьми. Ему не пришлось страдать от невостребованности таланта – признание буквально бежало за ним по пятам, начиная с молодых лет. Но и время не стояло на месте, а летело. Кажется, совсем недавно макеевской "персоналкой" открывался обновленный "Артэтаж", а было это в 2016 году. Сегодня же внезапно оказалось, что Макееву стукнуло 60! Чем не повод спросить у художника о настроении, да и о вехах пути не забыть. ИА PrimaMedia предлагает знакомство с заслуженным художником России в формате "интервью без интервьюера", стремясь обеспечить читателю полный 3D-эффект присутствия.
Юбилей – это страшно
— Картинная галерея придумала такой формат: выставить одну картинку юбиляра и организовать встречу с публикой. Но я не хочу. Во-первых, боюсь. Говорят, у Лиды Козьминой на встрече было хорошо, а у Погребняка я сам был – и мне понравилось. Так теперь втройне страшно. Хотя Наталья Андреевна (Левданская – прим. ред.) умеет убеждать, но я хотел бы, чтобы это все не имело отношения к юбилею. Не сейчас, может быть, позже, хотелось бы отодвинуть это на какое-то время.
Поиск идет не "периодами", а всегда
— У художников совершенно точно есть периоды, и связаны они, как мне кажется, с физиологией, с возрастом. Все эти "голубые" и "розовые" периоды – ну, такой возраст был у Пикассо, и все. А у меня – хоть я не хочу показаться таким оригинальным – все перемешано. Я что-то делаю-делаю, а когда становится противно, беру – и делаю нечто обратное, совсем другое. За это меня всю жизнь ругают мои друзья-коллеги: Макеев, ты где? Надо найти себя! А мне наоборот, страшно найти себя – и застрелиться. Иногда специально убираю привычные краски, достаю то, чем давно перестал пользоваться и говорю себе: теперь это мои краски. Мне так интереснее. Мне нравится не удивлять, а самому удивляться. Искать лучше, чем находить и наслаждаться найденным. Я не послесловие к самому себе.
Работы Евгения Макеева на персональной выставке в "Артэтаже". Фото: ИА PrimaMedia
Работы Евгения Макеева на персональной выставке в "Артэтаже". Фото: ИА PrimaMedia
Работы Евгения Макеева на персональной выставке в "Артэтаже". Фото: ИА PrimaMedia
Вкус, мнение и стиль
Когда я в первый раз прочитал о себе что-то, написанное Сашей Лобычевым, то удивился: кто это такой хороший, неужели я? Даже захотел посмотреть картинки – что там этот художник рисует? У Лобычева было вполне определенное собственное мнение и вкус, — хотя, конечно, он не был искусствоведом. А стиль искусствоведов я не люблю.
Недавно смотрел фильм "Бархатная бензопила" — чуть-чуть про художников, чуть-чуть про галереи, мистики немножко… Художник когда-то жил, потом умер, потом нашли его картинки, которые как-то влияют на происходящее. И все погибают, кто прикоснулся к этим картинкам. Я не понял, в чем мораль, и жальче всего мне было Малковича, который играл хорошо, но, по-моему, вообще не знал, зачем он там. То ли это была попытка залезть в душу арт-критика, то ли художника… Но эти попытки – такие ужасные. Нет хороших попыток, их просто нет.
Не продается вдохновенье
Я, конечно, рисую на заказ, но живу я не с заказов. Как-то все расходится. У меня, например, было много автопортретов – и практически ничего не осталось. Не понимаю, как это происходит. Однажды был момент, когда срочно нужна была наличность, куда-то лететь. Я позвонил знакомым, думал продать пару этюдов. Привели покупателя. Тот ходил-ходил, смотрел на то, что я показывал, — красивое, хорошее, — а сам нет-нет, да и вернется к мольберту, где стоял незаконченный автопортрет. Я говорю: это дорого стоит. А он – все равно хочу. И купил.
Был другой случай, во Вьетнаме, куда мы ездили с выставкой: один австралиец еще до выставки захотел купить маленькую картинку, тоже мой автопортрет. Сначала давал 100 долларов. Я говорю: нет, это не продается. Он стал торговаться. Дошел до 500 долларов – а я не продал, и было мне приятно.
Далеко не все проданные работы я сфотографировал. Мало того, из всего, что я продал, процентов 70 я бы вернул и уничтожил. Не вру. Но это невозможно.
