Кризис в России ударил по многим амбициозным и интересным проектам, которые приостановились или прекратили свое существование. Но в то же время это прекрасный период для развития таланта, открытия нового в себе. Об этом, а также о популярности у женщин, их ревнивых мужьях, моде 21 века и любимом винограднике рассказал историк моды Александр Васильев в интервью художественному руководителю театра им. Горького Ефиму Звеняцкому.
- Вас достаточно хорошо знают, но вот так близко во Владивостоке, нет.
- Это правда.
- Вы награждены за пропаганду русского искусства медалью С.П. Дягилева, медалью В. Нижинского, орденом "Меценат" и Золотой медалью Академии Художеств России. Дважды лауреат премии "Тобаб" в Турции и так далее. За каждой медалью стоит значительное событие.
- И у собак бывает много медалей. Есть масса людей, у которых есть медали, которые им дали, либо они их приобрели. Я был лишен какого бы то ни было блата здесь, в постсоветском пространстве. Мой отец – знаменитый художник, академик, но все это осталось в период до 1990 года. Потом последовала длительная эмиграция во Франции, где я жил с 1982 года. И когда я сюда приехал, связей и папы уже не было. Я был, скорее, воспринят как иностранец, как пришелец из другого мира, и это соединяло обожание, интерес, курьез с завистью, граничащей с ненавистью. "Почему у Васильева такая, черт возьми, популярность?! Почему он каждый день в "телике"?! Открываешь холодильник, а его там показывают!" - так говорили. Но это не так. Я не рвусь ни в "телик", ни в радио, ни в журналы. Когда приходят журналисты, мы, публичные люди, естественно, не можем их отвергнуть. Им нужна хорошая публикация, и нам нужна хорошая публикация. Им нужна хорошая программа, и нам нужна хорошая программа. Но я вовсе не лезу в первые ряды этих зачетов.
Поверьте, я никогда не хожу на "тусовки". Я знаю, что их в Москве по четыре каждый вечер. И есть люди, которых мы называем Picassiette, что в переводе с французского означает "Лизоблюд". Они ходят по ним, чтобы питаться, потому что там вкусная еда. Там шампанское, коньяк, красивые люди, которые друг с другом фотографируются.
А потом спрашиваешь их о том, а когда же они пишут романы, когда успевают написать все свои картины, когда же они успели сделать то и се, если они каждый день на вечеринках. А это их работа. Мы их не ругаем. Каждый выбирает свой путь. Но я каждый вечер на сцене, потому что у меня огромное количество выступлений, мне приходится быть с залом один на один. У меня нет подтанцовки, хора сзади, у меня нет даже перемены костюма. Я как вышел, так три часа один в моноспектакле в основном женщинам что-то вещаю, наверное, гипнотизирую (я допускаю это), потому что они совершенно, как кролики, тихо-тихо три часа завороженно смотрят. Это, наверное, какой-то дар.
- Конечно, три часа женщину заставь молчать. Это большой дар.
- И, конечно, я все время в разъездах. И так было до 20 декабря 2014 года, когда у нас рухнул рубль. Для всех нас это неизлечимое событие. Все затронуты, хотя во Владивостоке это чувствуется меньше, возможно, потому что портовый город. Все мне говорят, что у вас кризис не так ощущается. В Москве закрываются пачками рестораны. Только за январь прекратило свою работу 40 ресторанов класса люкс. Это значимая цифра, хотя их и так великое множество. И закрываются, хочу сказать, достаточно амбициозные проекты. Также прекращают существовать многие туристические бюро, мебельные магазины. Кафе "Шоколадница" очень много раз закрывалось. Но это только начало, поэтому, конечно, и у нас стало меньше гастролей. У меня было моментальное сокращение на 30% по стране после этого падения. Поэтому мы сразу вдруг заинтересовались многими западными городами, которые мы раньше отталкивали, потому что они платили меньше, но в евро. А теперь для нас эти евро весьма любопытны. Теперь ехать и в Германию, и в Латвию, и даже в Грецию стало интересно. Хотя хотелось, чтобы было по-другому.
