Во Владивостоке торжественно открыта мемориальная доска ветерану Великой Отечественной войны полковнику медицинской службы в отставке Исааку Шимоновичу Ланцману. Памятная доска ветерану установлена на фасаде дома, где он жил последние пятьдесят лет, на улице Луговой, 63, по инициативе общественной организации ветеранов Великой Отечественной войны, узников концлагерей, тружеников тыла Приморского края, при содействии администрации Владивостока. Подробнее — в материале нашего информационного партнера, главного вестника Тихоокеанского флота — газеты "Боевая вахта" (16+).
Оренбургский десятиклассник Исаак Ланцман на фронт ушёл в сентябре 1941-го добровольцем, как только узнал о формировании комсомольского лыжного батальона. Ушёл со своими лыжами. В школе был членом комитета комсомола, хорошо играл в футбол, был первым на лыжне. На пиджаке сияли значки ГТО, ГСО, ПВХО и "Ворошиловский стрелок" — свидетельства хорошей физической формы.
Потом была переброска лыжного батальона к месту учебного лагеря: сначала до Самары по Волге-матушке на колёсном пароходе, затем поездом до Казани. Здесь Исаака Ланцмана отправили учиться в школу радистов, которая находилась в посёлке Суслонгер Марийской АССР. Жили в землянках, спали на нарах, сколоченных из горбыля. Ходили в гражданской одежде. Военное обмундирование выдали только перед отправкой на фронт.
После курсов вчерашнего десятиклассника направили на Северо-Западный фронт радистом, в 250-ю стрелковую дивизию. Было это на стыке Калининской, Ленинградской и Псковской областей. Там, помимо номерного, получил именной позывной — "ЛИС", составленный из первых букв его фамилии, имени и отчества.
"Северо-Западный фронт проходил через заболоченные леса, — вспоминал Исаак Шимонович. — Наши части могли передвигаться только ночью, потому что днём над нами висел немецкий самолёт-разведчик "Фокке-Вульф" Fw-189, прозванный "рамой" за двойной фюзеляж. Немцы называли его "летающий глаз люфтваффе". Впереди наших войсковых соединений всегда шли сапёры. Они стелили на болоте дорогу из брёвен, по которой могли пройти только пехотинцы. С провизией было туго: обоз всегда отставал, бойцы недоедали".
После успешной операции по окружению 16-й германской полевой армии 250-ю стрелковую дивизию перебросили под Орёл, где готовилось одно из решающих сражений на Курской дуге. Местность ровная, укрыться негде. Радист Ланцман со своей переносной радиостанцией РБМ расположился в ложбинке под кустами. Когда началось наступление советских войск и на поле вышли тысячи танков, вражеские снаряды вспахивали буквально каждый метр земли. Вот тогда его охватило чувство незащищённости перед этой мощью. Но связь с полками держал надёжно.
И всё же ранение настигло бойца. Это случилось 11 июля 1943 года, за два дня до его 20-летия. Во время знаменитого танкового сражения лежал под кустом, закрывая телом рацию. В этот момент за спиной рванула вражеская мина. Почувствовал, как левая нога стала горячей. Из разорванного сапога фонтаном била кровь. Осколок вражеской мины прошил ступню через пятку. Боли не было, но силы быстро покидали тело. Успел перетянуть ремнём бедро, чтобы остановить кровь. Затем был полевой госпиталь.
"Здесь меня стали готовить к операции. Разложили на столе, руки-ноги привязали, чтобы не дёргался, на лицо маску с хлороформом. Я закрыл глаза в надежде быстрее уснуть. А тут, как назло, налёт вражеской авиации. Медперсонал побежал в укрытие, а я лежу на столе. Слава богу, пронесло, — рассказывал Исаак Шимонович. — Во время налёта ни одна бомба не упала на госпиталь".
Очередную операцию ему сделали уже в кисловодском госпитале, переполненном такими же фронтовиками. А после выписки дали инвалидность и списали из армии подчистую.
По возвращении домой перед ним было два пути. Первый — отнести документы в автомобильный техникум, где учиться всего 4 года, а в перспективе хорошие заработки. Другой — выучиться на врача, пять, а то и больше лет провести в аудиториях за партой, а дальше — неясная перспектива.
Несмотря на юный возраст, Исаак рассуждал по-житейски мудро. Дома больные родители. Старший брат Вениамин, боевой лётчик, пропал без вести. Младший Анатолий вернулся живой, но с ранением в голову. Поэтому решился на техникум. Но… дело случая. По дороге встретил одноклассников, и те уговорили поступать в Харьковский медицинский институт, который во время войны переехал в Оренбург.