Одну из крупных картин когда-то за 5 тысяч долларов купила китайская галерейщица Надя, с которой мы давно сотрудничаем, и какое-то время возила ее по выставкам. Потом вдруг говорит: может, кое-что изменишь в ней, вот здесь? Я добыл 5 тысяч долларов. Говорю: вот деньги, картину забираю. Она долго меня убеждала, что я неправильно понял, не хотела отдавать, но я настоял. И сказал – чтобы предложений "кое-что изменить" я больше не слышал.
Автопортрет Евгения Макеева на персональной выставке в "Артэтаже". Фото: ИА PrimaMedia
Автопортрет. Фото: из личного архива Евгения Макеева
Встреча с Владивостоком
Впервые я здесь оказался где-то в 1979 году, приехал учиться. И сразу просто обалдел – тепло и морось! Ходил босиком из общежития на Комарова до института искусств. И по сопкам много ходил, излазил все. Но у меня тогда и мысли не было, что я тут останусь. И вот Жора Кочубей, который тогда уже закончил институт и был членом Союза художников, повел меня к рыбакам — сейнера тогда приходили – и сварили мы вместе с ними уху в ведре. Сидим – уха, водка, море вокруг… Он говорит: "Ну все: уху на берегу поел – значит, не уедешь отсюда".
Этюд с пленэра в Приморье. Фото: из личного архива Евгения Макеева
Этюд с пленэра в Приморье. Фото: из личного архива Евгения Макеева
Этюд с пленэра в Приморье. Фото: из личного архива Евгения Макеева
Этюд с пленэра в Приморье. Фото: из личного архива Евгения Макеева
Этюд с пленэра в Приморье. Фото: из личного архива Евгения Макеева
Этюд с пленэра в Приморье. Фото: из личного архива Евгения Макеева
Первая слава
В конце 80-х нам повезло: на волне перестройки художники были интересны огромному количеству людей. Внезапно официально разрешили свободу, носителями которой художники были всегда. После первой молодежной выставки во Владивостоке серьезный большой хабаровский музей организовал вторую выставку нашей группы "Штиль" и сразу купил у кого одну-две, а у кого и больше работ. Там было столпотворение, ежедневно приходили тысячи людей! Было столько отзывов! Нас узнавали на улице, зазывали в кафе – а ведь Хабаровск все-таки не маленький город. Мы там были буквально как рок-звезды.
Авторитет может убить
Откопал недавно статью в газете 25-летней давности, меня там спрашивают – какие художники в Приморье достойны внимания? И я называю всего пять: Юрий Собченко, Александр Пырков, Кирилл Шебеко, Владимир Погребняк и Андрей Камалов. Не дай бог, думаю, кто-нибудь это увидит сейчас. Я никогда не был так категоричен, это автор заметки меня неправильно понял.
Я прислушиваюсь к тем, кого считаю авторитетами. Очень много слушал и, как мне кажется, слышал Пыркова. Как-то давно, когда мне еще 30 не было, наверное, он зашел ко мне, увидел буквы, написанные на холсте, и сказал: "Что тебе, мало красок? Зачем ты еще буквы пишешь? Бросай это дело, давай крась!" У меня катастрофа, я был в шоке, в трансе, убит! Я не знаю, зачем я писал буквы, мне хотелось, они просились, а мне запретили – причем, человек, который был для меня один из самых. Я помню, что мучился неделю. Потом пошел к Камалову, начал плакаться, и Андрей – святой души человек – говорит: почему нет? Хочешь – бери да делай. И вот когда мне сказали "можно", тут я уже оторвался.
Работа Евгения Макеева "с буквами" на персональной выставке в "Артэтаже". Фото: ИА PrimaMedia
"Свободный перевод". Фото: из личного архива Евгения Макеева
Непарадная жизнь манит сильнее
В любом цивилизованном городе я нахожу такие районы, кварталы, где не ступала нога туриста, где век еще позапрошлый, куда страшно заходить. И там ловлю кайф. Я просто хожу, смотрю на людей, могу кофе выпить, даже поесть, объясняясь на любом языке. И мне хорошо. Это – жизнь.