Ну и, конечно, надо продолжать делать выставки. У меня во Владивостоке открылась выставка. "Большой мир маленькой моды" - это очень интересный проект, неизведанная история детского костюма за 200 лет. Я привез одежду эпохи Наполеона и вплоть до наших дней. И, конечно, продолжаю делать спектакли, правда, опять-таки в непривычном темпе, ведь в театре тоже наметился финансовый кризис. Я все это понимаю и не знаю, как вы обходитесь в вашем театре. Наверное, это тоже чувствуется. Я сейчас готовил два больших проекта: "Дон Кихот" в балете Кремля и "Жизель" в Астрахани. Оба приостановились из-за недостатка дотаций. Но не будем о грустном.
Я считаю, что даже кризис не помеха развитию таланта. Сколько замечательных людей в это время, наоборот, открыли что-то новое в себе. Для настоящего поэта или художника кризис – ничто. Не надо в него впадать, надо развиваться. Публика все равно нас любит.
И к вам ходят, и ко мне ходят. А вы теперь расскажите о себе. Как у вас?
- Про меня знают все в этом городе. Я хочу сказать, что номер один – это "Товарищ".
- Я рад, что идет. Понимаете, это была действительно чисто моя идея взять эту пьесу, которая имела огромный успех в 20-30-е годы в Европе и Америке, обошла сцены многих театров мира и была переведена на бездну языков, кроме русского. И в России не шла никогда. И тот факт, что вы решились на эту постановку, это, с одной стороны, хороший жест, а с другой – беспроигрышная козырная карта. Хороший текст, хорошие диалоги, интересно закрученный жизненный сюжет, который ложится и на современность. Плюс флер ностальгических, патриотических воспоминаний. Плюс ваша постановка, а это уже дар художника. Мои костюмы, может, что-то добавили. Красивая артистка, хороший актерский состав. Музыкальный момент там немаловажен. Спектакль собирает билеты. Люди хотят неизбитого текста, красивого языка и сюжета, который их трогает. Тем более, там слезу пускают в основном все. Так что ходите на "Товарища", только берите с собой носовой платок.
- Мы же в первый раз с вами виделись в Комсомольске-на-Амуре. Я тогда восстановил "Бесприданницу". Ведь уже никогда вы не будете там.
- Ну, если позовут, я буду. Помню, я там купил две шкурки соболей. Тогда это считалось чем-то невероятным. Уже тогда, в 1982 году, эти соболя стоили 700 русских рублей. Почему так дорого они стоили…
- Кожаное пальто стоило 1 тысячу рублей.
- Да. А эти шкурки были такие толстые. Я, конечно, так ничего с ними и не сделал. А сейчас мне одна дама привезла из далекой Сибири еще одного соболя. Ее папа – охотник. И сказала: "Сделайте себе шапочку". Посмотрю, может, и закажу. Я, конечно, ношу меха, ведь холодно. Но, с другой стороны, у меня есть собака, и мне жалко животных. Но я же ем мясо и понимаю, что не надо быть ханжой. А, может, переходить на курицу? Но она – тоже живое существо. Рыба? Тоже. Тогда, что, перестать носить кожаную обувь?
- В 1982 году вы оформляли пьесу Островского "Бесприданница".
- Я сразу эмигрировал и даже не смог быть на премьере. Хорошо тогда выступили?
- Да, спектакль удался. И вот Александр Александрович не сказал, но костюмы "Товарища" - это же грандиозная история. Они приходили во Владивосток в посылках, причем оригиналы! И по ним делали сценические костюмы. Еще хочу сказать, у вас одна из самых больших частных коллекций – более 50-ти тысяч модных вещей разных эпох.
- Да, самый мой большой склад находится в Литве. В России, к сожалению, после всех моих выступлений в московском ГУМе, в музее, в Царицыно, которые собирали до 20 тысяч зрителей в день, все сказали: "Браво, Васильев!" Но помещение не дали.