"В мединститут в основном шли девчата. Нас, парней, таких как я, в гимнастёрках и с палочками, было человек 20. Нам, естественно, поблажки — фронтовики. Помню, на вступительном экзамене по физике преподаватель спрашивает, могу ли я нарисовать схему электролампочки. Я нарисовал. А поставить в схему выключатель? Я и это сделал. Потом он спрашивает: "На каком фронте воевал?" Я ответил. "Спасибо! Вы сдали экзамен". Такая же петрушка была на экзамене по химии. Я написал формулу воды, потом кислорода и услышал, что экзамен сдан. С сочинением тоже не было проблем. Ошибки, наверное, были, но содержание экзаменаторам понравилось", — вспоминал Исаак Шимонович.
После окончания института дипломированный хирург попросился работать на Алтай. Слышал, что эти края называют советской Швейцарией, захотелось посмотреть. Направление получил в город Рубцовск, в медсанчасть завода "Алтайсельмаш". Работал в поликлинике и преподавал в местном медицинском училище. Одновременно трудился бесплатно в городском стационаре — набирался опыта. В послевоенное время врачей не хватало, он был единственным мужчиной в санчасти. Жил тут же, в кабинете, спал на топчане, под которым стоял чемодан со всем его имуществом. Каждый день по нескольку операций. В таком режиме проработал полгода, пока его не направили на специализацию в Новосибирск к известному хирургу Владимиру Воскресенскому. Тот предложил молодому перспективному коллеге остаться у него ординатором. Ланцман отказался и вернулся в Рубцовск.
Работы было много, а сил у молодого хирурга всё меньше. Причина недомогания была обычной для того времени: недоедал. Никому не признавался. За продуктами надо было стоять в очереди, он не мог — в это время оперировал. Молодого хирурга многие знали и частенько благодарили за помощь — кто рыбу принесёт, кто домашний каравай. Но у него принцип: никогда не брать подарки. Дошло до того, что Ланцман стал передвигаться по коридору поликлиники, держась за стены. Об этом узнал главврач. Вызвал исхудавшего коллегу и строго сказал:
— Будешь пробу снимать в больничной столовой. Это приказ! Мне нужны здоровые руки, а не живой покойник.
Дважды в год хирурга приглашали для работы в призывную комиссию. Это тоже был небольшой, но заработок. Как-то разговорился с военкомом, а тот в ответ: "Хочешь служить? Поедешь во Владивосток, будешь моряком и хирургом одновременно". От заманчивого предложения грех было отказываться: военные — это всегда стабильный заработок и паек.
"Во Владивостоке отдел кадров медицинской службы Тихоокеанского флота направил меня начальником медсанбата в только что сформированный строительный батальон. Прибыл на место службы в Сучанскую долину, а там пусто, кругом одна тайга. Поставили палатки, но ни медицинских инструментов, ни лекарств нет. Ещё не привезли, — рассказывал о тех временах Исаак Шимонович. — Чтобы народ не болел, чтобы избежать цинги, попросил принести из тайги лимонник и сделать из него отвар. Бочку поставили перед входом в столовую, и все без исключения пили этот отвар перед обедом".
Потом было ещё несколько мест службы военного врача, пока флотская карьера не привела его в военно-морской госпиталь Тихоокеанского флота, где долгие годы верой и правдой служил он в должности врача-рентгенолога. А после выхода в запас полковник медицинской службы Ланцман продолжил лечебную практику в санатории "Амурский залив".
Исаак Ланцман был почётным членом президиума совета ветеранов Ленинского района. С 2010 года проводил патриотические мероприятия со школьниками и студентами. Обладал педагогическими данными, умел сочинять стихи и петь военные песни. Он быстро находил контакт с аудиторией. Вновь и вновь надевал свой тяжёлый от фронтовых наград военный китель и отправлялся на встречу с владивостокцами, к воспоминаниям о своей легендарной молодости.
А на одном из торжественных митингов, посвящённых Дню Победы в Великой Отечественной войне, он прочитал свои трогательные стихи о том, как много его товарищей не увидели сегодняшний день, но наша задача — помнить о них всегда. В стихотворении есть такие строки: "Те 20 с лишним миллионов, что были со мной, в пекле остались. А мне вот за них — почести достались…"
В знак вечной памяти о 100-летнем ветеране Великой Отечественной войны мемориальную доску установили на фасаде дома, где он жил. В торжественном мероприятии приняли участие депутаты, представители администрации города, управления культуры, ветераны и другие неравнодушные жители города. Как отметил депутат Государственной Думы Александр Щербаков, это не просто памятный знак — это дань уважения человеку, который вместе с миллионами советских людей отстоял нашу Родину в самые тяжёлые годы. Важно сохранять память о подвиге героев войны новым поколениям. Такие инициативы объединяют нас, напоминают, что мы — наследники Великой Победы!
Наталья ПИСКУНОВА, Татьяна ТКАЧЕНКО. "Боевая Вахта".