Однажды в Харбине я нашел такой квартал и наполовину сгоревший двухэтажный домик. В нем жили подслеповатая бабушка и внучка. Было там два топчана, все остальное завалено хламом, ужас. И вот внучка притащила мне разлинованные листочки и какие-то мелки: художник – рисуй! Ну, я нарисовал собачку, которая там бегала. Хотел незаметно сунуть бабушке сто юаней – так она обиделась! В следующий свой визит я принес внучке альбом, краски, говорю: чтоб все было изрисовано! Прихожу еще спустя несколько дней, говорю: давай, показывай свои рисунки. А она – нет, бабушка не дает альбом, бережет. Я устроил скандал, дал новых красок… В общем, еще не раз туда приходил, и не один, а с китайской галерейщицей Надей. Она удивилась: как ты вообще нашел это место? А мне такая жизнь нравится.
Этюды из Ситана - "китайской Венеции". Фото: из личного архива Евгения Макеева
Этюды из Ситана - "китайской Венеции". Фото: из личного архива Евгения Макеева
Этюды из Ситана - "китайской Венеции". Фото: из личного архива Евгения Макеева
На росписи церквей получали благословение
Рисовать для церквей мы с Колей Андрейчиковым начали еще в Сибири, когда были старшеклассниками, лет по 15-16. Дали нам на пробу нарисовать Богоматерь. Я смотрю на образец, говорю: Коля, что-то тут не очень она выглядит: ноги ровные, на ногах какие-то пирожки… Давай сделаем, чтобы было красиво! Ну и сделали: разули ее, красиво поставили, что-то развевающееся изобразили – и, довольные собой, отнесли. Ну и услышали о себе много разного – но не от батюшек, а от бабушек-прихожанок. Антихристы, свят-свят-свят и все такое.
Потом, когда я учился в институте и с деньгами было хреново, отправил Кольке в Сибирь письмо с вопросом – нет ли там какой работы. И вот приносит мне почтальон ответную телеграмму: "Бабушка умерла, приезжай делить наследство". Я так обрадовался! Не знаю, что там почтальон подумал, но телеграмма означала, что работа есть. Я поехал туда, в Новокузнецк, и месяц мы с Андрейчиковым жили при храме в покойницкой. Писали не на стенах, а на досках, большие иконы, разных святых. Вкладывали всю душу! Нас на это дело благословили. Но батюшки заходили и качали головами: что-то не то, не то… И когда я уже совершенно отупел к концу месяца, батюшка вошел и сказал: ну вот, наконец-то! Видимо, к тому моменту я отказался от своей индивидуальности. Это был первый опыт работы в затворничестве, очень хороший.
Потом, во время учебы, мы ходили в Свято-Никольский собор на Авангарде. В то время, помню, у нас с оперного отделения выгнали несколько человек за то, что они пели в церковном хоре, а ректору Вениамину Гончаренко влепили выговор по партийной линии. И вот мы ходили по сопкам в 6 часов утра, чтобы нас никто не видел, чтобы писать на холстах для храма картины. Тогда мы забабахали в натуральную величину "Явление Христа народу". Но в итоге это все вывезли куда-то.
Гораздо позже, в середине 90-х, мы расписывали храм святого Иоанна Кронштадтского в Покровском парке. Так эта роспись до сих пор в идеальном состоянии, как новая! Мы недавно заходили туда с дочерью Таисией, по дороге в университетский музей.
"@Adam и @Eva". Фото: из личного архива Евгения Макеева
Из серии "Сотворение мира". Фото: из личного архива Евгения Макеева
Из серии "Сотворение мира". Фото: из личного архива Евгения Макеева
Мечта – всегда быть пятилетним
Дети – лучшие люди. Самые искренние, самые непосредственные. Вообще, если бы спросили, в каком возрасте я хотел бы остаться, — это пять лет. Самый лучший возраст. Во-первых, тебя все любят, без исключения. Во-вторых, ты всех любишь. В-третьих, для тебя все новое, все удивляет в хорошем смысле. Что еще надо для счастья? Ты ничего не знаешь, но все узнаёшь. Заботы есть, но они другого плана, хорошие, правильные заботы. Дети лучше всех рисуют.