- А сейчас?
- Никогда. А сейчас вообще все деньги на Крым уходят, а то вы не знаете. И вот в Литве мне дали очень красивое хранилище в бывшем княжеском дворце, и там у меня потрясающая выставка.
А здесь мне каждый раз говорят: "А вы нам подарите все, что у вас есть?" Я не такой старый. Я могу завещать, но пока рано.
Так как у них все время такие отношения "дашь на дашь" и по-прежнему нет музея моды, то и говорить не о чем. А музей моды никогда не откроется, потому что такой коллекции, как у меня, нигде нет. Коллекция очень большая и всегда востребована.
- А музей моды открыть – это опять-таки финансы…
- Да, а деньги идут на Крым. Мне все объяснили, мол, надо восстанавливать Крымскую республику, мост надо Керченский строить. Сейчас со мной вступил в контакт ВДНХ. Там огромное количество павильонов народного хозяйства, а так как хозяйства нет, то и показывать нечего. Сейчас они идут на реставрацию. Эти площади сдавали под какие-то коммерческие структуры, а теперь решили возродить ВДНХ и сделать там музейный центр.
- У вас все получится. Вы уже создали музей не только для женщин, которые сюда приходят и с нетерпением ждут. Ведь когда говорят "Васильев", уже и нет человека, который бы спросил: "А кто это?"
- При этом зависть есть мужская. Возмущаются: "Почему Васильев имеет такой успех у женщин?" Завидуют по-мужски: "Почему моя жена на него идет, а когда я приглашаю ее на рыбалку, она со мной, черт возьми, не едет?". А еще же у меня есть Выездная школа, со мной выезжает много дам в разные страны. И есть мужья, которые говорят: "А вы можете взять мою жену, ее сестру и их маму на пять лет вперед? Я плачу за все. Без заезда в Челябинск". Это не юмор, такое действительно было.
- И как? Заплатили?
- Да. Это не был вопрос денег. Для мужа не был, и он оплатил.
- Расскажите про вашу Выездную школу.
- Эти поездки проходят каждый месяц. Раньше мы выезжали на неделю. Если это далекая страна типа Марокко и Камбоджи, то на 10 дней. А в европейских странах мы стараемся побыть неделю. Но теперь, когда настал кризис, мы решили делать четыре дня. И, не поверите, тут же вспыхнул еще больший интерес, потому что снизили цену из-за того, что меньше дней в гостинице и, соответственно, меньше дней самой школы. Следующий выезд запланирован в Лиссабон, записались 28 женщин. Потом я поеду на Венецианский карнавал.
- И раз в месяц у вас поездка?
- Да. Ну, это бизнес, которым я руковожу уже 11 лет. Плюс не надо забывать, что это нам дает очень интересный поворот – у меня отучились уже 1,6 тысячи женщин. Дамы, которые у меня много раз занимались, все равно возвращаются. Например, только адвокат из Владивостока Ольга Объедкова-Муравич, ваша приятельница, у меня занималась 17 раз.
- Я очень дорожу ее именем.
- Она – прелесть. Это значит, есть желание возвращаться снова и снова.
- А у вас дорогие эти поездки?
- Цены позволительны. На моем сайте есть вся информация. Наши поездки включают посещение музеев, выставок, замков, храмов. Я также даю женщинам немного времени на оздоровительный шоппинг.
- Во Владивостоке уже два года подряд проходит фестиваль моды Pacific Style Week. В этот раз приедете?
- Конечно, если пригласят. А кто у них в жюри?
- В прошлый раз был Вячеслав Зайцев.
- В свое время я был во ВГУЭС несколько раз с лекциями.
- Вы высаживаете виноград, цветы – в общем, любите работать с землей. А где вы этим занимаетесь?
- У меня есть красивое имение в Аверно, в центре Франции, имение в Литве и одна квартирка в Турции. Там я и имею клочки земли, где все и высаживаю. Хорошие клочки, даже пара гектарчиков. Вот вы видите отросток лозы, потом она вдруг выросла 8 метров наверх и завила вам весь дом – это, конечно, очень приятно.