Без слов – только с рыбами
Рыб я люблю, у меня их много. Дома аквариум на 250 литров, в мастерской поменьше, примерно на 160. Дома живут цихлиды, а здесь, в основном, сомы. Был у меня один парень – самец бриллиантовой цихлазомы, так он меня узнавал. Прятался от всех, кроме меня. Я подходил – и мы общались нос к носу через стекло. Кормил я его сырым мясом с руки. Цихлиды очень ревностно охраняют свою территорию и потомство. Наблюдать за ними, конечно, кайф. Если бы была возможность, у меня была бы аквариумная стена с выходом в террариум.
Энергосберегающий режим
Раньше я мог спокойно преподавать до обеда, потом приходить в мастерскую – и работать. Сейчас я преподаю до обеда, потом прихожу – и не работаю. Хотя сейчас у меня прекрасная группа, отличные ребята, мы с ними общаемся на равных, как коллеги. Но, наверное, им уже нужно что-то более свежее, чем то, чему могу научить я.
"Своим" парикмахером не обзавелся
Я стригусь только тогда, когда уже невозможно, когда совсем ужас. И милые женщины, которые работают в парикмахерских разных городов и стран, все время говорят: "Давненько вы не были в парикмахерской…" А ведь кайф, когда стрижешься, такая легкость, хорошо. И я каждый раз говорю: ой, теперь буду ходить чаще. Они мне не верят – и правильно делают. У меня есть такие повязочки на голову, чтоб волосы сильно в глаза не лезли. Так же и с бритьем.
Петербургские зарисовки. Фото: из личного архива Евгения Макеева
Петербургские зарисовки. Фото: из личного архива Евгения Макеева
Петербургские зарисовки. Фото: из личного архива Евгения Макеева
Сокрытое в недрах "Хаятта"
Моя роспись есть и в недостроенной гостинице "Хаятт" на мысе Бурном. Позвали срочно, когда надо было показать каким-то высоким гостям, что строительство уже завершается. А завершающий этап – значит, художественная роспись. И она была большого размера. Я поначалу подумал, что один не справлюсь, пригласил в помощники давнего приятеля-сокурсника. Но он испугался лазить по строительным лесам и вообще не смог нормально включиться в работу, пришлось все делать самому. Перед самым визитом высоких гостей охранники стали требовать, чтобы все разувались и ходили в одних носках по коридорам. Но я не разувался, отвоевал себе такую привилегию. За работу со мной рассчитались, все было официально. А роспись потом прикрыли от пыли, и она так и осталась неизвестной.
Социальная "детоксикация"
Только это и спасает – условная "башня из слоновой кости". Я не могу объяснить толком, что это, но там не бывает никого кроме меня. Никогда, никого. Иначе я с ума бы сошел. Может, я уже и сошел – но тихо. Наверное, это возраст. Необязательные звонки, например, могут испортить день.
Хочу поехать в джунгли, хотя бы месяца на три, а лучше на полгода. Чтобы всех и все убрать, чтобы пусто было. И спокойно подумать – что же происходит. Я уже специально начал забывать телефон, когда иду в мастерскую, чтобы не заглядывать в Фейсбук. И это лучшие дни. Слаб человек. Изоляция нужна, но не такая, как в тюрьме, а чтобы в любой момент можно было выйти из нее.
Работы Евгения Макеева на персональной выставке в "Артэтаже". Фото: ИА PrimaMedia
Работы Евгения Макеева на персональной выставке в "Артэтаже". Фото: ИА PrimaMedia
Справка.
Е.Е. Макеев родился 20.02.1959 в r. Киселёвске Кемеровской области.
1978 -окончил Кемеровское художественное училище.
1986 -окончил Дальневосточный институт искусств.
1995 — член Союза художников России.
С 1987 года преподаватель Владивостокского художественного училища.
2007-2013 гг. — преподаватель и заведующий кафедрой кафедры живописи и рисунка ДВГАИ.
С 1986 года участник городских, краевых, региональных, всероссийских и международных выставок.
2011 -Заслуженный художник Российской федерации.
Работы Е. Макеева находятся в собрании Приморской государственной картинной галереи (Владивосток), Дальневосточного Государственного художественного музея (Хабаровск), Сахалинского Государственного художественного музея (Южно-Сахалинск), Музее современного русского искусство (Джерси-сити, США), Художественного музея провинции Хэйлунцзян, (Харбин, Китай), Музее "Мироль" (Сеул, Южная Корея), галерее "Арка" (Владивосток), галерее "Джиолонд", (Харбин, Китай), в частных коллекциях в России и за рубежом.