- Природа, естество – они дают вам другой взгляд на эту историю, которая называется "Мода". Я счастлив иметь возможность знать Васильева.
- Вы страшно добры ко мне. Спасибо!
- Вы 30 лет ведете от руки дневники.
- Это правда. Я не пишу каждый день, но стараюсь раз в два дня написать, где нахожусь, что делаю, с кем встречался, что ел, во что был одет, какой спектакль посмотрел, какой фильм… Но и Интернет мне не чужд. Я активно пользуюсь соцсетями.
- Вы – историк моды. А у нас в России еще есть представители этого направления?
- Да, есть, просто они не популярны, но работают очень хорошо. Например, Раиса Мардуховна Кирсанова, которая пишет интересные книги. У нас был историк костюмов Мария Николаевна Мерцалова, Раиса Владимировна Захаржевская. Эти авторы были до меня, их больше нет на свете. Есть молодые историки моды, например, Алена Арефьева.
- Но хранителем моды, имеющим свой музей, являетесь только вы?
- Да. Я знаю коллекционеров обуви, белья, шляп, вееров. А у меня есть все.
И одновременно сейчас я открыл восемь выставок, которые идут параллельно в разных странах. Понимаете, что это такое? Это как играть восемь спектаклей сразу.
Сейчас я готовлю большую выставку в Монте-Карло, Монако, которая откроется летом. В этом году там справляют год России. Дело в том, что Дягилев держал свой русский балет в Монте-Карло. Меня приглашали в Приморский театр оперы и балета. Но пока это только разговоры.
- Вы оформили более 100 постановок, балетов, опер в более 30-ти странах мира. А сейчас каково это - оформлять современную сцену?
- Особенно часто в 80-х, 90-х и начале 2000-х годов меня приглашали в театры, в ту пору, когда было еще живо театральное искусство. Но ведь все очень изменилось в 21 веке. Не забывайте, мы ведь живем уже в 21 веке и по-прежнему все меряем мерилом 20 века, которого больше нет. Закончилась эстетика времени, язык времени, мода времени, средства коммуникации, интерьеры времени. Конечно, он был мощным для вас и для нас, но этого времени больше не существует. Пришло уже новое поколение, которому 20-й век совершенно неинтересен. Они хотят абсолютно другой эстетики. Им нравится, когда на сцене граффити, когда люди ходят полуголые, стоит биде, кто-нибудь пописал, что-нибудь прокричал, как вы сказали, курицей или петухом, провалился... Лазер, видеоклип… Согласен, это совершенно другая эстетика.
Сегодня костюмы на сцене не востребованы. Люди хотят переходить к простоте. Недавно мне предложили в театре Моссовета оформить "Горе от ума". Мне сказали: "Только имейте в виду, мы будем играть в джинсах".
Я сказал: "Ну а я чем могу помочь?" Они попросили подобрать их красиво. Но мне жалко времени на подбор майки, джинсов и пиджака в магазине Zara. Это работа не художника, а стилиста из магазина. Из театра вообще ушла живопись как факт. Ведь раньше были красивые декорации. Сейчас часто на сцене вижу выгородку из предметов. То, что раньше называлось репетиционной выгородкой, сегодня стало основной. Это нужные предметы мебели: стол, табуретка, кровать. И к ним какая-то ширма – аллюзия происходящего . Из театра 20 века ушел свет, перспектива. Я – за то, чтобы театр не был калькой нашей зачастую уродливой жизни, потому что это уродство, эту "бытовуху" мы видим каждый день на телевидении. Театр – все-таки другая эстетическая категория. Способны ли мы ее сегодня воспринять? Это другой вопрос. Красота, может, и не спасет мир, но точно его украсит.
ССЫЛКИ ПО ТЕМЕ:
Выставку детской моды Александра Васильева во Владивостоке первыми увидели журналисты
Спектакль Васильева, безусловно, будет интересным – редактор журнала во Владивостоке
